Я подошла к зеркалу и стала расчесывать волосы. За последние месяцы я похудела, а главное — перестала за собой следить. Мне вдруг надоело осознавать себя каждую минуту женщиной, привыкшей вызывать восхищение мужчин. И в то же самое время я понимала бессознательно необходима сильная встряска, иначе не за горами апатия, увядание и прочие прелести рокового для женщины четвертого десятилетия. «Хочу покоя, — сладко нашептывал внутренний голос. — Хочу никого не любить. Хочу просто жить…»
Я облачилась в халат и спустилась в столовую, даже не удосужившись заколоть волосы в пучок. Антонида уже собрала на стол. Меня ждал по-деревенски плотный завтрак с салом, сваренными вкрутую яйцами, домашними булочками и крепким чаем. Лидия подняла глаза от тарелки и приветливо мне улыбнулась. Она безропотно сносила мои опоздания к столу.
Тете было за сорок, но она прекрасно себя сохранила. Темные, не тронутые сединой волосы, веселые живые глаза, бедра изящно и плавно переходят в стройную талию… Лидия была породистой женщиной, чего даже мама не могла отрицать, хоть и невзлюбила сестру мужа с первого взгляда.
— У нас вечером гости, — сообщила Лидия, намазывая горчицей ломтик розового деревенского сала.
Я удивленно вскинула брови. Моя тетка не любила устраивать приемы и сама ходила по гостям чрезвычайно редко.
— Приедут Космачевы и Дима с женой. Антонида запечет баранью ногу.
— Космачевы? Но ведь ты… Я не знала, что вы поддерживаете дружеские отношения. Помню, ты сама говорила, что Анжелика Петровна корчит из себя барыню.
— Я и сейчас это говорю, — невозмутимо ответила Лидия. — Но, как тебе известно, моя мать, а твоя бабушка Валя в свое время крестила Георгия.
Я вздрогнула при этом имени, хотя у меня было несколько знакомых Георгиев. Но то были сугубо деловые знакомства.
— Ты сегодня не работаешь? — спросила я, с трудом выдерживая теткин взгляд.
— Ты же знаешь, по воскресеньям наше ателье выходное. После завтрака поеду в город за тортом и шампанским. Если хочешь, поедем вместе.
Я рассеянно кивнула.
— Вот уже который год мы собираемся двадцать первого октября. В прошлый раз Николай прислал телеграмму. Я была очень тронута, что он не забыл мать.
— Сегодня день рождения бабушки, — вспомнила я. — Но мне все-таки кажется, она недолюбливала Космачевых.
— Моя мама была сложным и противоречивым человеком. — Лидия отодвинула от себя тарелку и знаком велела Антониде подавать самовар. — Дядя Анжелики Петровны очень помог им с отцом во время оккупации. Он был интендантом и имел доступ к продуктам.
— Первый раз слышу. — Честно говоря, эта информация была мне до лампочки — с тех пор минуло больше чем полвека. Но я постаралась сделать соответствующий вид. — Бабушка мне никогда об этом не рассказывала, — для большего подобия добавила я.
— Они любили друг друга. И даже собирались… Впрочем, этого никто толком не знает. Этот Миша Орлов был очень странным и, как мне казалось, несерьезным человеком. Отец звал его насмешником.
Тут появилась Антонида с самоваром, и Лидия замолчала. В провинции умеют хранить семейные тайны.
Вскоре начались звонки от заказчиц — Лидия была самой модной в городе шляпницей, потом мы поехали по магазинам, прихватив с собой соседку, потом я гладила свою нарядную юбку из шифона. Словом, в тот день мне так и не удалось узнать, что собирались сделать когда-то моя бабушка и дядя Анжелики Петровны некто Миша Орлов, с которым они любили друг друга.
— Прекрасно смотришься! — воскликнул Димка и стиснул меня в братских объятиях. — Почему не позвонила, что приезжаешь? Примчался бы в аэропорт на своем новеньком «Ауди». Ты еще не видела мою машину?
— Покажешь. Похоже, я здесь поторчу.
— Чудненько. — Он радостно потер руки. — Знакомься: это Ира, моя благоверная. — Свежая полноватая женщина приблизительно моего возраста обхватила меня за талию и чмокнула в щеку, обдав почти забытым ароматом когда-то модных в Союзе «Клима». — Хороший у меня вкус, правда, сестричка? Мать, у тебя что-то горит на кухне. Боюсь, как бы не ужин.
Димка остался таким же шумным, суетливым и слегка бестолковым, каким был в детстве. Это меня обрадовало — с возрастом начинаешь ценить стабильность.
Я вздрогнула, услыхав звонок. Димка уронил на ковер сигарету и чертыхнулся.
Прибыли муж и жена Космачевы.
— Прошу тебя, проследи за Димой, — шепнула мне на кухне Лидия. — А то напьется и…
Ее последние слова заглушило шуршание целлофана от подаренного Анжеликой Петровной букета больших бледно-сиреневых хризантем.
— Это Иркина забота. Кстати, если ты помнишь, у меня нет опыта семейной жизни.
— Он опозорит меня на весь город. Эта Космачева такая сплетница.
У тетки было несчастное лицо.
— Что, она пьяных не видела?
— Димка становится такой злой, стоит ему перебрать. Ох, кажется, началось!
Из гула голосов в столовой до меня донесся звенящий на предельно истеричной ноте голос Димки:
— Ты засунула своего сына в психушку. Ты…
Голос его сорвался.
— Успокойся, Митенька, — заворковала Ирина. — Мы сейчас выпьем чайку и ляжем в постельку.
— Уйди! — рявкнул он так, что звякнули хрустальные подвески люстры. — Погоди, Старый Мопс, выведу я тебя на чистую воду!
Это мы с Димкой прозвали Анжелику Петровну Старым Мопсом. С бабушкиной подачи. Я мысленно перенеслась на пятнадцать лет назад, но меня вернул к действительности набиравший обороты скандал.
— Димочка, родненький, вспомни о бабушке. Сегодня ее день, — причитала не свойственным ей высоким сопрано тетка. — Анжелика Петровна не виновата, что Юрасик заболел.
— А кто же тогда виноват? Я? Или, быть может, Лора? Юрасик сказал, мать не хочет, чтоб мы с ним поддерживали отношения. И знаешь, почему? Да потому что он…
— Замолчи. Иначе всю жизнь будешь раскаиваться. — У Анжелики Петровны был спокойный, самоуверенный голос. — Можешь считать, я тебя предупредила.
В столовой наступила тишина. Я схватила со стола поднос с шоколадным тортом и раздвинула тяжелые портьеры.
На меня уставились пять пар испуганных глаз. В наступившей тишине торжественно и зловеще пробили куранты.
В который раз я убедилась в том, что провинция обожает хранить свои тайны.
— Примчусь на твою свадьбу с огромным удовольствием, хоть вообще-то не люблю семейные торжества.
Лидия с усилием натягивала на деревянную болванку колпак из вишневого фетра. Дня через два из этого получится изысканная шляпка.
— Я тоже. А посему отменим их с общего согласия.
Лидия вздохнула и принялась разглаживать несуществующие морщины на фетре.
— И все-таки я была бы очень рада, если б ты наконец встретила…
— Сказочного королевича. Или на худой конец племянника Борового. Уже не встречу, тетя. Нужно было пятнадцать лет назад чесаться.
Я взяла эту цифру с потолка. Мой язык сработал прежде, чем мозги. Нам обеим вдруг стало неловко.
— Дима женился в девятнадцать. Это тоже плохо. Особенно для мужчины. — Лидия вздохнула. — Ранние браки, как правило, быстро распадаются.
— Тебе не угодишь. Злишься, наверное, что рано стала бабушкой.
— Что ты! Только Васек и оправдывает этот брак.
— Тебе не нравится невестка?
— Нет. — Лидия отошла к окну и стала смотреть в сад. — Не нравится.
— Ну да, ты же надеялась, что Димка приведет в дом Татьяну Ларину.
— Я была уверена, что он приведет тебя.
— Шутишь. — Я неопределенно хмыкнула. Признаться, сейчас эта идея показалась мне дикой. Раньше я думала иначе. — В нашем роду не в почете браки между двоюродными братом и сестрой.
— Твоя бабушка, между прочим, вышла замуж за родного дядю и была с ним счастлива.
— А как же некто Миша Орлов? Согласись, этот герой несколько не вписывается в рассказ о семейной идиллии.
— Дело в том, что… словом, теперь уже трудно что-либо переиграть. Все как будто устоялось, утряслось. Да и вряд ли кому-то станет легче от того, что он узнает правду.
Еще одна тайна. Не семейка, а замок Синей Бороды.
— Ладно, тетя. Как говорит одна моя знакомая, не будем пилить опилки. Мы с Димкой уже давно бы разошлись каждый в свою сторону. Правда, у меня был бы статус сходившей замуж женщины.
— Вы бы не разошлись. Никогда. Я бы об этом позаботилась.
— А я и не знала, что ты любишь блефануть. И все равно спасибо за комплимент.
Я отвесила шутливый поклон.
Лидия взяла меня за руку и повела с собой.
Я не была в ее комнате пятнадцать с лишним лет. В ту пору мы с Димкой обожали дурачиться на высокой теткиной кровати. В ее отсутствие, разумеется. Мне показалось, что время в ее комнате законсервировалось и лежало в спрессованном виде, как грибы в банке.
Лидия приподняла репродукцию «Золотой осени» Левитана, что-то под ней покрутила, чем-то звякнула. У нее в руках оказалась большая палехская шкатулка. Когда она откинула крышку, даже я, ни бельмеса не смыслящая в бриллиантах и прочей мишуре, которой люди обожают себя украшать, обомлела.
— Это должно остаться в семье. Так велела мама.
— Да тут целое состояние! — Я не могла оторвать глаз от старинных браслетов, колец, серег. — У тебя есть внук.
— Он не… — Она смутилась. — Он вырастет и отдаст все жене. Мужчина не способен распорядиться как подобает семейными реликвиями. Они должны достаться женщине. Тебе.
— Поезд ушел, тетя. Наверное, все-таки придется смириться с тем, что твою невестку зовут не Лариса, а Ирина. К тому же, как я поняла, Димка сделал свой выбор без нажима с чьей-либо стороны. Ты сама рассказывала, как он сходил с ума по этой Ирке.
— У нас не было другого выхода. Спасибо еще, у парня оказались хорошие мозги. — Лидия села на кровать и высыпала бриллианты на покрывало. Она вынула из кучи тонкое золотое колечко с крохотным рубином и протянула мне. — Отец подарил это кольцо маме, когда еще был женихом. Мама с ним не расставалась.
Я никогда не видела на бабушке золотых вещей. Я вообще не видела, чтоб она носила какие-либо украшения, если не считать серебряной цепочки с крестиком. Но я редко видела бабушку. Лидия же прожила с ней бок о бок тридцать с лишним лет.