- Все, кто не желает зря умирать за правителя, сейчас же уйдите со стен. Остальных я убью не разбираясь! - пригрозил я, и с удивлением наблюдал, как толкаясь и обгоняя друг друга стражи побежали со стены целыми десятками.
«Не так уж сильно стража уважала и боялась своего господина, раз они так легко его предали при первой же угрозе жизни», - подумал я. Вскоре, на стене остались стоять лишь представители личной гвардии правителя, для которых сдаться без боя было всё равно, что лишиться чести и достоинства. Когда непреклонные враги определились, они в полной мере испытали на себе силу моей «ауры ужаса».
Я дал всем пожелавшим спасти свои жизни шанс уйти. Но их также накрыло во дворе действием моей подавляющей волю печати. Для сдавшихся трехминутное, мучительное лежание на земле не закончилось смертью, как для тех, кто продемонстрировал свою гордость и лояльность зарвавшемуся правителю. Я хладнокровно перебил два десятка боевых мастеров и отыскал ещё одного избранника богини среди непримечательных, куда более слабых боевых мастеров. В этот раз им оказался избранник богини Морены. И его вклад в мою личную силу оказался намного скромнее личных телохранителей Фёрста.
«Избранник богини Морены повержен. Вы получаете заслуженную награду в двадцать пять тысяч очков духовной силы», - сообщил бесстрастный женский голос и опять замолк.
Мне не на что было жаловаться. Отличный улов всего за один вечер и даже не пришлось долго выискивать свои цели и упрашивать помочь высокомерного Ганса Люпена. Едва действие «ауры ужаса» прошло, обычные стражники, лежа наблюдавшие за моей жестокой, поголовной расправой над гвардией правителя, в панике бежали из дворца в погруженный в сумерки город. Бежали без оглядки, бросая на землю все имевшееся при них оружие – мечи, кинжалы, пращи или просто шлемы и стеганые кольчуги. Так они пытались избавиться от любых связывающих их со стражей предметов. Люди бежали к семьям, подальше от дворца, в котором царил ужас и картины массовых казней элитных гвардейцев.
Хотя ранее меня терзало каждое убийство человека, в эти минуты моё мироощущение сильно изменилось. Все началось с бандитов в дороге. Они были первой ступенькой, переступив которую, я постепенно изменил отношение к обычным людям мира Лестницы Совершенства. Мою жесткость закрепили подлые наёмники, а уж попытавшиеся разделаться со мной гвардейцы соседней страны и вовсе развязали мне руки, убеждая меня в праве бескомпромиссной борьбы со всеми, кто посчитал, что имеет право забрать мою жизнь в угоду своим или чужим интересам.
Раз другие дают себе право, я также даю себе полное право защищаться и нападать, в тех рамках, как мне это удобно и выгодно. Такая трансформация морали позволила мне убить два десятка мужчин, являвшихся личными охранниками правителя соседней страны и с полной уверенностью в своей правоте, вторгнуться во дворец, и требовать предстать передо мной самого зарвавшегося правителя Восточной Флавии и других членов его семьи.
Как бы ни была велика дворцовая территория, печать «ауры ужаса» при моей последней атаке пронзила её почти всю до внешних городских стен. Задело действие печати и спальни правящего клана и подвалы с пыточными и казармы городской стражи. Массовое бегство дворцовой стражи повлияло и на действие городского гарнизона. Многие последовали заразительному примеру беглецов, и просто оставили казармы, чтобы воссоединиться с семьей. Кто-то наоборот забился в дальний угол казарм, ожидая появления жесткого убийцы. Так или иначе, никто из тех, кто должен был защищать правящую элиту, мне в момент вторжения в опустевший дворец не мешал.
Я думал, что встречу Фёрста гордо восседающим на троне, но тронный зал оказался полутемным и совершенно пустым. Мне пришлось побродить по коридорам и боковым крыльям дворца, чтобы отыскать, куда же спрятался уже осознавший свою глупейшую ошибку, подвыпивший мужчина.
Фёрст прятался в покоях своей старшей дочери. Причем, собрал вокруг себя всех дочерей, чтобы прикрыться ими, как живым щитом. Ганс с ужасом в глазах принялся приносить запоздалые извинения и откровенно врать, чтобы отсрочить неизбежное.
- Герой, уважаемый Марк Кансай, произошла чудовищная ошибка! Прошу, выслушайте меня. Моя стража проявила непозволительную вольность и сама, без моего приказа, попыталась атаковать вас. Я бы никогда не отдал такого приказа. Эти обезумевшие от безнаказанности подонки создали угрозу моему правлению, хотя я их об этом не просил. Клан Люпен всегда почитал клан Великого героя Рована Кансая, и готов объединиться с вами для совместного управления Восточной Флавией. Я с радостью объединю наши кланы с помощью брачного союза. Моя дочь Наварра – прекрасный цветок и достойная супруга для уважаемого прямого потомка Великого героя. Давайте думать о будущем, о прекрасном совместном будущем кланов Кансай и Люпен. Я готов немедленно уступить место правителя моему молодому, энергичному зятю. Я уже достаточно правил и готов уйти на покой хоть завтра.
- Неужели? - поражаясь тому, как легко признаваемый всеми десятилетиями правитель желает откупиться своей дочерью и статусом правителя, лишь бы сохранить свою никчемную жизнь.
Между тем, не заметив и малейшей заинтересованности в озвученном предложении в моих глазах, желая поскорее перевести стрелки, Ганс Люпен накинулся с обвинениями на своих уже покойных слуг.
- Это всё коварный Азрот Цвай и его злобный прислужник Карим Нимрод устроили! Я никак не мог знать, что у них на уме. Это они – преступники! Они ослушались моего приказа и поступили, как настоящие враги Восточной Флавии, настроив могучего героя против нашего правящего клана. Я тут же казню их, как только они попадутся мне в руки! Справедливость восторжествует незамедлительно!
- Я уже убил Азрота, Карима и всех других твоих гвардейцев. У тебя больше нет телохранителей и какой-либо ещё стражи. Все, кто не желал отдавать за тебя жизнь уже сбежали из дворца, как только я позволил им это сделать, - желая прояснить для завравшегося правителя текущее положение дел, сообщил я.
- Что? Азрот, Карим уже мертвы? – побледнев, как мел, шокировано промямлил мужчина.
- Я убил всех, кого ты послал, как только понял твои подлые намерения. Ты направил своих воинов убить меня, а теперь глупейшим образом пытаешься оправдаться? Я всё знаю, лжец. Как же мне теперь поступить с тобой и твоей жалкой семьей? - не приукрашая ситуацию, с угрозой в голосе спросил я.
Девушки, до сих пор выражавшие полное непонимание, что происходит, также испуганно прижались друг к другу, смотря на меня немигающим, жалобным взглядом. До них, наконец, начало доходить, что их отец совершил вероломную, чудовищную для их будущего ошибку, которая может стоить им всем жизни. Младшая из принцесс даже расплакалась от испуга. Ганс Люпен предпринял последнюю отчаянную попытку оправдаться, пока я ещё давал ему возможность говорить. Его слова теперь больше походили на предсмертную исповедь.
- Я всегда выступал за мир и добрососедские отношения между двумя нашими странами. Поверьте, уважаемый Марк, произошла чудовищная ошибка. Я признаю, я ошибся и поэтому только я должен понести наказание за свои недостойные деяния. Прошу, не лишайте жизни и достоинства мою несчастную жену и дочерей. Они ни в чём не виноваты. Осудите меня, но не нужно вымещать свой гнев на тех, кто никогда не желал вам никакого зла. Чего вы хотите? Хотите, я сегодня же откажусь от титула Фёрста в вашу пользу? Я объявлю об этом на всю страну. Все признают вас новым, законным приемником клана Люпен. А после вы можете заточить меня в камеру и поступить со мной, как пожелаете. Сможете взять в жены любую из моих дочерей. Они все прекрасно образованы и воспитаны. Если хотите, устройте себе личный гарем, но не лишайте моих дочерей жизни.
Говоря последнюю фразу, мужчина опустился в просящей позе на колени. Дочери обступили его, поддерживая под руки. Они не желали видеть, как их отец унижается ради них, и тут, вдруг, слово взяла старшая дочь Ганса, Наварра.
- Зачем вы запугиваете и унижаете моего уважаемого всеми отца? Что он вам сделал? Он радушно принял вас в своём дворце, угощал и ублажал, признал героем, и готов был для вас сделать, что угодно, а вы…
- Наварра, не надо! – театрально схватившись за сердце, выкрикнул давящий на жалость мужчина, - я виновен, остановись!
- В чем вы обвиняете моего уважаемого отца? – шагнув навстречу мне и выпятив грудь, заслоняя собой трясущихся от страха младших принцесс, вопрошала девушка.
Я скинул капюшон, обнажая окровавленный затылок, плечо и часть груди, куда кровь разлилась до момента, как я остановил её повязкой. Крупные пятна крови на моей одежде были очень красноречивым аргументом.
- Этот коварный подонок послал отряд своих сильнейших телохранителей, чтобы убить меня после ужина, хотя и получаса не прошло, как он клялся в наших дружеских отношениях.
Раскрасневшееся лицо девушки заметно вытянулось и опять побледнело. Она не хотела верить моим словам, но все же решила выяснить.
- Это правда, отец? – повернувшись к мужчине, лежащему на полу в окружении хнычущих дочерей, спросила она.
- Дитя моё, я действительно непростительно ошибся. Прошу, не усугубляй свою и без того несчастную судьбу. Покорись герою, он сильнее, чем вся дворцовая и городская стража столицы. Он может убить любого, кого пожелает, и ничто не способно его остановить. Прими неизбежное. Твой отец испугался и натворил глупостей, за что мне придется понести наказание. Герой, я готов гнить в подземелье до конца своих дней. Примешь ли ты власть в обмен на сохранение моей жалкой жизни?
- Хватит! - оборвал я затянувшуюся театральную сцену.
Надоело слушать, как Ганс Люпен юлит и разыгрывает жертву перед дочерями, которых сам же поставил в бесправное положение.
- Ты вынудил меня уничтожить твою гвардию и часть стражи своим подлым нападением, но я не заинтересован в захвате власти в стране и даже позволю тебе остаться на троне, если...
- Что если? – вскочив с пола, и грубо расталкивая поддерживавших его девиц, горячо спросил мужчина, - Как я могу быть вам полезен герой? Лишь прикажите и я всё сделаю.