Теперь, когда пыль улеглась, можно было уловить, что в комнате пахнет не только пыльным камнем, сухим деревом и, совсем немного, крысами. Был в воздухе и еще один, сладковатый аромат. Сладкий, но неприятный. Пахло падалью. Попади сюда чистюля-служанка, первое что бы она сделала — кинулась искать трупики мышей по углам.
Но Григорий знал, что запах исходит от предмета на столе. Посередине грубого, но прочного стола, окруженное набором для писания, стопки бумаг и лампы, лежало зеркало. Оно выглядело как полусферическая стеклянная призма, залитая изнутри серебром, в массивной вычурной раме. Собственно именно так зеркала и в этом мире, в основном, и делались. Ценитель искусства из нашего мира мог бы заметить сильное сходство этого зеркала с зеркалом на картине Ян ван Эйк, «Портрет четы Арнольфини».
И, так же как и на картине, в этом зеркале отражался не только Григорий.
Старец был бледен как снег. Он поправил кинжал, так, чтобы можно было его выхватить. Смахнул рукавом пыль с зеркала. Как раз вовремя, чтобы увидеть как зловещая черная фигура в отражении стала прямо за ним. Григорий вздрогнул, но не оглянулся. Он знал, что никого не увидит за своей спиной. Вместо этого он сказал, сжимая посох одной рукой и держа вторую руку рядом с кинжалом.
— Я сделал то, о чем ты просил, господин, — последнее слово ему далось только после маленькой запинки.
— Ты узнал имя? — прошелестел едва слышный шепот в комнате, в которой не было никого, кроме старца в роскошных черных одеждах, смотрящего в зеркало на столе.
— Это был не демон, — «ты ошибся, тупой ты чурбан» мысленно продолжил Распутин, но вслух сказал. — Господин.
Тень за его спиной вдруг подняла руку. И воткнула длинный и острый, как клинок шпаги, коготь, в шею Распутину. Старец захрипел, задергался, приподнимаясь на носочках.
— Ты не исполнил мой наказ! — голос прозвучал громче. И в этих звуках не было ничего человеческого. Казалось, будто это старые книги шелестят пожелтевшими от времени, хрупкими, рассыпающимися страницами. И этот шорох по какому-то причудливому капризу складывался в слова.
— Я сделал все, как ты наказал! — прохрипел Распутин, корчась от боли. — Я призвал его! Вытащил из небытия и вселил в тело наследника могущественного рода! Пришлось ждать удобного момента, это было очень трудно, но я справился! Имя я узнаю позже!
На его шее раскрылся ранка. И, по невидимому вне зеркала когтю, побежала капля крови.
Удар был мастерский — Григорий мог говорить, мог шевелиться. Не задеты снабжающие мозг кровью сосуды — он не потеряет сознание в ближайшее время. И ему было очень больно. Тень выдернула коготь. Распутин схватился за рукоять кинжала и оперся о стол второй рукой, выронив посох. Ранка на шее перестала кровоточить и медленно заросла.
— Да. Главное ты сделал, — наконец согласилась тень. И отступила в глубину зеркала. — У тебя интересный кинжал. Знаешь, я бы мог пытать тебя очень изощренно, и ты бы очень долго не умер. И я бы мог делать с тобой удивительные вещи. Снова и снова.
Григорий побледнел еще больше.
— Помни об этом. А теперь иди, и выполни следующую часть уговора.
— Да, господин, — прохрипел старец Григорий и выскочил за дверь, которая услужливо распахнулась ему на встречу. Распутин не задерживаясь ни на секунду побежал вниз по лестнице. Лицо декана факультета естественных было бледным и перекошенным. Если бы сейчас его видел Мстислав, то он бы узнал это выражение лица. Григорий Распутин был полностью во власти жуткой ярости, без малейшей капли страха.
Только внизу он вспомнил, что забыл свой посох у зеркала. Это уже второй потерянный посох за неделю. Но возвращаться за ним Григорий не стал.
Конец первой книги.
Вторая книга: https://author.today/work/212200
Декорации:Мир
Я отчаянно бил себя по рукам, сдерживаясь от того, чтобы грузить читателя ненужными подробностями. Но я привык к боли и все же решил нагрузить вас ими.
Книга предполагает славянский антураж. И увы, нашему внутреннему режиссеру, не так то просто его создать. Не не его проблема, просто не так много культурного контекста, с которым ему можно работать. По сути, все с чем может работать наше воображение, в контексте сказочно-славянской культуры — мультфильмы. И это не самый плохой вариант. Например фильмы с высоким фэнтези, за редким исключением, рисуют средневековье довольно мрачным местом.
Пока задвинем в темный угол измазанных в грязи (надеюсь, только в грязи) обитателей средневековья, и вернемся в мир Лестницы.
Я хочу подсветить два момента.
Первое, и самое важное — мир Лестницы красив.
И он заметно красивее нашего, утилитарного мира. Эта особенность не придумана мной, а проистекает из контекста — тут нет массового производства. Но это не значит, что люди живут как после апокалипсиса пользуясь мрачного вида самоделками. Напротив, каждый предмет, окружающий героев — продукт труда настоящего мастера. Который, возможно, совершенствовался в своем мастерстве не то что годами — поколениями.
Наши предки были, странное дело, тоже людьми. И любили не только функциональные, но и красивые вещи. И у них было время и возможность их делать. И начать тут можно прямо с домов. Когда я пишу «терем», я подразумеваю самый обычный русский терем. И выглядит он вот так:
Люди достигали большого мастерства в строительстве, поэтому деревянные дома, особенно если площадь для постройки была ограничена, часто были многоэтажные:
Это не фантазия художника, так они и выглядели.
Когда я пишу «деревянная резьба», я намекаю, конечно же, на русское зодчество:
Сейчас идет медленный слом представлений о прошлом. Дошедшие до нас артефакты — от античных статуй до готических соборов — обычно серо-белые. Но люди в доиндустриальную эру, как прочем и всегда, любили яркие краски. Даже простые люди старались украсить свою жизнь буквально — крася одежду, предметы быта, жилища в яркие краски.
Увы, но описать такое в подробностях довольно трудно, поэтому я просто покажу пару относительно исторических интерьеров:
Кстати, колонны. Поскольку бетонных плит перекрытий пока не завезли — вся надежда на Храбра — то каменные потолки, всегда опираются на колонны с арочными (для прочности) сводами. Поэтому, за редким исключением, все большие помещения в каменных дворцах будут иметь примерно вот такие колонны в интерьере:
Если получится, то просто достаточно себе периодически напоминать, что каждая вещь в этом мире — в большей или меньшей степени произведение искусства. Каждый местный мебельщик — если уж он делает мебель на заказ — не просто ремесленник. Он мастер, художник а часто, представитель целой династии мастеров.
Мне трудно подобрать сравнение — в нашем мире массового производства все сильно упрощенно в угоду технологии производства, все утилитарно. Мы покупаем готовый шкаф, или машину, не задумываясь о том, насколько она упрощена и безлика. Покупая книжный шкаф в мире Лестницы, вы получите нечто, что выглядит как «Астон Мартин» среди книжный шкафов:
Библиотека с книжными полками, с поправкой на контекст, будет выглядеть не как стеллажи наших архивов, а примерно так:
Я просто стараюсь держать в уме, что почти все в этом мире, сделано со старанием и не торопясь, с вниманием с самым маленьким деталям. Если персонаж сядет в углу у окна на жесткий стул, за обшарпанный стол, то скорее всего этот угол будет выглядеть так:
Разумеется люди попроще будут и жить попроще. Но все же не надо думать, что они будут жить как бомжи — они будут стараться жить не хуже. В принципе, разрыв между самыми богатыми и самыми бедными в средневековье, был в десятки раз меньше, чем сейчас. Это и особенности мировоззрения предполагают, что у человека скорее не будет в доме стула совсем, чем будет колченогая уродливая табуретка.
Второй важный момент — как вы наверно и сами уже поняли, с фантазией у меня не очень, поэтому я все беру из жизни. В смысле, из истории.
Например алхимия с драконом кусающим себя за хвост — прямая цитата. В отличии от распространенного мнения об алхимии, как о прародительницы химии, сами алхимики считали себя именно магами. В их трактатах подчеркивается, что успех алхимического преобразования зависит от того, насколько алхимик сосредоточен, талантлив и вложен в процесс. От алхимика требуется не просто медитировать на колбочку, но живо участвовать в процессе. В их рецептах то и дело встречается «добавьте унцию ненависти» или «для окончательной очистки потребуется пара капель любви».
Кстати, теплые тапочки Велимудра, из птиц, на которых он летал — тоже честно сворованный мной алхимический рецепт. Правда, так передвигался алхимик из Китая.
Найденные на теле полудушника вещи — типичные сидские (ирландские эльфы). Складной походный меч, покрывало фей — все их свойства не станут сюрпризом для читавших ирландский фольклор.
Однако, иногда такая манера черпать готовые решения из истории, меня подводит. Так, например, вся эта магия и колдуны плохо уживаются с современной религией. Джоан Роулинг в Гарри Поттере просто мягко обошла этот вопрос стороной. Я же решил поступить «умнее» и просто написал, что в моем мире христианства нет.
Как только дело стало подходить к свадьбе, я решил посмотреть, а что там было до христианства. Ну, что сказать. Хотя описания «языческих» традиций славян дошло нас только как их порицание от монахов, все равно, косвенно приходится признать — сплошной разврат.
Дохристианские религии не просто не стеснялись сексуальности, большинство культов буквально строились на, под и вокруг секса. Вот вам ошеломительный шлем, очень распространенного, коринфского типа. Просто, чтобы вы имели некоторое представление о размахе символизма.
Роспись вилл в тех же Помпеях, заставляла первых исследователей думать, что они раскапывают подряд одни бордели. Но многочисленные предметы древнего искусства с анатомическими подробностями я прилагать не буду, поскольку сейчас они тянут на откровенную порнуху.