— Левка, я нашел место…
— Подожди…
Мыльная пена растворялась в воде. Из айсберга она уже превратилась в кучу маленьких ледяных островков.
И почему-то Сомову пришла в голову идиотская мысль — вот тебе айсберги, а я, стало быть, «Титаник»…
Он хихикнул.
— Ну, — сказал он деловито. — Какое там место? И при чем тут я?
— Постой, ты сам мне сказал, теперь можно купить землю… Я нашел прекрасный дом, с садом, и расположение что надо… Ты чего, не помнишь, Левушка? Ты же обещал…
Сомов силился вспомнить, что он обещал приятелю. Потом наконец после долгих и мучительных усилий вспомнил. Ночной клуб.
— Ну так бери… В чем проблема? Я позвоню…
— Проблемка есть… Там типа приют. И маленький храм…
— Охренел, да? — взвился Сомов. — Мозги-то в порядке? Ищи другой участок. Я с этими верующими не связываюсь… Знаешь, какой вонизм пойдет?
— Слушай, Лева, не будет вонизма… Там главным такой уродец… Вроде бы за него и заступаться никто не станет — везде нарисовался… И аренду не выплачивал. С тем мужиком, которому он задолжал, я уже договорился. Он подает на него в суд. За определенную мзду, конечно… Я заплачу его долг, и вроде как он мне сразу продает это место…
— И чего ты мне тогда звонишь? Все сам устроил…
— Он не верит, что инициатива исходит от тебя… Подтверди это.
— Оба-на, — протянул озадаченный Сомов. — А я тут при чем? Я уже сказал тебе, что мое имя там не должно светиться… Ты хочешь, чтобы меня послали пастись в отдаленные луга?
— Никто и не узнает… Лева, просто так надо. Иначе он ни в какую… Ты чего, Лев? Тебе деньги лишние?
— Деньги только для лохов лишние, — пробормотал он. — Ладно, позвоню… Все?
— Не все… Есть еще проблема. Покрупнее.
— Ну, у тебя и так не все просто… Чего еще?
— Место расположено в районе, где Гоги…
Все. Больше и говорить нечего. С Гоги только пьяный свяжется. Или идиот… Гоги, черт бы побрал этого урода, еще никому не спускал такого откровенного хамства.
— Какого черта, — простонал Сомов. — Что у тебя там с головой? Ты бы еще в Кремль забрался… Прикупи там Успенский собор… Я бы лучше с президентом поругался, чем с Гоги…
— Я всегда думал, что ты у нас не главный, — ловко наступил Костик на больную мозоль. — Я так и думал, что Гоги у нас тут главный… И долго ты собираешься прогибаться под Гоги?
— Ты полный придурок, — устало сказал Сомов, и в то же время в груди уже росло раздражение против Гоги. Именно сейчас появился шанс указать зарвавшемуся грузину на место… Может, и в самом деле пора щелкнуть его по носу? Кому понравится, когда в районе появится ночной клуб с борделем и сауной и начнет мотаться братва из чужих районов… Эх, как Гоги перекосится. Он вспомнил, как этот тип смотрел на него, прищурившись, презрительно, и те медленные слова, которые однажды слетели с его тонких губ: «Да если бы не я, от этого города остались бы только флаги… Может, я вор в законе, а вы — без закона…»
«Это у тебя скоро останутся только „флаги“, Гоги», — усмехнулся Сомов.
— Чтобы все было по букве закона, — сказал он. — Сделай все так, чтобы и комар носа не подточил… Понял?
— А Гоги?
— Гоги… Я возьму его на себя. Все, не мешай мне работать…
И, положив трубку, он снова погрузился в ванну. Вода стала холодной, и он пустил горячую, чтобы немного согреться.
Настроение у Сомова улучшилось.
Сколько же иногда неприятностей приходится пережить за один день! Аннины начались сразу, едва она подошла к саду. Около ворот она увидела машину и рядом с ней — фигуру Виталия. Он говорил с кем-то по мобильнику, потом передал мобильник кому-то невидимому — за тонированными стеклами Анна не могла бы разглядеть лица, даже если б захотела. Только рука, на минуту мелькнувшая из окна и тут же пропавшая… А Виталик курил, глядя на Анну с прищуром, дожидаясь, когда она с ним поравняется.
— Привет, красавица, — проговорил он, улыбаясь. — Как ночь провела? Спалось хорошо?
Она едва сдержала себя. Так хотелось сказать что-то грубое, но она-то догадывалась, что именно этого от нее добиваются. Эту манеру она разгадала еще в детстве. Обычно, когда тебя достают, ждут двух вещей — или ты расплачешься, или нагрубишь… И то и другое доставит радость.
Анна сдержалась, потому что никогда не любила доставлять своим врагам радость. Улыбнулась и прошла мимо — молча. Не глядя в его сторону. Все равно ведь ничего путного не увидишь…
— А чего ты такая невежливая? — крикнул ей вслед Виталик, и Анна прекрасно расслышала в его голосе обиду и недоумение. Она рассмеялась.
У дверей храма она увидела отца Алексея. Тот стоял, озабоченно глядя на машину.
— Здравствуйте, батюшка, — сказала Анна, подойдя к нему.
— Здравствуй… Ты не знаешь, почему эти господа сюда зачастили?
— У них дела какие-то с Олегом, — предположила Анна. — Во всяком случае, вчера они с ним разговаривали…
— Мне это все не нравится, — пробормотал отец Алексей.
— Мне они тоже не нравятся, — осмелилась высказаться Анна и тут же приготовилась выслушать очередную отповедь. Она и сама знала, что надо научиться понимать и любить всех людей. И особенно врагов…
Но на этот раз отец Алексей ничего не сказал. Видимо, и в самом деле эти люди были очень неприятными…
К счастью, за делами она почти забыла об утренней встрече. Остался только осадок в душе — неприятный, тягучий… Точно они отравляют все вокруг своим дыханием, подумала она. И снова забыла. Надо было еще сходить за свечами, и она охотно согласилась выполнить это поручение. Хотя бы потому, что общаться с такими светлыми людьми, как девочки из скита, ей было в радость. А теперь, после этих невольных встреч с мрачными «пришельцами», или, как называл их Майк, «засланцами», это было необходимо.
Анна переоделась, вышла на улицу. Несколько капель дождя упало ей на лоб. «Надо вернуться, взять зонт», — подумала она. Но тут же решила, что и так обойдется… Машина все еще стояла, только теперь там появился Олег. Он о чем-то говорил с Виталиком, и, хотя оба улыбались, Анна угадала, что разговор идет неприятный для Олега.
В конце концов, это его проблемы, подумала она. Сам виноват… Вел бы себя по-человечески… Она иногда удивлялась, почему многим людям важнее казаться, чем быть. Как будто они живут не для самих себя… Даже если бы Анна не верила в Бога, она все равно не могла бы понять, зачем надо тратить столько усилий, чтобы заменить собственное лицо ничего не выражающей маской? Зачем тратить столько усилий, чтобы кому-то доказать свое превосходство?
Проходя мимо, она кивнула Олегу, но он словно не заметил ее.
Зато Виталик заметил. Растянув губы в улыбке, он поинтересовался:
— Анечка, куда путь держим? Дождь… Давай-ка мы тебя подвезем…
Анна ничего не ответила. Поймала только удивленный взгляд Олега. Нахмурившись, она пошла быстрее.
Она вздохнула с облегчением, только когда отошла на приличное расстояние. Все-таки этому типу хватило ума не ехать за ней…
Дождь усиливался, Анна шла все быстрее.
Похоже, придется переждать в магазине, грустно подумала она. Подняв глаза, она убедилась, что небо все затянуто тучами. Откуда их столько появилось на небе, до этого голубом и чистом, она не могла понять. Какие-то капризы природы…
К тому моменту, когда добралась наконец до монастырского ларька, она совсем вымокла. Испуганная Ирина даже вскрикнула:
— Аня! Ты что? Ты же насквозь промокла…
— Ничего, — рассмеялась Анна. — Высохну… Сама говорила, что дождь — это благодать Божья…
— Кстати, тебя искали, — загадочным шепотом сообщила Ирина, отсчитывая свечи.
— Кто? — поинтересовалась Анна.
— Парнишка какой-то… Сначала он стоял, рассматривая иконы. Потом спросил, нет ли Анны… Я догадалась потом, что он про тебя. Рассмеялась и говорю: «Да вроде пока не причислили…»
Анна тоже не удержалась от смеха.
— Он оставил тебе записку… Вот. — Она достала листок.
— Вообще-то у него есть мой номер телефона.
— Он сказал, что не может тебе позвонить… Что он сделал какую-то глупость.
— Вот так всегда, — пожаловалась Анна. — Сначала скажут даме приятное, а йотом оказывается, что сморозили глупость…
Она развернула листок.
«Сейчас ты рядом… Я чувствую твое дыхание и вижу — ты улыбаешься… Почему тебе так важно, что про нас станут думать? Я не могу без тебя… Сегодня я услышал песню, и там была строчка про тебя. В тебе есть что-то такое, что заставляет этот курятник сиять… Жалко, что это не я придумал. Я тебя люблю. Даже если ты скажешь мне, что ты меня не любишь, я тебе не поверю. Я ни с кем не смогу быть рядом. Только с тобой…»
Анна счастливо вздохнула и тут же испугалась.
Стала серьезной, даже нахмурилась.
— Как у него плохо с орфографией, — вздохнула она. — Кошмар…
— В таких делах орфография не самое важное…
— Ирина, — удивленно посмотрела Анна в лукавое лицо послушницы. — Ты у нас вроде без пяти минут монахиня!
— Я же, а не ты… Хороший мальчуган. Симпатичный…
— Мальчуган, — напомнила Анна. — А я старая тетка с прошлым…
Если бы ты была теткой без прошлого, — загадочно улыбнулась Ирина, — вряд ли ты была бы интересна кому-то, кроме самой себя… — Она смотрела на Анну и молчала, улыбаясь. Потом сказала: — Знаешь, это денег у Бога нет… А любви — сколько угодно. Я так думаю, что, если Он тебе этого мальчика подкинул, значит, считает, что вы нужны друг другу. Если, конечно, для тебя важнее мнение Марьи Иванны, продолжай кривиться и отказываться от дара. Но на твоем месте я бы подумала сначала. Ты же не с Марь Иваннами жить собираешься.
— О нет, — прошептала Анна. — Я с ними и дня не выдержу…
— Ну, в чем же дело?
— Я не уверена, что это — подарок Бога, — прошептала Анна. — А если искушение дьявола?
— И почему люди не умеют просто радоваться? — вздохнула Ирина. — Если почувствуют присутствие Бога, непременно озираются, не притаился ли где апологет… Слушай, ты просто попробуй… Поговори с ним. В конце концов, ты не имеешь права его бросить! Ты сама обещала привести его к Богу…