Лестница Совершенства 2: Драконоборец — страница 29 из 56

Однако, как бы она ни была зла, сохранив благодаря синхронизации с «Лестницей Совершенства» в памяти момент с явлением Аяксалатура перед началом деградации, первое, что Каннон сделала, это уделила внимание своему давно заброшенному аватару в мире проекта «Башня».

Алекс почему-то обратился к ней в пространстве иллюзий именно из него. Это было удивительно, ведь он должен был оказаться там после деградации, а выходит, совершил локальное восстановление ветвления с опережением общего отката. Всё это было совершенно невозможно, как и многое другое, что он вытворял, не имея никаких видимых преимуществ над окружающими его созданиями. Это заставляло Каннон сильно волноваться и вибрировать на низких частотах.

Это испуганное и подавленное состояние ярко проявляется на аватаре и его не скрыть, как в духовном пространстве. Всё написано на лице, видно в каждом движении. Чтобы осуществить полноценный контакт с призвавшим её «Богом-Разрушителем», ученица Демиурга пошла на крайние меры. Она поглотила опыт и память своего текущего воплощения, нырнув в него сознанием настолько, насколько это позволяли рамки мира. Так она, фактически, заменила воплощенную ранее личность и смогла воспользоваться её телом без ограничений, видеть и ощущать реальность её органами чувств. Однако, оказалось, её аватар сейчас пребывал в пространстве иллюзий и был не только полностью ею поглощен, а ещё и принудительно туда помещён.

Вот как! Примал устроил своим подопытным на межпланетной станции настоящий иллюзорный концлагерь. Тут он экспериментировал с разработками одной любопытной «искры» уже в одном из первых своих воплощений реализовавшей идею иллюзорной вселенной внутри физического пространства. Примал усложнил и дополнил эту идею, но конечная цель проекта «Башня» была известна только ему. Влиять на миры «Башни» извне также мог только он, поэтому Каннон была бессильна что-либо сделать со своим аватаром, даже извлечь его из иллюзорного мира, в котором она теперь находилась.

Но, оказалось, что это вполне под силу этому наглецу, что грубо отсоединил её от уровня Небожителей «Башни» физически. Картинка парящего в облаках острова сменилась темнотой, а потом перед глазами возник тёмный силуэт человекообразного создания, нависшего над прозрачной крышкой капсулы гибернации.

- Хорош дрыхнуть, - как-то пугающе усмехаясь, сказал человек на фоне тусклого света потолочной лампы, одной рукой оторвал и небрежно откинул в сторону тяжелую крышку.

«А он запредельно физически сильный, но по характеристикам мой аватар не сильнее», - отметила про себя Каннон, пребывая теперь полноценным владельцем тела своей собственной «искры».

«Это и есть Алекс в новом теле? Порвала бы его на куски без особых проблем, если бы не затуманенное сознание и ужасная слабость во всем теле», - подумала, сузившаяся сознанием до обычного хищника-ракшассы ученица Демиурга. Осмотревшись Каннон обнаружила, что процесс выхода из пространства иллюзий и самой гибернации не был осуществлен по инструкции.

Её просто отключили от всех систем, вынуждая тело активизироваться и оживать своими силами. Кто-то просто поленился и не захотел искать информацию, изучать необходимые операции и просто оторвал капсулу от всех проводов и трубок, включая и те, что подводили и отводили пусть и минимальные, но вырабатывающиеся в гибернации продукты жизнедеятельности организма.

Продолжая странно лыбиться, незнакомец, которого Каннон считала новым Алексом, вытянул трубку из её трахеи, одну из руки и более резко выдернул ещё пару, подведенных к промежности. «Гад! Как больно!» - поморщилась ракшасса, получая первые болезненные, неприятные ощущения в теле своего аватара. Этот гад своего добился, боль в чувствительных местах заставила Каннон прийти в себя быстрее.

С трудом заняв в капсуле сидячую позу, опираясь всеми четырьмя руками о её края и дно, Каннон злобно уставилась на вызвавшего её на разговор гостя. В голове роились тысячи вопросов. Настало время узнать, зачем, а говоря простым языком её собеседника, нах*я, он как самый настоящий безумный Бог-Разрушитель помножил на ноль тысячелетиями создаваемые ею миры, и что ему потребовалось от неё в этот раз?

Часть 16 К истокам

Космическая станция «Видящий», оказалась совсем не тем местом, что я увидел на застывшей картинке фантомной проекции, подбирая подходящий момент для переноса сознания. Исследуя её в виде бесчувственного, бестелесного фантома, пролетая по длинным, темным коридорам из одного отсека в другой, я не ощутил весь тот страх, холод, боль и общий физический дискомфорт, что обрушился на выбранное тело в прозрачной колбе.

Перенос сосуда души и привязка сознания состоялась, но едва заняв клон Ареса, пришлось тяжело бороться за жизнь, превозмогая панику, боль и удушье. В законсервированном виде клон в большом количестве кислорода не нуждался и довольствовался тем, что было растворено в подаваемом к легким растворе, но ожив, я сразу стал ощущать его нехватку и задыхаться. В панике я разбил прозрачную стенку колбы выбросом Ци и вывалился вместе с потоками раствора на усыпавшие металлический пол острые осколки. Пространство снаружи оказалось ещё более враждебным, чем сковывавший меня ранее контейнер.

Холод, жуткий, пронизывающий до костей холод обдал влажную кожу, словно нанося многочисленные порезы, на глазах превращая капли раствора на коже в ледяные полусферы. Пришлось срочно заползти с обжигающего при касании железного пола назад в уже разбитую колбу, где до кровавых соплей откашливать соленый раствор из легких.

Я не мог понять, почему в лаборатории так темно, холодно и куда бежать, чтобы хоть немного согреться и привести себя в порядок. Нещадный холод продолжал хлестать тело, угрожая превратить меня в застывшее изваяние. Пришлось собираться с силами и срочно подниматься на ноги, в спешке искать хоть какую-то одежду. Тут, в пугающей темноте бесконечных, похожих друг на друга коридоров, я познал весь кошмар космического, смертельного холода, боли и отчаяния.

Гигантское крыло лаборатории с контейнерами для хранения клонов не поддерживало приемлемые условия для пребывания в нём живых посетителей, и уж тем более, едва вышедшего из состояния длительной консервации, обнаженного тела. Если бы я был частью проекта «Башня», робот-транспортировщик поместил бы меня в специальную, обогреваемую капсулу, и весь путь от хранилища лаборатории до зала гибернации я провёл бы в комфорте и безопасности.

Но я был здесь незваным гостем, и система обеспечения участников проекта плевать хотела, что я умираю от холода и порезов. В лаборатории стояла настолько низкая температура, что ледяной воздух обжигал нос, трахею и заставлял сжиматься легкие. Также воздух был слишком разреженным, из-за чего вскоре у меня начала кружиться голова, а сердце заколотилось в груди и висках до острой боли. Кроме того, ужасно хотелось пить, но больше всего найти источник тепла или хоть что-то тёплое, чтобы прикрыть им совершенно голое тело и хоть немного согреться.

Второй огромной проблемой стало то, что огромное помещение освещалось очень слабо и только вдоль широких проходов с рядами колб. Освещение загоралось локально, реагируя на датчики движения. Я не видел куда направляюсь, только ближайшую зону. О том, что впереди не тупик, а есть спасительный выход из этого огромного, космического холодильника, подсказывали лишь курсирующие вдалеке дроиды. Но стоило им выйти из зоны видимости или в коридор за переборку отсека и всё огромное помещение, кроме окружающего меня тусклого пятна света, опять погружалось в пугающую темноту. Однако, каким-то чудом я достиг магистрального тоннеля и выскочил из зоны обжигающего холода в чуть менее агрессивные условия.

Тут выяснилось, что мне очень повезло. Единственным способом перейти из отсека в отсек с автоматическими дверьми - являлось следование за очередной машиной. Самому их было не открыть. Дроиды обменивались сигналами с системой управления станцией, чего я сделать по понятным причинам не мог в принципе.

Двигаться и удерживать равновесие становилось всё тяжелее. Я уже почти не чувствовал ступней, что пугало и являлось спасением одновременно. Касаться ледяного пола чувствующими холод ступнями было бы невыносимо больно. Завидев в одном из коридоров настенную панель управления, я принялся жать на все кнопки, дергать все рычаги, что попадались мне на глаза. Жуткий холод постепенно брал верх. Тело непрерывно трясло в тщетных попытках согреться, я уже харкал кровью, а обе ноги при остановке свела мучительная судорога.

Не знаю, какая именно кнопка или рычаг на панели дал ожидаемый эффект, но погрузившийся в темноту коридор опять озарил свет нескольких больших ламп, а из недр стены появился выдвижной контейнер с каким-то незнакомым оборудованием, завернутым в серый, упаковочный материал. Желая хоть чем-то обвернуть ступни и прикрыть своё голое тело, я забрался в контейнер и судорожно рвал податливую упаковку на оборудовании, после чего принялся обматывать её вокруг себя. Благо, упаковочного материала нашлось довольно много и приложив немалые усилия, я превратил разные по размеру и форме лоскуты из незнакомого, вспененного материала в свою первую одежду и обувь.

Одного, двух и даже четырех слоёв упаковки мне показалось мало. Я успокоился лишь тогда, когда превратился в настоящий ходячий колобок, покрытый множеством слоев. Желая отогреться, я скрыл под изоляцией уже потерявшие чувствительность нос и уши. Обмотал серой пленкой всю голову, оставив на ней только крохотные прорези для дыхания и зрения.

Так старался утеплиться, что уже совсем скоро после активных телодвижений разогрелся и даже начал обильно потеть от перегрева. Пришлось остановиться и спокойно посидеть на одном месте, чтобы выровнять поднявшуюся температуру. Отогреваясь, всё тело ужасно болело, правда, чувствительность стоп, носа и ушей так и не вернулась. Блин, их я уже отморозил. Обидно, что так поздно нашёл упаковку.

Хотелось сохранить хотя бы ноги, и я побежал дальше в поисках аптечки или лечащего дроида. Ведь на Видящем должен быть робот, лечащий пассажиров и персонал. От бега опять быстро вспотел и понял, что тело в этой серой пленке совсем не «дышит». Пришлось вынужденно избавиться от нескольких слоёв одеяния, но я не бросил их на пол, а понес в руках с собой. Пригодится, если надо будет сделать себе подстилку для долговременного отдыха. На этом ярусе станции везде было слишком холодно, чтобы просто присесть надолго на пол. Упаковался я добротно, но слишком плотно к