– Меня тут беспокоит прошедшее время в вашей реплике, – сказал ты.
– Я этого не понимаю, – произнес Арьян, прищурившись.
– Вы упомянули, что я раньше был писателем. Ничем я не был. Я и есть он.
– Точно так же, как я – актер, – сказал Арьян. – Быть может, вы тоже отдыхаете. Я слышал, многие писатели так поступают. Как бы то ни было, я с нетерпением жду, когда можно будет прочесть вашу следующую книгу. Со временем, я имею в виду. Если она отыщет себе издателя.
Ты не успел на это откликнуться – вошла мама и сообщила нам, что ужин готов. По-моему, я никогда в жизни не бывала так счастлива кого-то видеть.
Позднее я застала тебя в прихожей – ты мрачно рассматривал какие-то старые семейные фотографии. На меня накатила вдруг тревога, что ты на меня сердишься, но она рассеялась, когда ты улыбнулся, подался ко мне и поцеловал меня.
– А давай на будущий год не поедем на Рождество ни к твоей родне, ни к моей? – предложил ты. – А вместо этого можно отправиться в отпуск. Куда-нибудь, где жарко. Только мы с тобой вдвоем.
– Мне эта мысль нравится, – сказала я. – Как ты вообще?
– Отлично, – ответил ты. – А почему ты спрашиваешь?
– За ужином ты был очень тих.
– Я ел.
Я замялась, сомневаясь, стоит мне поднимать эту тему или нет.
– Знаешь, Арьян же не пытался тебе грубить, – наконец произнесла я. – Он, вероятно, просто…
– Да и нахер этого Арьяна, – перебил меня ты. – Есть в нем нечто трагическое, ты не находишь?
– Да нет, вообще-то, – ответила я.
– Ты не считаешь, что он несколько обольщается?
– В каком смысле?
– Мечтает добиться успеха в Голливуде.
Какой-то миг я ничего не отвечала, не понимая, и в самом ли деле ты в это веришь или же просто решил исказить его реплики, чтобы они начали отвечать твоему собственному замыслу.
– В общем мне показалось, что он достаточно реалистично смотрит на свое будущее, – наконец ответила тебе я.
– Ты на нем залипла, так?
Я раздраженно вскинула взгляд.
– Скажи мне, пожалуйста, что ты пошутил, – ответила я, уже заранее ненавидя то, куда, казалось, вел наш разговор.
Ты уставился на меня и смотрел так очень долго, а потом расплылся в широчайшей улыбке.
– Конечно, шучу, – сказал ты. – Будь проще, Идит! Это же Рождество!
Я отстранилась от тебя, но не успела ничего сказать – в дверь позвонили, и я услышала, как мама окликает меня из гостиной, прося открыть.
– Извини, – произнесла я, пытаясь обогнуть тебя, но ты прижал меня к стене. – Морис, ты мне мешаешь, – сказала я, чуть повысив голос, и лишь тогда ты сделал шажок в сторону, только чтоб удалось протиснуться, я добралась до парадной двери и открыла ее. Снаружи, весь в снегу, под лампочкой стоял Роберт. На нем было серое пальто, по виду совсем новое, и шарф, какой могла бы ему подарить только его мать. Еще он постригся. Стрижка у него выглядела слишком уж молодежно, она хорошо смотрелась бы на человеке лет на десять младше, а у Роберта казалась чуточку безысходной.
– Привет, Идит, – произнес он. – Счастливого Рождества.
– Роберт, – сказала я, слегка отступая от удивления при виде него. – Никто не говорил, что ты… Ребекка тебя ждет?
– Возможно, я забыл ей сказать, что загляну.
– Ну да. – Я стояла и смотрела на него, не зная толком, что мне делать дальше, и тут у меня за спиной возник ты.
– Привет, Роберт, – сказал ты.
– Морис.
– Похоже, ты замерз, дружище.
– У меня уже яйца отмерзают. Можно зайти в дом?
– Я не уверена, – ответила я. – Ты считаешь, это хорошая мысль?
– Конечно, можно, – произнес ты, распахивая дверь пошире. – Ты же по-прежнему член семьи. Заходи.
Я шагнула вбок, когда он прошел в прихожую и снял пальто и шарф, после чего потянулся ко мне и неловко чмокнул в щеку. От его холодных губ я немного вздрогнула.
– Ты же не пил, правда? – спросила я. – Ты пришел не скандал тут устраивать?
– Я совершенно трезв, – ответил он. – Обедал с матерью и не принял ни капли спиртного – мне хотелось приехать повидаться с мальчишками.
– Они вон там, – сказал ты и показал на гостиную.
– Они порядком устали, – вмешалась я. – Играли весь день, а за ужином наелись до отвала.
– Роберт, – произнес голос у меня за спиной, и я повернулась навстречу своей сестре – та вышла в прихожую, на лице маска досады. – Ты это какого хера тут делаешь?
– Счастливого Рождества, – повторил он, делая шаг вперед, чтобы поцеловать и ее тоже, но она отпрянула и вытянула руки, словно бы тщательно выдерживая дистанцию.
– Вот не надо мне тут этого счастливого Рождества, – сказала она. – Я задала тебе вопрос. Какого хера ты тут делаешь?
– Полна праздничного благодушия, понимаю.
– Роберт, я…
– Мне хотелось немного побыть со своими сыновьями, – вздохнув, ответил он. – Это уголовное преступление?
– Нет, но мы уже об этом разговаривали. Они твои весь день двадцать седьмого.
– Но ведь это не одно и то же, правда? – сказал он. – Я пропустил, как они сегодня утром разворачивали подарки. Меня впервые при этом не было.
– Ну а я была. И Арьян был. Поэтому все вышло прекрасно. Ты им не понадобился. Они, вообще-то, про тебя даже не вспомнили.
– Ребекка, это жестоко, – сказала я, и она теперь обернулась ко мне, ткнула пальцем в воздух и велела не совать нос не в свое дело. Она уже была слегка пьяна, и от ее тона я припомнила наше с нею общее детство, когда сестра набрасывалась на меня безо всякого повода и ссора наша в любой миг грозила перерасти в драку. Воспоминание об этом испугало меня.
– Я просто хочу повидать своих детей, – тихонько произнес Роберт. – Мне можно войти? Пожалуйста!
– Нет, нельзя, – сказала она. – Если ты сейчас туда войдешь, они только перевозбудятся, а я их планировала уже скоро укладывать. Лучше бы ты просто ушел.
– Но, Ребекка, он же добирался в такую даль, – возмутилась я. – Несколько минут уж точно не помешают…
– Ох, ну вот, поехали, – сказала она, закатывая глаза. – Вечно ты за него, а?
– Ничего я ни за кого, – ответила я. – Но сегодня же Рождество, в конце концов.
– Видишь? – сказала она, повернувшись к Арьяну, который тоже вышел к нам в прихожую, но держался чуть поодаль, не уверенный в своей роли в общей беседе – если такая ему вообще полагалась. – Вот с чем мне приходится жить. Никто никогда меня не поддерживает.
– Я вот честно не ссориться приехал, – спокойно произнес Роберт. – Привет, Арьян, как дела?
– У меня хорошо, спасибо, – ответил тот. – А ты как?
– Лучше некуда, – ответил Роберт. – В начале недели был небольшой насморк, но теперь, кажется…
– Мы не могли бы прекратить, пожалуйста, этот светский треп? – спросила Ребекка, уже возвысив голос.
– Тебе от насморка и простуды лучше чего-нибудь попить, – произнес ты. – В такое время года подцепишь что-нибудь – и сляжешь на несколько дней.
– У меня нурофен есть, если поможет, – предложил Арьян.
– Спасибо, Арьян, – сказал Роберт. – Но, кажется, пока у меня все в порядке.
– Ну, я могу дать тебе парочку с собой, если…
– Арьян! – взревела Ребекка, и я аж вздрогнула. – Ты не мог бы… – Она умолкла, закрыла глаза и глубоко вдохнула носом. Такое, воображала я, терапевт ей мог посоветовать делать в минуты стресса.
– Будет как раз то, что надо, если я увижусь со своими детьми, – сказал Роберт. – Так даже Идит считает.
– Я просил тебя не впутывать в это Идит, – сказал ты, сделав шаг вперед и обхватив рукою меня за плечи.
– Я помню, – согласился он. – Извини. Но послушай, Ребекка, можно я просто зайду и поздороваюсь? Чего нам тут всем топтаться в прихожей.
Не успела она ответить, как старший мой племянник Дэмьен выскочил из гостиной и завопил от восторга при виде своего отца, подбежал к нему и обхватил ему ноги. Мгновение спустя возник и Эдвард – и поступил точно так же, и сразу же оба мальчишки принялись наперебой ему рассказывать, какие подарки они получили, схватили его за каждую руку и потащили в гостиную показывать новые игрушки.
– Извини, – произнес Роберт, проходя мимо Ребекки, при этом ему не удалось скрыть в голосе нотку торжества. – Честное слово, я ненадолго. Час максимум.
– Этого я так не оставлю, – произнесла Ребекка, едва он скрылся в гостиной и притворил за собой дверь. – Если он считает, будто может являться когда ему только заблагорассудится и…
– Быть может, если б ты организовала ему подходящие часы посещений, – сказала я. – А то, я так понимаю, с тобой ужасно трудно иметь дело.
– Ох, да заткнись ты уже, Идит. Ты же совсем не соображаешь, о чем толкуешь.
– Но ты обратилась к нам всем, Ребекка, – проговорил ты. – Поэтому вполне обоснованно твоя сестра высказала собственное мнение.
– И ты, значит, на его стороне, да? – спросила она. – Какой сюрприз! Послушай, между нами все кончено, и я не желаю, чтобы он все время околачивался вокруг, неужели это так трудно понять? Мальчики принадлежат мне, и…
– Ох да ради ж бога, – сказала я, всплеснув руками. – Мальчики никому не принадлежат! А если они и чьи-то, то вас обоих!
– Они принадлежат мне, – стояла на своем она, – и их нужно оставить в покое, чтобы они приспособились к своей новой жизни.
Я больше не могла слушать всю эту чепуху и вслед за Робертом ушла в гостиную, а за мною медленно, один за другим, – ты, Ребекка и Арьян. Роберт сдержал слово – пробыл лишь час, и если б мальчишки не кинулись в слезы, когда он наконец ушел, это был бы совершенно приятный визит.
Только позже тем вечером, когда я уже засыпала, на ум мне взбрела одна реплика нашего спора. Ты сказал это Роберту.
Я просил тебя не впутывать в это Идит.
Когда это ты у него это просил, Морис? Потому что было это не тогда, когда мы все там стояли. Ты звонил ему после того, как он приезжал ко мне повидаться в УВА? Или сам ездил в Лондон и мне об этом ничего не сказал? И что еще делал ты все те месяцы, о чем я не подозревала? С учетом всего этого ты простишь меня, если я кажусь несколько мнительной.