– Очень хорошо. И что дальше?
– Так вот, этот проныра, Вагнер – договорился с полицией о том, что бы беспрепятственно выпустить из зоны полицейского оцепления, карету скорой помощи, с роженицей‑мусульманкой. Так вот‑ никакой роженицы, там не было. Туда погрузили чьё то тело и вывезли из Кройцберга..
– Значит, адвокат Вагнер и мулла Абу‑Барак?
– Да, именно так.
– Спасибо, сеньор. А что за вторая новость?
– В Европу прибыли американцы. С целью‑ похожей на вашу. Уже навестили албанцев в Антверпене.
– Это я знаю, сеньор, уже знаю…
Пожав итальянцу руку, Харон свернул за угол и сел в ожидающие его такси. Калабриец, пожал плечами и повернул в противоположную сторону. Информация попала к заказчику.
Белобжег. Польша. 3 августа
Полковник Громов, наклонив голову, что бы не задеть низкий полог, прошёл в палатку, где находился штаб, двадцатой танковой бригады. Сейчас, помимо командира бригады, начальника штаба, офицеров и сержантов, сидящим перед мониторами ЕСУ ТЗ "Корунд"[98] – в палатке находился командир объединённого славянского корпуса, украинский генерал‑ майор Елизаров и ещё генерал‑лейтенант со очень знакомым лицом. Генерал Бородулин, собственной персоной. Уже генерал‑лейтенант… Громов козырнул, обращаясь к старшему по званию.
– Господин генерал‑лейтенант! Разрешите обратится к командиру бригады, генералу Разумовскому..
– Успеешь доложить, Громов. Бородулин встал и протянул полковнику свою руку. Откашлявшись, Бородулин глотнул воды, из бутылочки стоящей на столе и подошёл к большому тактическому экрану.
– Итак, господа офицеры. Обстановка на фронте, несмотря на успешные наступательные действия первых дней – остаётся сложной. Объединённый корпус, только сегодня – занял Радом. Да, на это были объективные причины, прежде всего политического характера. Очередной кульбит гражданина Лукошко, снявшего с фронта белорусские части. Но эти разборки оставим политикам и дипломатам. Ставка и командующий фронтом, генерал – полковник Волобуев, чрезвычайно недовольны организацией боевых действий в районе Радом‑ Демблин. Вместо прорыва на запад и отсечения Варшавы с южного фланга – вы три дня топтались на одном месте. Да ещё и понесли тяжёлые потери.
– Господин генерал‑лейтенант. но американцы!!! Попытался вставить слово в свою защиту – Разумовский.
– Понимаю ваше негодование, Василий Павлович. Однако положа руку на сердце – 172 пехотная бригада армии США, не тот противник с которым надо столько возится. Да ещё и упустить его из котла…
Здесь Бородулин попал в точку. Громов даже поёжился. Сегодня ночью, остатки американской пехотной бригады, ударив встык между русскими и украинцами прорвались из Радома. Причём умудрились, под огнём переправится через речку Пилица, несмотря на её быстрое течение и заболоченные берега. Прорыв возглавил сам генерал Меллоун, по данным разведки в ходе боя тяжело, даже смертельно раненный. Никто от американцев – такого не ожидал, ждали, что "пиндосы" поднимут лапки. Пробыв пару дней без горячего кофе. А они‑ прорвались. Ночью – налегке, бросив тяжёлую технику.
– Принято решение, господа офицеры. На самом верху. Палец Бородулина, многозначительно поднялся в направлении невидимых из штабной палатки политических высот.
– Генерал Разумовский, отстраняется от командования двадцатой бригады и переводится в резерв командующего фронтом. Это первое. Второе – полковник Громов, Игорь Максимович‑ назначается исполняющим обязанности командира двадцатой танковой бригады. И, наконец, третье‑ Объединённый армейский корпус "Славкор" расформирован с сегодняшнего дня. Украинские коллеги войдут в состав восьмого корпуса Вооружённых сил Украины, русские части включая и двадцатую танковую бригаду – переходят под управление штаба тринадцатого армейского корпуса. Командиром которого, я и являюсь, со вчерашнего дня.
Понятно, новый командующий, инспектирует вверенное ему "хозяйство",прямо на передовой. Уж кем‑кем а трусом, генерал Бородулин, не был никогда. Поэтому, стремительно восходил, если не сказать взлетал, по карьерной лестнице.
Громову был слегка ошарашен новостью, тем более ему было, по человечески жаль Разумовского. Отличный командир кстати, просто не повезло‑ Москва всегда бьёт с мыска. И полетела генерал с должности комбрига, со свистом.
– Не переживай, Громов. Неожиданно послышался голос опального Разумовского. Мне просто не повезло, твоей вины – здесь нет. Разумовский, крепко пожал ему руку, затем начальнику штаба бригады и присутствующим офицерам. Затем резко повернувшись‑ вышел из палатки вместе с адъютантом.
Следом к выходу направился Бородулин, поманив Громова пальцем.
– На минуту, Громов. Они вышли на пропахший гарью воздух и направились к угловатому, трофейному, БТР GTK Boxer,переделанный в КШМ и утыканный антеннами.
– Откуда такое богатство? Господин генерал‑лейтенант. Усмехнулся Громов.
– От вас, полковник. Это же твой батальон тогда, на шоссе тыловую колонну десятой панцер‑ дивизии раздраконил. Оттуда и трофеи. А в КШМ – его уже в Кубинке переделали. Удобная машина, черт побери. Советую, Громов – при возможности, обзавестись такой же. Или хотя бы‑ "Волком".
Внутри КШМ, было весьма просторно. Можно было расправить плечи и вытянуть ноги. Выпроводив двух радистов на воздух, Бородулин указал на откидное сиденье.
– Скажу как на духу, Громов. Тринадцатый корпус‑ сшивают на живую нитку. Восемьдесят четвертая механизированная и седьмая гвардейская танковая – переброшены с Север‑ Запада. Они свежие, но не хватает боевого опыта. Двадцатая бригада, уже вовсю воюет.
– Так точно. Но потери, потери. большие в некоторых батальонах до трети состава.
– Успокойтесь, Громов. Пополнение к вам, уже идёт. И маршевые и техника – россыпью. И ещё парочка штрафбатов.
Громову показалось, что он ослышался. Какие штрафбаты? Бородулин ухмыльнулся, довольный произведенным эффектом.
– Штрафбаты, полковник, штрафбаты. Ты всё правильно услышал. В состав корпуса, вошло два отдельных штрафных батальона‑ танковый и инженерно‑сапёрный. Танковый‑ войдёт в двадцатую бригаду.
– Что за штрафбаты …господин генерал..?
– Боевые части из уголовников, естественно. Убийцы, насильники, наркодилеры, бандиты всех национальностей. ваххабиты там, прочая мразь. Техники старой, у нас в закромах Родины – завались. Вот кто‑ то в Генштабе и смекнул. Не хрена их на каторге держать. Все ресурсы, даже такие сомнительные, надо использовать на все сто процентов.
– Теперь скажи мне, как тебе обстановка. С точки зрения командира танковой бригады. Мне экивоков и высокопарных слов – не надо, говори как есть.
– Понял, господин генерал. Поляки – храбры, но слабы. Дерутся отчаянно, техническое состояние техники – никуда не годится. За исключением некоторых образцов‑ польское вооружение, мрак кромешный. Будь поляки – одни, мы бы войну через неделю закончили.
– Американцы и европейцы?
– Из европейцев дрались с французами. Ребята пылкие, но не стойкие. Техника на уровне – но офицерский корпус….Громов покачал головой.
– Дерьмо у французов командиры, господин генерал. Инициативы – ноль, все тактические маневры – примитивны до одури. Воюют‑ словно одолжение союзникам по НАТО делают. В атаках не упорствуют, в обороне тоже. Не сравнить с немцами и голландцами. Что до американцев, то можно сказать одно. Чрезвычайно опасный противник. Взаимодействие армии и авиации – на высочайшем уровне. Личный состав обучен блестяще, офицеры – весьма самостоятельны и инициативны. Нас пока спасало то – что их, американцев, слишком мало. Прибудет третий корпус из США‑ можем увязнуть. Пока, нам удаётся нейтрализовать их авиацию, что будет завтра – не знаю.
– Понял тебя, Громов. Бородулин на секунду задумался, покусывая нижнюю губу. Затем налил себе кофе из большого термоса и кивнул головой..
– Будешь? Хороший кофе, натуральный, не бурда какая ни будь. Громов отказался и Бородулин сделав солидный глоток, поставил кружку на столик.
– Вот что я тебе скажу, Громов. Ты многого не знаешь. В курсе, что у американцев – дома грандиозные проблемы? Так что, третий армейский корпус – сюда прибудет в разобранном состоянии. Далее‑ свора в лагере НАТО – набирает обороты. Поведение французов – результат внутренних интриг, как у нас с Лукошко. На верху – приказали, давления не снижать. Атаковать постоянно, удерживать в руках стратегическую инициативу. Ставка‑ готовит нечто грандиозное, что бы смешать все карты противников. Но мы здесь, на западном направлении – силу ударов и темп движения, снижать не должны. Между первой польской механизированной и французской бригадой, которой бездарь Ольви командует‑ немалый зазор образовался. Французы – уже не вояки, так что бей всеми силами по ним. Прорвись в этот зазор, Громов. По коридору, за тобой седьмая гвардейская танковая пойдёт. Две бригады – это сила, полковник, сам знаешь. Весь корпус, будет на вас работать, не забывай о ожидаемом сюрпризе для НАТО от Генштаба. Будет им летом – Санта Клаус.
Уже прощаясь и собираясь уезжать, Бородулин сказал новоиспеченному комбригу.
– Ты знаешь, Громов, в этих местах‑ я службу начинал, лейтенантом, в конце восьмидесятых. И заметь, именно в двадцатой танковой…Когда нас отсюда вышвырнули, как собак, в даурские степи, в палатках жить‑ подумал, что всё – конец. Конец армии, службе, Родине‑ в конце концов. Потом, две чеченские компании за плечами. Короче Громов, надоел мне весь этот бардак – из армии я уволился в 2003 году. Где только не работал – и крупье, и таксистом, и охранником в автосалоне. Потом революция, то сё, вдруг гляжу – в интернете объявление. Министерство обороны, офицеров бывших на переаттестацию приглашает. Подумал – может ещё Родине послужу? Дальше – ты сам всё знаешь. За семь лет я из подполковников – в генерал‑лейтенанты прыгнул. К чему я это рассказываю, Громов. Да к тому, что рано они нас хоронить поспешили. Все эти немцы, французы, американцы‑ после 91 года, расслабились не по детски. Думали, сдохли мы уже, или вот‑ вот, помрём. А вот им…Бородулин сделал характерный жест, хлопнув себя по локтевому сгибу.