– Теперь ты начштаба первого батальона, Венедиктов. Поздравляю, проверку вы прошли достойно. Спокойно сказал ему Артем, после того как их бригаду вывели на отдых в тыл.
– Спасибо, господин майор. Хотя мне и сотней понравилось командовать. Ехидно ответил Венедиктов.
– Не злитесь уже, Геннадий – это хорошо. Я должен был вас проверить, мы на фронте. Сами знаете, что значат здесь ошибки или трусость.
Венедиктов согласился. У всех перед глазами стоял пример Белореченска. Вернее пример белореченской резни, учиненной китайцами из‑за собственной дикости и трусости целого ряда чиновников. Губернатор области, свалив вопросы эвакуации на заместителя из числа отставных военных – сбежал вместе с семьей и десятком приближенных. Еще хуже, что следом смылся начальник Региональной спасательной службы, бросив забитый беженцами из Благовещенска – Белогорск, только услышав о прорыве китайских танков. Та часть, людей, что бежала на восток, к Завитинску, уцелела. Большинство – осталось в Белогорске, брошенные начальством.
Когда китайцев оттуда выбили…Даже у циничного и черствого "грифона" Калмыкова, после короткой экскурсии вдоль железнодорожной насыпи не нашлось слов. Трупы. женские, детские. в три ряда. Китайцы выгоняли орущих и плачущих беженцев и горожан к насыпи и крошили из пулеметов. Всех. из крупнокалиберных. Без пощады. С чисто азиатской собранностью и деловитостью. Китайцам нужна была земля. Пустая, местные были обузой, от которой избавлялись тут же, на месте. К чести амурцев – за исключением полусотни ублюдков типа губернатора, остальные мужчины дрались как черти, не взирая на возраст и положение. Пшеничный точно знал – что начальник департамента полиции по области, полковник Дорохин, погиб еще в Благовещенске, прикрывая вместе с собровцами и операми отход беженцев. Исполняя свой долг до конца, погиб начальник УСНБ и оба его заместителя, перед этим успев уничтожить всю секретную документацию и встретив китайский спецназ огнем из АК. Тех из мужиков кого не успели мобилизовать, уходили в леса, создавали партизанские отряды и терроризировали тылы китайцев. Сейчас, когда область очистили от китайцев – партизаны вливались в ряды регулярной армии. У Пшеничного в батальоне таких‑было человек сорок. Зверье натуральное. Китайцев готовы были зубами рвать. Не мудрено, после того что они видели…Здесь не западный фронт‑здесь восток. Там война технологий – здесь война людей. Как на Кавказе. Пленных кофием никто не поит, сигаретами не угощает. Максимум на что может рассчитывать пленный, на быструю смерть от пули. Хотя – есть варианты. Китайцы забивали раненных прикладами, распинали на придорожных деревьях, особо доставших их снайперов или корректировщиков превращали в "свиней"[242]. Русские отвечали массовым сжиганием пленных из огнеметов или пробежками по минным полям. Партизаны устраивали пойманным китаезам "игореву казнь". Два согнутых дерева, между ними – китаец привязанный. Раз‑ и человек в клочья. После того, как стало известно, что творилось в Амурской области‑ всех ранее взятых в плен китайцев, пустили в расход. Под Читой к примеру, с десяток вагонов с пленными отогнали на запасной путь, потом появились подростки с керосином и спичками. Через час – вагоны пылали вместе с содержимым. Командование – это спустило на тормозах, никого не наказав. Теперь это был лозунг. Не пустая надпись на кумачевом полотнище или пропагандистский клип по телевизору.
"Помни Белогорск!".
Каждый из ста пятидесяти миллионов жителей Руси – понимал, что ему ничего не остается, кроме как победить или умереть. Пощады – не будет никому. Ни женщинам, ни детям. Утонченные, салонные либералы и гуманисты, еще вчера говорившие высокопарные фразы о прогрессе и человеколюбии – превратились в ярых шовинистов и милитаристов, бомбящих администрацию Стрельченко и Генштаб телеграммами с призывами превратить Китай в выжженную пустошь или свалку радиоактивных отходов.
Едва Артем выбрался из штабной палатки, как столкнулся с игривой и ухоженной Жамновой.
– Вы майор, операцией командовать будите?
– Предположим – я.
– Да не скромничайте, господин Пшеничный. Девушка откуда то одним, неуловимом движением извлекла диктофон. И сунула ему под нос
– Коротенькое интервью, пожалуйста. Всего пара вопросов …!И снова, жемчужная улыбка, столь неуместная, сейчас.
– Ну хорошо, уговорили. Сдался под её напором, Артем. Пара минут – сейчас ничего не решает.
Остаток дня, до самой ночи – подгоняли снаряжение, корпели с Венедиктовым над тактическим лэптопом, подмечая особенности будущей операции, гоняли сотников и взводных, выбивали боеприпасы. Ровно в девять вечера – погрузились в "Камазы" и поехали по разбитой лесной дороге. Артем ехал вперед на "Волке" в сопровождении мичмана, показывающего дорогу в этой кромешной тьме. Через два с половиной часа, остановились.
– Приехали, господин майор.
Пшеничный вылез из бронеавтомобиля и присвистнул. Обширная заводь, скорее даже залив, врезающийся в сушу. В заливе – больше двух десятков кораблей. Окрашенных в пятнистый цвет, укрытых маскировочной сетью и еще "накидкой" сверху. На берегу – целый, скрытый в лесу городок. Палатки, штабные и жилые, матросы суетятся.
– Майор. Вас командир дивизии, контр‑адмирал Заточный, требует. Пшеничного тронул за рукав невесть откуда появившийся офицер в морской форме. И отгоните машины в лес, быстрее. Тут беспилотники часто летают с того берега.
Прошло еще пару часов, прежде пластуны погрузились по сходням на борт гражданских, некогда прогулочных катеров. Всего – десять штук. Одна очередь из зенитного автомата или даже сильный ветер и такой "речной трамвай" под названием "Удача" забитый солдатами – камнем пойдет на дно.
"Это даже круче, чем высадка с вертолетов под носом у горцев, шесть лет назад" Подумал Артем, с опаской глядя на утлую посудину. Еще и капитан этой посудины, был явно под газом и отчаянно вонял сивухой.
Артем аккуратно взял "речного волка" за локоток и зажал в углу рубки.
– Людей мне утопишь, пьянь, с того света тебя достану и шкуру спущу. Ремнями.
Капитан икнул обдав Пшеничного внушительным выхлопом и просипел.
– Брось, майор. Я свое дело знаю. Каждую корягу, каждую отмель. Все лоции – вот здесь держу, ночью разбуди – отвечу. Тридцать пять лет здесь хожу. Не бзди, доставлю в лучшем виде. Прямо на набережную Таунцзяна. А выпил я, со страху. Боязно все таки, к черту в пасть лезть.
Артем смягчился. Пожилой капитан, чем то здорово напоминал его дядю, брата матери, механизатора Панкрата – ушлого и работящего колхозного мужика. Умеющего и выпить и план давать. Дядя Панкрат сгорел от рака в две тысячи втором, оставив жену и двух дочерей, о которых сейчас заботился Артем.
– Тридцать пять лет, говоришь плаваешь?
Капитан захихикал, обнажив крепкие, хоть и потемневшие от курева, зубы.
– Это говно плавает, майор. А моряки на судах‑ходят. Запомни, раз с нами на одном борту.
Сейчас, Пшеничный смотрел на белую полосу пены, которую оставлял их катер на темной амурской воде и до боли в глазах всматривался в противоположный берег. По правому борту от "Удачи" рассекал воду бронекатер Љ349 направив в строну китайского берега башню от БМП‑3[243]
Впереди, маленький но до зубов вооруженный конвой ждали сторожевые китайские катера и спящий крепким сном город Тунцзян. Спящий последние часы…
Погода была отвратительной. Помимо вяло моросящего дождя и ветра, было еще чертовски холодно. Хозяин – собаку в такую погоду не выгонит, значит, пластуны в деле.
Конвой обнаружили китайские патрульные катера проекта 529 – небольшие, но верткие кораблики оснащенные парой башенных установок со спаренными автоматами калибра 23 миллиметра. Брони на них – не было и одного "Слепня" хватила за глаза, что бы превратить три китайских патрульных катера в плавающие на воде, огромные костры.
Противоположный берег, ожил через секунду, пульсируя десятком огневых точек. Словно шмели, тяжелые пулеметные пули, проходили над головой Артема и он ожидал, что любая их них, пробьет навылет утлые борта "Удачи" в любую секунду. Здесь посреди реки – и укрыться то негде.
Пока их, спасал бронекатер. Повернув в сторону китайцев орудийную башню и кормовой, зенитный, ракетно‑артиллерийский модуль "Сосна"[244] – бронекатер долбил в ночь, не жалея боеприпасов. На его палубе то и дело мелькали черные фигурки матросов.
– Сбрендили они, что ли? Уйти надо с палубы! Неожиданно для себя заорал Пшеничный
– Командир – это они РСЗО готовят, корабельную. Сейчас, узкопленочным будет фейерверк! Только уши надо затыкать…
Через пару секунд, Артем пожалел, что вовремя не заткнул уши. Посередине катера, что – то блеснуло и катер стал с жутким скрежетом и воем выплевывать в сторону Тунцзяна, огненные стрелы. Еще через мгновение к нему присоединились остальные бронекатера.
Из промозглой, августовской ночи, с мостика убогого "трамвайчика",Артем наблюдал, как по китайскому городку, шествует сказочный и страшный огненный дракон. Жуткое и величественное зрелище. Он многократно видел работу реактивной артиллерии, но издалека. Сейчас же, казалось – можно дотянутся рукой до огненных стрел.
– Готовь своих орлов, майор! Заорал капитан их посудины резко выкручивая штурвал. Через полчаса, килем в ил уткнёмся!
Артем включил рацию, спешно отдавая команду сотникам.
"Понеслась душа в рай!" Подумал он, когда "Удача" вздрогнула уткнувшись килем в скользкое дно.
– Пошел! Первый взвод‑пошел! В Бога в душу в мать! Быстрей, быстрей!!!
Пластуны, словно горох, хрипя и вопя посыпались в грязную прибрежную воду освещенную багровым заревом пожара. Узкая полоса между водой и пляжем вмиг заполнилась темной массой людей, бегущих – спотыкаясь и скользя в направлении набережной.
Сопротивление, как и ожидалось, было слабое. Разведка сработала отлично, вскрыв всю вражескую оборону. Две береговых батареи вооруженных древними китайскими аналогами зениток К‑19 смели сразу, китайцы даже не успели подбежать к орудиям. Пограничники, хоть и сражались по началу отлично, были все таки захвачены врасплох и их сопротивление приняло сразу очаговых характер. Пару узлов обороны, обработали "Ураганы" с русского берега – остальные очищали пластуны.