ьной дозорной башне испуганных людей.
Охотники почему-то передумали отстреливаться со стен и решили спрятаться подальше в глубоком подвале с другими людьми. Неужели монстров действительно оказалось так много, что боевой дух бравых охотников резко упал? Наблюдая за сценой массового бегства из укрытия, я обратил внимание, что одним из последних к башне бежит сам глава Моррис. Он не держит семенящую за ним Ками за руку. Она никак не ограничена. Бежит сама. Это был мой шанс. Выждав момент, когда мужчина кинулся к входу в башню, я выскочил наперерез отставшей девушке и чтобы не выдать себя криками, просто кинул в её сторону горсть золотых. От золота сейчас толку мало, а если выживу, заработаю на трофеях в сто раз больше.
Удивленно отреагировав на звон разлетевшихся вокруг неё монет, Ками обратила внимание и на меня. Всё же, что-то эта идиотка ко мне чувствовала, так как побежала не за главой гильдии, а прямиком ко мне. Я дал сигнал Ланчеру, которому доверил кувшин с ядом и он также осторожно, чтобы не расплескать содержимое сосуда, засеменил ко мне из-за угла. Дальше было, как по классике, я перехватил ношу брата и, жестом показывая девушке, в какую нам сторону, побежал ко входу в казармы городской стражи.
Когда не обнаруживший вошедшей за ним следом в Башню девушки, глава Моррис снова высунулся на улицу, мы втроем уже скрылись за углом башни, заставив его ломать голову о том, куда же делась его спутница.
Выскочив на площадь, он тщетно выглядывал её за углами башни и на улице, по которой они вместе только что бежали в укрытие. Пометавшись туда-сюда пару минут, мужчина опять сплюнул, раздраженно махнул рукой, и вернулся в башню. Вход в неё тоже надо было срочно забаррикадировать, а он задерживал своим отсутствием начало работ.
Оказавшись в казармах, я спрятал подальше в угол кувшин с ядом, зажег масляную лампу и сказал Ками и брату сидеть тихо, а сам кинулся искать на внутреннем дворе склад оружия. Нашел там пустую кузницу, а в ней ящик с поломанными, ржавыми и затупившимися наконечниками, а по соседству каморку похожую на очень компактную плотницкую мастерскую. Здесь у стены были свалены в кучу обломанные, треснувшие и другие дефектные черенки от копий.
Выбрав из них парочку более-менее целых и еще парочку обломанных, я вернулся со своими находками назад. Связав два обломанных у конца черенка вместе, можно было получить очень длинную рукоять для дальней атаки. Так вообще близко к решетке не придется стоять и не будет риска, что она упадет и привалит, если её сорвут с креплений. Качество крепления самих наконечников к нашим самодельным копьям оставляло желать лучшего, но я и так собрал всё самое годное, из чего можно было слепить оружие и попросил Ланчера сделать из всех найденных мной частей хоть ещё парочку отдаленно напоминающих копье поделок.
Нарастающий грохот ударов в северные ворота заставил меня замереть от испуга. Я взбежал на второй этаж и из окна видел, как произошло их обрушение и из образовавшейся прорехи хлынули десятки темных, человекоподобных, двухметровых фигур. Волосы стали подниматься на моей голове дыбом. Их было не просто много. Поток Львов-оборотней не прекращался больше двух минут. Топот сотен лап приближался, сотрясая пол и стены казармы. Ужас! Их были сотни! Сотни! Несколько сотен, пять, шесть, семь сотен, если не вся тысяча! Знал бы раньше, сбежал бы ещё утром без оглядки.
Ужас сковал мои ноги и чтобы оторваться от завораживающей картины нашествия, пришлось закрыть глаза и заставить себя глубоко вдохнуть. Грохот. Кругом поднимались столбы пыли и слышался грохот. Львы крушили все препятствия на своем пути. Наше укрытие теперь казалось недостаточно крепким, но бежать к аркам сточной канализации было уже поздно. Пришлось взять Ланчера, Ками, драгоценный кувшин с ядом, все копья и десяток масляных ламп в дрожащие руки, и спускаться в тюрьму под казармами.
Каким бы хлипким и незащищенным теперь казалось выбранное мной укрытие, другого у нас просто не было. Нужно было выжать из него всё, получить максимум от каждой имеющейся в нём решетки, узкого участка винтовой лестницы, каждой спасительной преграды. И все же, будет настоящим чудом, если мы выберемся из этой передряги живьем. Червяк безнадежности и отчаяния поселился в моём сердце.
Часть 21 Не по правилам!
Глава гильдии охотников ощущал на себе огромное давление окружающих его людей. Стены подземных казематов гудели от топота и ударов лап массивных монстров третьего уровня. Львы остро чувствовали запах и сам страх людей, безошибочно обнаруживая их скопления, даже если те скрылись в изолированном от внешнего мира укрытии. Они били лапами в стены башни и саму поверхность мостовой, желая проломить укрепление и своды над подвальными помещениями.
Слышались мощные удары в обитую железом деревянную дверь главной дозорной башни. Изнутри подходы к ней завалили всем, что только удалось собрать. У двери возвышалась целая гора из бочек, сундуков, тумбочек, стульев, кроватей и прочей мебели. Ею завалили весь коридор до потолка, что давало столпившимся у входа охотникам призрачную надежду выстоять необходимое время, пока глава не сообщит об отступлении.
Чак Моррис понимал, что от его действий и удачи зависела сейчас судьба всех доверившихся ему людей, и старался не поддаваться панике, не отвлекаться на нервирующий грохот и полностью сконцентрировался на поиске тайного прохода за пределы города. О его существовании в подвалах дозорной башни ему поведал капитан дворцовой гвардии, уважаемый во всей Южной Флавии и далеко за её пределами мастер Брут.
Он долгие годы служил клану Юрдов, а узнав о решении Чака небольшими силами гильдии охотников удерживать столицу, отвел его в сторонку и шепотом сообщил на ухо эту тайну. Разумеется, такое посторонним не сообщают. Произошло банальное недоразумение. Уже глуховатый и плохо соображающий мастер Брут решил, что Чак решил пожертвовать собой, как герой, чтобы прикрыть отход Фёрста и не имеющих доступа к повозкам горожан, задержав монстров у стен столицы. Поэтому он дал герою надежду, лазейку, небольшой шанс на побег, если всё будет хуже некуда.
Но мотивация остаться у Чака была совсем другая. Во-первых, он не видел смысла бежать из-за городских укреплений. Зачем они вообще нужны, если при нападении не использовать преимущества стен? Во-вторых, его репутация, как главы гильдии охотников и её престиж в целом сильно пострадали, когда в стычке с первой волной вторжения его подчиненные не убили ни одного монстра.
Все ждали, что часто имевшая дело с монстрами за барьером гильдия первой сразит противника и покажет себя если не лучше, то хотя бы наравне с дворцовой гвардией, но его люди выглядели трусами и слабаками рядом с боевыми мастерами, оказавшись в равных условиях.
Мужчина мысленно обвинял во всем Валхаима. Его глупый приказ инициировал основную схватку в предместье, далеко от стен. Многие его люди отказались рисковать и выходить за стены, а туда, где шёл бой просто физически не достреливали. Все те, кого он чуть ли не пинками выгнал поближе к месту жестокой схватки, приказав использовать в качестве стрелковой позиции крыши домов, были быстро перебиты, буквально, взбегающими по стенам Крикунами-падальщиками.
Репутация Чака Морриса, как умелого охотника и мудрого лидера сразу упала ниже плинтуса. Мужчина был уверен, если бы правитель не стал прикрывать бегущих от монстров людей и принял бой уже под стенами, гвардейцы и его люди куда легче перебили бы всех монстров с удобных позиций и гвардия бы так сильно не пострадала. Но Валхаим отдал тот приказ и теперь на улицах и площадях шептались, что гвардия – герои, а охотники, кроме погибших в бою – трусы и слабаки, Моррис уже не тот, сдал с годами, и вообще пора передать гильдию другому роду.
Чак был уверен, что Валхаим специально выставил его слабаком и трусом, хотя навязав бой монстрам на заведомо невыгодных для гвардии условиях, просто угробил своих молодых и опытных мастеров.
В душе Чака кипела обида. Нужно было всем доказать, что правитель идиот, а гильдия охотников сильна, как никогда. Действуя с удобных позиций его ребята просто уничтожат десятки львов. Да, названные Валхаимом цифры он тоже считал полной ложью, страшилкой, чтобы оправдать своё бегство, когда его гвардию уже сильно проредили. Так он размышлял, но ровно до тех пор, пока своими глазами не увидел со стен численность наступающего врага. Орда монстров быстро вернула мужчину в реальность, и сейчас он желал лишь одного, поскорее оказаться подальше от этого места, проклиная себя за неуместно проявленную гордость, вылившуюся в смертельную глупость.
Тайный подземный тоннель за пределы города был единственной спасательной соломинкой, которая могла спасти его и гильдию от неминуемой смерти. По данным Брута он был высечен прямо в твердой скальной породе под башней, и проходил под территорией дворца, где соединялся с другим подземным ходом, что вёл из покоев Фёрста прямиком в неприметное убежище за городом. Тоннель из башни был проложен ещё в незапамятные времена, неизвестно с какой целью, но Брут знал о его существовании и, нарушая неписанные правила, рассказал об этом человеку, не имеющему к охране правителя никакого отношения.
Чак думал, что у него будет время спокойно изучить все подвальные помещения главной дозорной башни, но вторжение началось так неожиданно и значительно раньше, чем он рассчитывал. Разведчики Валхаима ошиблись во всем, и в сроках возможного появления монстров и в их общей численности. К столице добралось не менее восьми сотен злых, голодных, пышущих яростью и пеной из ртов хищников. И рвались они вперед, словно кто-то гнал их сюда плёткой.
Сразу стало понятно, что ни о каком сдерживании такой огромной армии со стен тридцатью людьми не может быть и речи, а быстрый прорыв врага на территорию города убедил мужчину, что он чудовищно недооценил разрушительную мощь Львов-оборотней. Нужно было завалить арки ворот камнем снизу доверху, чтобы баррикады возымели полезный эффект, но времени и имеющихся в распоряжении людей хватило лишь на кучку до пояса. Южные ворота и вовсе остались без дополнительного укрепления. Лошадей и повозок для подвоза камней на четвертые ворота не хватило.