Но когда ты закончишь „начинать все сначала“, собираешься ли ты вернуться в настоящее время и вернуться домой? Я просто спросила.
Со всей моей любовью, дорогая.
Элеонора».
Пушистая лапка потянулась, чтобы подцепить страницу, и Делия отложила письмо. Кот устроился на одеяле возле нее. Он съел какое-то невероятное количество корма и два раза прогулялся к туалету в ванной. Можно сказать, что он начинает осваиваться.
Женщина потянулась за книгой — Карсон Маккаллерс — и открыла ее на той странице, где вчера остановилась. Она прочла два рассказа и начала читать третий. Потом почувствовала, что засыпает, положила книгу на подоконник, выключила светильник и поставила его на книгу. Сквозь приоткрытую дверь пробивался свет, желтым лучом отражаясь на половицах. Очень осторожно, чтобы не побеспокоить кота, Делия улеглась поудобнее. Он теперь умывался и при каждом движении слегка нажимал на ее бок. Это казалось случайным прикосновением, но Делия знала, что он делает это специально.
Если подумать, как странно, что животные живут с людьми в домах! Ведь если бы Делия была где-нибудь на природе и рядом с ней был бы какой-нибудь лесной зверь, она умерла бы от ужаса.
Делия зевнула, закрыла глаза и натянула одеяло на плечи.
Один из рассказов, которые она сегодня прочла, назывался «Дерево, камень и облако». Герой этого рассказа говорил, что люди должны сперва научиться любить какие-нибудь простые вещи, прежде чем завязывать отношения с другим человеком. Он предлагал начать с чего-то менее сложного. С дерева. Или камня. Или облака. Эти три слова крутились в голове у Делии: дерево, камень, облако.
Сначала она была одна, потом познакомилась с кем-то, потом с несколькими людьми, теперь завела животное. Делия гадала, что будет потом. Чем это все закончится.
10
В воскресенье перед Днем благодарения Белль поймала Делию на лестнице.
— Послушай, Ди, — спросила она, — что ты делаешь в выходные?
Делия ничего особого не планировала.
— Как насчет того, чтобы пообедать у меня?
— О, я с удовольствием, — сказала Делия.
— Я приготовлю настоящий обед для гурманов: индейку с подливкой, клюквенный соус…
— Я и не знала, что ты готовишь!
— А я и не готовлю, — мрачно сказала Белль. — Я стараюсь прикинуться хозяйственной перед парнем, с которым встречаюсь.
В этот момент она выглядела какой угодно, только не хозяйственной. В воскресенье в агентстве недвижимости всегда было полно дел, поэтому Белль была одета в просторное фиолетовое пальто, плечи у которого торчали острыми углами, как в костюме инопланетянина. Из-под него виднелись лиловые брюки, и вокруг нее витал ореол сладко-фруктовых, приторных духов.
— Придет Ванесса с Грегги, — предупредила хозяйка. — Пригласить ребенка — это хороший шаг, ты не находишь? И еще эта семейная пара, не местные, которым я продала дом, это всегда здорово.
— А мне надо помогать готовить еду? — догадалась Делия.
— О, еду я закажу в ресторане, но это только между нами. Но мне кажется, ты могла бы придать ужину, так скажем, шик. Мне нужно, чтобы этот парень подумал, что я как раз такая, как надо, — респектабельная. А ты могла бы помочь внести какие-нибудь уютные домашние штрихи, ну, что поставить в середину стола и так далее. Ты, должно быть, делала все это дома, правда? У тебя есть такая штука, корзинка, которая похожа на рог изобилия?
— Здесь нет, — призналась Делия, — но я буду рада помочь, чем смогу.
— Здорово. — Белль оттеснила кота в сторонку — он собирался пойти за Делией — и открыла парадную дверь. Снаружи было прохладно, небо казалось цвета жести. — Этого парня зовут Генри Макилвэйн, я говорила? — спросила она. — Мы встречаемся уже несколько недель, и мне хотелось бы большей определенности. Я не хочу, чтобы он думал, что со мной можно просто хорошо проводить время! Может быть, ты могла бы в его присутствии обронить несколько замечаний. Например: «Господи, Белль, я надеюсь, ты приготовила свою знаменитую брюссельскую капусту?»
— Ты готовишь брюссельскую капусту?
— У меня нет выбора. Это единственное овощное блюдо из тех, что продается в «Копп Кэтеринг» и подходит для моего жарочного шкафа.
Делия спросила:
— А как ты выкручивалась с готовкой, когда жила с Нортоном?
— Мы обедали не дома. Но мне хочется, чтобы в этот раз все было по-другому. Может быть, ты могла бы попросить у меня один из моих рецептов, когда Генри будет поблизости.
— Не могу дождаться момента, когда я услышу один из твоих ответов, — пошутила Делия.
— Обед будет в час, но не могла бы ты спуститься чуть раньше, чтобы немного помочь? Накрыть на стол и все такое? И надень серое платье в светлую полоску. Это платье, оно такое, такое… серое, понимаешь, о чем я?
В День благодарения Делия долго спала, затем утром нежилась в постели, попивая чай и читая книгу, а кот лежал, свернувшись возле нее. В комнате мистера Лэма методично бубнил голос диктора. Делия догадалась, что это был телевизионный ведущий, а не радиодиктор. Теперь, когда дверь была приоткрыта, она могла слышать музыку, которая становилась то громче, то тише. Мелодия сопровождала какой-то видеоряд, и сегодня Делии удавалось выхватить несколько различимых фраз каждый раз, когда она ходила за водой для чая. «Мать-медведица ведет своих детенышей к…» — услышала она и «Самка паука отравляет свои жертвы…». Мистер Лэм, очевидно, смотрел шоу о дикой природе.
Вскоре после полудня Делия встала и начала одеваться. Она пожалела, что у нее нет нитки жемчуга, чтобы придать наряду более праздничный вид. Или хотя бы шарфа. Разве у нее не было шарфа с серым рисунком по краям? Да, был — дома, в Балтиморе. Она представила, как он лежит в лакированной бабушкиной шкатулке для перчаток.
Она накрасила губы особенно яркой помадой и затем наклонилась к зеркалу, чтобы поправить волосы. Отросшие локоны выглядели менее завитыми и какими-то более спокойными — это очень подходило мисс Гринстед. Хотя, когда она отступила назад, чтобы посмотреть, каково конечное впечатление, женщина, которая отражалась в зеркале, совсем не была похожа на мисс Гринстед. Это была Розмари Блай-Брайс.
Делия резко отвернулась от зеркала и взяла вазу с осенними цветами, которую купила за день до этого.
Кот увязался следом. Он скакал за ней по лестнице и вертелся вокруг ног, пока она стучала в дверь гостиной. Когда никто не открыл, она постучала в другую дверь, справа, и в конце концов повернула дверную ручку и просунула голову в столовую.
— Есть кто-нибудь? — спросила Делия. Господи, Белль и правда нуждалась в ее помощи.
Стол — один из тех длинных, узких предметов, передающих фактуру дерева, который можно увидеть на модных базарах, — до сих пор не был застелен скатертью. Делия поставила цветы и вошла в кухню.
— Белль? — позвала она.
Белль стояла, склонившись над раковиной. Ее руки были скрещены на белом, обильно украшенном рюшами переднике, по лицу струились слезы.
— Белль? Что случилось? — спросила Делия.
— Он не придет, — глухо ответила Белль.
— Твой бойфренд?
— Он вернулся к жене.
— Я не знала, что она у него была.
— Ну вот есть.
— О, мне жаль.
На самом деле она была в шоке, но старалась этого не показывать. Неудивительно, что Белль так хотелось выглядеть респектабельной! Делия тактично погладила женщину по плечу, просто на случай, если той нужно утешение. Оказалось, что нужно. Белль обняла Делию и уткнулась в шею, горестно всхлипывая.
— Это тот, кто мне был нужен! — плакала она. — В нем было все, чего я хотела! А сегодня утром он просто позвонил и… О, я должна была догадаться по тому, каким низким голосом он говорил, бормочущим низким голосом, как будто боялся, что кто-нибудь его услышит.
Она отпустила Делию, чтобы взять бумажное полотенце. Промокнув глаза, она рассказала:
— «Белль, — говорит он мне, — по поводу сегодня. Кое-что изменилось». — «Правда? — спрашиваю я. — И что же?» Я подумала, что, может, у него машина не заводится, или он хочет привести друга. «Ну, дело в том, — говорит он мне, — похоже, что мы с Пэнси снова вместе».
— А Пэнси — это его жена, — догадалась Делия.
— Да, а ребенка зовут Нарцисса, представляешь?
— А есть еще и ребенок?
— И она родилась даже не весной! Она родилась в октябре!
— Ты говоришь о… об этом, прошедшем октябре?
Белль кивнула, громко высморкавшись.
— Так ребенку, что, месяц?
— Шесть недель.
Передник у Белль был такой новый, что на нем до сих пор виднелись следы от булавок с упаковки. Прическу женщина взбила еще выше, чем обычно, и первый раз Делия видела ее в настоящем платье — вероятно, это было платье, потому что из-под передника были видны ноги, обтянутые чулками с рисунком из морозных белых цветов, наподобие сливовых соцветий. Но то что осталось от макияжа, представляло собой жалкое зрелище: размазанная помада, размытая краска и серые потеки слез.
— Тебе придется сообщить остальным, — говорила она, утирая слезы. — Я этого обеда, наверное, не переживу.
— Но ведь все готово.
Делия посмотрела на завернутые в фольгу одноразовые блюда, которыми была заставлена вся столешница, тарелки и серебро, в беспорядке стоящие на кухонном столе, и пустые сервировочные блюда, которые ожидали своего часа. Сквозь подсвеченное окошко в духовке она могла различить коричневую индейку, только почему-то не чувствовала ее запаха.
— Эта индейка выглядит почти готовой, — сказала она хозяйке.
— Ее уже доставили готовой. Я ее только разогреваю. Мне пришлось всю ночь продержать ее в холодильнике.
— Тогда зачем отменять вечеринку? Может, тебя это взбодрит.
— Меня ничто не взбодрит, — хныкала Белль.
— Ну ладно, ты посиди тут, а я разберусь что к чему.
— Хочу быть мертвой и зарытой, — простонала Белль, придвигая к себе один из кухонных стульев. Она плюхнулась на него и подхватила кота. — Я становлюсь слишком старой для того, чтобы меня бросали! Мне тридцать восемь лет. Ходить на первые свидания утомляет.