Но Душечка дала знак:
— Не надо. Есть причины, по которой описанные Каркуном нити пытаются до вас добраться.
Ого! Неужели? Моя гипотеза была в том, что цель она.
— Но нужно же что-то делать.
— Твою мать! — это был я.
Все семеро уставились в мою сторону, шестеро хором выпалили:
— Что?
— Нити перестали пытаться до нас добраться, теперь они переплетаются друг с другом, как клубок змей… И, твою ж! Вот капец!
— Говори с нами, Каркун, — попросил Лейтенант
— Они сплетаются в женщину. В Лету.
— А, да! Теперь и я вижу, — воскликнул Леденец. — Призрачное облачко, но с каждым мгновением оно всё заметнее.
Тут и Лейтенант тоже начал его видеть.
Я покосился на Душечку. Она выглядела рассерженной. Она тоже увидела, как появляется призрак женщины, и была не в восторге.
Негативная реальность пропала. Вернулось нормальное зрение и с ним в мир вернулись обычные цвета, но я по-прежнему видел нити-призраки, которые создавали призрачных женщин. Теперь их было несколько.
В этот момент Молчун вонзил свою посеребрённую палку в очередную кочку.
Несколько нитей отпали, словно были смотаны на катушку.
Одна из женщин-призраков вскрикнула. Её вопль услышали все в радиусе четверти мили. Молчун замер, оглядевшись. Солдаты начали собираться на поляне. Теперь все увидели женщину так же ясно, как и я. Даже среди бела дня её было прекрасно видно.
Она больше не нуждалась в нитях, их миссия была окончена. На мгновение они ткнулись в нашу сторону, снова потерпев неудачу, они начали ткать новую Лету.
Правда-правда.
Душечка ткнула меня своим острым пальчиком, и указала в сторону. Первая уже завершённая Лета направилась к Молчуну.
Она шла очень медленно, ей было трудно стоять на ногах.
— Ребята, нам нужно забрать Молчуна, пока она до него не добралась.
Душечка решительно кивнула головой.
Наша первая мысль всегда единодушна — любой чужак стремится причинить нам вред.
Все, ещё не соблазнённые, дружно таращили глаза, вероятно, размышляя, как было бы здорово слепить и себе собственных горячих подружек.
— У этой бабы должно быть не кровь, а незамерзайка, — высказался Леденец.
На ней ничего не было, кроме короткой ночнушки из белых ниток. Как мужик с горячей кровью внутри, должен заявить, данная картина совсем не колола глаз.
Внезапно поблизости материализовался Одноглазый, должно быть услышав слух, что можно поглазеть на «полуголых баб». Пожирая её единственным глазом, он, по всей видимости, уже мысленно предлагал стать её сутенёром.
Тем временем мы толпой, спотыкаясь друг о друга и пытаясь оставаться под защитой Душечки, старались опередить Лету и поскорее добраться до Молчуна.
Не знаю, чем в это время занимался Одноглазый, потому что те, кто находился с Душечкой, сбились в кучу и остановились, чтобы организоваться получше. Сумев снова оглядеться, я увидел мелкую вонючку вне своей обычной стихии — он действовал.
Он орудовал одолженным мечом, обрубая призрачные нити.
Он мог их видеть? Ни хрена себе! И смог их обрезать.
Деловито орудуя инструментом, что было ему совсем не свойственно, он в мгновение превратился в прежнего Одноглазого. Последнее, что я заметил, прежде чем мы двинулись дальше, маленькая дрянь с широкой ухмылкой уносит свой приз, схваченный за секунду до того, как её осенило бы мудростью держаться подальше от типов вроде Одноглазого.
С помощью антимагии мы отогнали первую женщину-призрака. Ей не понравился прямой контакт.
Она что-то кричала нам, вероятно, используя нецензурную брань. Как интересно. От ночной гостьи я не слышал ни слова.
Наконец и Молчун понял, что что-то происходит. Он переместился, заслонившись Душечкой от идущей в его сторону женщины. Затем вошёл в антимагическую ауру.
Душечка указала на меня, подразумевая, что я должен всё объяснить. Я взялся за дело, наблюдая через плечо нашего колдуна, как нити ткут новую Лету. Рядом уже поджидал истекающий слюной Гоблин и тоже с мечом в руке.
Одноглазого с добычей нигде не было видно.
Долго молчавший Ильмо изрёк:
— Если они сделали всё правильно, скоро у каждого мальчика в Отряде, если он пожелает, будет по куколке для игр.
Ох, как же выразительно на него посмотрела Душечка.
— Просто мысли вслух, — сказал он ей, ухмыляясь.
У Лейтенанта с чувством юмора были серьёзные проблемы. Он начал бурчать о том, что каждый должен будет сам кормить и одевать собственную Лету самостоятельно. За что получил от Душечки ещё один грозный взгляд.
Это не смутило начальника, и он ей подмигнул.
— Но если это призрак женщины, — развил мысль Леденец, — То есть ей не нужно. И та, что я вижу, не особо сечёт в моде.
— Может, не стоит расслабляться, пока мы не узнаем, что пробудили? — предложил я. — Гляньте-ка.
Нити воссоединялись с первой Летой.
— Если это призраки-суккубы, — не унимался Леденец, — возможно, другое пропитание им и не нужно.
Ильмо отреагировал довольно резко:
— Продолжишь нести херню в том же духе, Душечка оторвёт твою морковку.
Душечка была в подходящем настроении.
Молчун привлёк моё внимание, спросив, что именно я вижу, потому что был не уверен, что мы видим одно и то же. Я описал. Он попросил, чтобы я вышел из антимагической ауры, показать, откуда тянутся нити.
Я заартачился. Зачем вообще вредить Лете? От её действий никто не пострадал, даже наоборот. За исключением Душечки с Молчуном, у всех сбылись подростковые фантазии. Каким-то образом благодаря этому у Леты появилась возможность начать почковаться, чтобы являться к нам и размножать себя снова и снова. Вот и всё.
Моя тайная пуританская половина настаивала, что позже придётся платить.
Но какую цену? Никто больше не вспоминал о планах идти дальше. Мы уже трое суток торчали на одном месте, где нас можно было легко заметить с неба.
Вот так. Вот именно — сама по себе Лета, может, и не представляет опасности, но её угроза для Отряда в том, что, благодаря её прелестям, он остаётся недвижим, пока не будет настигнут адскими гончими Госпожи.
Я решился на эксперимент и вышел из ауры Душечки. Мы с Молчуном подошли к холмику, из которого тянулся пучок нитей.
— Перережь нити, но не парься о том, что в кочке.
Молчун начал резать, затем мы подошли к другой кочке. Позади нас обрезанные нити восстановились.
Первая Лета, видимо, догадалась, что мы делаем, и смирилась. Пока что.
Она стала осязаемой и реальной, как я или Молчун. И я был уверен, что она не исчезнет, как ночной призрак, если только… Если что?
Положение, в котором оказался Отряд, было беспрецедентным, безумным и шатким. Мы пали жертвами женских чар, чего никто не желал признавать.
Лета чего-то от нас хотела. Её призраки поджидали этой возможности целую вечность. Но мы, живые, пока не имели ни малейшего понятия, чего именно.
Её копии умели делать только одно, и занимались этим с большим энтузиазмом.
Молчун перестал обрезать нити. Это было бессмысленно. Они просто восстанавливались. Одноглазого может ждать сюрприз. И они продолжали производить дублей Леты.
Шли дни, проходили бурные ночи. Женщина приходила ко мне, каждую ночь. А потом перестала уходить.
Мы, весь Отряд, забросили все дела. Затем, в один день, внутри меня что-то всколыхнулось. Я схватил посеребрённую палку Молчуна, выскочил на поляну и начал рубить нити. Если я не смогу это остановить, скоро Леты станут слоняться тысячами. Тысяча печалей. И Отряда не станет.
Рядом оказалась Душечка, прижалась ко мне, отчаянно жестикулируя и глядя на меня щенячьими глазами:
— Прекрати! Пожалуйста, прекрати!
Представьте моё замешательство. Что изменилось?
Я задал вопрос.
Она ответила, что мы изначально сделали неверный вывод, и вина за это лежит на ней.
Я посмотрел ей в глаза, чтобы было легче читать по губам.
— Душечка, что нам делать? И зачем? — за её спиной я видел, как создаются новые четыре дубля. В общей сложности их стало не меньше четырёх десятков. Из них умным, любопытным и склонным к общению была только первоначальная — и стоило закатиться солнцу, она не отходила от меня.
Кстати, вот и она, явилась, не обращая внимания на Душечку. К нашему удивлению, она ткнулась в ауру Душечки, несмотря на то, что это причиняло ей приличный дискомфорт.
Внезапно испугавшись, Душечка прижалась ко мне.
Лета остановилась всего в нескольких сантиметрах, и, положив руки мне на плечи, заглянула в глаза и все. Душечка тоже замерла, держась за меня.
Я провалился в глубокие глаза. Они отчаянно хотели мне что-то сообщить, но не знали, как.
Протрубили тревогу.
Над поляной появились Взятые: один, два, три раба Госпожи, хотели пролить её пылающий гнев на наши головы за то, что наш моральный компас заставил бросить её службу.
После нескольких дней безделья реакция солдат оказалась очень вялой — за исключением одного маловероятного факта.
Внезапно, только наши хрено-колдуны и чемпионы по безделью, Гоблин с Одноглазым оказались готовы к бою. Должно быть, они сполна утолили свои извращённые фантазии. Или, что более вероятно, так как им обоим было до хрена и более лет, им хотелось заполучить свою версию Леты больше для показухи. В любом случае, отделение из двух свихнувшихся колдунишек отреагировал по сигналу тревоги. Так мы подумали.
Не могу себе представить, как в сравнении с Взятыми колдуны уровня суслика, вроде наших Гоблина с Одноглазым, смогли устроить то, что произошло дальше. Я решил, что они готовились к чему-то подобному, едва мы сошли с борта Скрипучей Стервы. Взятые, включая Шёпот, имевшей на нас очень большой зуб, снижались на большой скорости… и столкнулись с совершенно неожиданной преградой.
Гоблин с Одноглазым отказались объяснять, как они это сделали. Вместо этого просто надували щеки от важности.