— Значит, твоя бывшая просто сидит и наблюдает, да?
— Это та, которую зовут Шёпот. Она не одна, — объявила моя Лета.
А спутница Лейтенанта добавила:
— Их четверо. Двое следят уже несколько дней.
— Класс! Но было бы неплохо узнать про это пораньше.
— Действительно, — ответила моя подруга. — Но мы не смотрели наружу.
— Теперь смотрим, — сказала вторая Лета.
Мы с Лейтенантом обменялись взглядами и пожали плечами.
Из центра поляны взвилась нить цвета индиго. Она была толще любой из виденных мной ранее. Она направилась в направлении, указанном моей Летой.
Все дубли замерли. Они смотрели в одну сторону. Их партнёры, оказавшись в замешательстве, оставались рядом. Что-то нас сильно одомашнили.
Удивление на лице моей Леты в свою очередь вызвало моё удивление.
— Они не говорят на твоём языке.
— Эээ? Да? — В нашем лагере говорили по крайней мере на четырёх диалектах. — Вы можете их подслушать?
Лета не ответила.
— Есть много языков. — Я уже запамятовал, какой язык родной для Шёпот. — Некоторые я понимаю.
— Ты не сможешь их услышать.
Думаю, она имела в виду «невозможно», а не «не разрешено».
— У меня поганая идея, — вступил Лейтенант: — Если они несколько дней просто следят, то значит пытаются выяснить, что происходит и кто эти одинаковые женщины. На месте Шёпот, я бы попытался захватить одну из них.
Моя Лета издала тихий рык.
Все дубли сдвинулись, уводя своих партнёров, в том числе и меня с Лейтенантом, исключения, по палаткам.
Лета сидела, расчёсывая спутанные волосы:
— Спасибо, Каркун. — Она впервые назвала меня по имени. Я насторожился.
Она это почувствовала и улыбнулась.
— Я не могу причинить тебе боль. Я люблю тебя. Я не умею ничего другого, такой я создана.
Определённо что-то случилось.
Одевшись, мы вышли из палатки. Другие пары тоже выходили на свет, полюбоваться закатом.
— Враги дожидаются ночи. Мы тоже. И теперь мы готовы.
Наверняка поджидавшие в лесу люди тоже были готовы. Они заметили бегство солдат в палатки и их возвращение. Иногда Шёпот велась на свои эмоции, совершая глупости, но она не была дурой. Она бы поняла, что что-то произошло.
В том смысле, что я так думал. Я просто не знал, что именно.
Лета взяла меня под руку.
— Мы подождём, — а потом, немного позже: — Раз мы всё равно ждём, то можем убить время…
Девушка моей мечты.
Наступила ночь. Цикл старый как сам мир — день сменяется тьмой.
Несмотря на то, что мы знали о присутствии врагов и знали, что они задумали нечто нехорошее, всё равно нас застали врасплох.
Но и отряд наших прекрасных возлюбленных ответил тем же.
С приходом ночи, до восхода луны, началась какая-то хрень.
Вот и всё, что я могу об этом сообщить. Я наблюдал всё очень фрагментарно и не был непосредственным участником, как и целью.
Почему бы Взятым не обратить своё внимание на меня?
Вот именно.
Так или иначе, под покровом темноты в лагерь проникли какие-то теневые лазутчики, и их почти не видели, только какое-то мерцание краем глаза. По всей видимости их было всего двое, но они наделали страшного переполоху — но только там, где не было двойников Леты. Те ответили на их приближение яркой вспышкой света. Я услышал крик боли, но никаких тел мы потом не нашли.
Нападение длилось примерно двадцать минут. Никто не погиб, что было довольно странно. Затем, когда нападение провалилось, в лесу началось серьёзное шевеление.
Всё это время моя Лета решительно цеплялась за меня, что на рассвете я ожидал увидеть синяки — если только доживу, чтобы снова увидеть дневное светило. Лета не переставая повторяла, как сильно она меня любит и что должна защитить меня от собравшегося поглотить меня зла.
Впоследствии, с кем бы я не разговаривал, каждый повторил мне все слово в слово.
Моя циничная сторона, наблюдая, как толстый канат цвета индиго проверяет лес, ожидала страшного тарараха. Любая таинственная сила, способная из ничего создавать женщин, неотличимых от настоящих, в большом количестве, по умолчанию способна отшлёпать парочку Взятых, если только создание сексуальных гомункулов не являлось её единственным талантом.
И тут что бы это ни было, громыхнуло. И как! Без всякой молнии. Без всякого видимого света вообще. Грохот прокатился во все стороны. Земля содрогнулась, так что я упал.
Не успел я подняться на ноги, моя Лета крепко поцеловала меня в губы, повторила, как сильно меня любит, и направилась в лес.
Все без исключения дубли направлялись в лес. Их партнёры плелись следом. Я, спотыкаясь на каждом шагу в темноте, ковылял вслед за своей Летой. Единственным светом оставалось едва заметное свечение, исходящее от женщин.
С деревьев, сброшенные взрывом, осыпались листья и отдельные ветки. Большая часть мусора решила забраться мне за шиворот.
Спотыкался не только я, все солдаты блуждали в темноте. А вот у наших женщин таких проблем не было. Хотя им было трудно держать ноги вместе.
Леты вошли в лес, и шум в лагере резко прекратился.
Снова прогремел гром. Земля снова затряслась, и я снова упал.
Потом вспыхнул свет. Очень яркий — тысячи нитей хлынули из леса в направление поляны, обвиваясь вокруг индигового каната, который теперь стал толще моей руки.
Несмотря на звон в ушах, я услышал крики впереди.
Я пытался бежать. К Лете…!
Но снова упал, пропахав землю шнобелем. Затем снова поднялся и, слегка подтекая кровью, пошёл чуть осторожнее.
Я оказался на месте одним из первых.
Нити света ослепляли, но я различил два кратера, метра три глубиной и примерно пять в поперечнике. Деревьев и кустарника, которые когда-то там росли, больше не существовало. Вокруг воронок был ворох спутанного мусора: вывороченные с корнем и основательно поломанные деревья. Далеко в стороне от воронки на матёром вековом, совершенно лишённом листвы накренившемся дубе свисали куски летучего ковра. Никаких иных признаков прятавшихся здесь несколько минут назад людей больше не было.
Всё закончилось? Или они закончились?
Нет, хотя подтверждение этому будет нескоро.
Я в полной прострации осматривал сцену. Мои мысли были о моей Лете.
Повсюду стояли не отличимые друг от друга дубли, но я без труда узнал свою.
Происходило нечто странное.
Большинство женщин начали терять чёткость. Отдельные двойники уже стали полупрозрачными.
Должно быть, сущность под поляной начала призывать их обратно.
Может оно достигло своей цели? Как? Что это могло бы быть?
С точки зрения хрониста и Хранителя летописей Отряда, всё, что здесь случилось с момента появления на поляне, не имело смысла. Можно лишь констатировать, что летописец может лишь рассказать, что произошло с ним лично, но сам он этого не делал.
Как божественный, так и демонический разум очень чужды разуму погружённой в себя, смертной, прямоходящей обезьяны.
Я обнял свою Лету.
— С тобой всё в порядке? — Её дыхание было быстрым и поверхностным, как у гончей.
— Да. Со мной всё будет в порядке...
— В смысле?
— Мне не придётся тебя покинуть.
Меня как громом поразило. Всевозможные страхи загрохотали по стенкам моего черепа. Я застрял здесь на всю оставшуюся жизнь? Она может статься не такая уж долгая. Госпожа знала, где я.
Лета сжала мою руку:
— Эти существа сбежали, все четверо. Шёпот снова ранена.
Существа? Я повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Ты ещё прежняя ты? — Кажется, она неуловимо изменилась.
Почти кокетливо она ответила:
— Сейчас я куда больше похожа на себя, чем раньше.
Я огляделся. Рядом осталось не больше двух десятков дублей. Большинство становились прозрачными.
— Что происходит?
Она на мгновение задумалась:
— Это не важно. Тебе не нужно знать.
— Да как, блин, так…!
— Ну, ладно. Все они были жнецами. Урожай собран. Я теперь свободна, они больше не нужны. Давай вернёмся в палатку к тому, что у нас получается лучше всего.
Мы так и поступили, со мной в качестве зомби на подхвате у Леты. Потом мы уснули, я — мёртвым сном. Проснулся я в качестве самого ненавистного для всех членов Отряда человека на свете. Лета осталась только у меня одного.
Этот день мне запомнился хлопотами по латанию пострадавших ночью парней, большинству из которых требовалось срочно изменить своё отношение к жизни.
Наконец, мне это надоело и я высказался Леденцу:
— Вообще-то я тут ни при чём! Хочешь поплакаться и поныть, обращайся к тому, что там спрятано под землёй!
Иногда в истории отсутствует единство драмы. Порой правда не является в истинном облике, будь он уродливым или милым. Иногда правду не узнает никто, даже по табличке со стрелкой. Но часто вы просто не захотите заглянуть ей в глаза.
Как только стало ясно, что поляна больше не удерживает нас в плену, недовольство Каркуном поутихло.
Мы были свободны.
И моя Лета могла отправиться со мной.
Отряд тронулся в путь.
Спустя четыре дня Душечка поймала меня, пока Лета разбиралась с физическими последствиями обретения телесности. Она жестами сказала:
— Ты в курсе, что твоя подруга — не совсем та, что пришла к тебе сперва?
Я признался:
— Да, но такое дело…
— Вы помогли сбежать из тюрьмы чему-то очень древнему.
Я резко ответил:
— Да, я в курсе. А вот чего я не знаю, станет ли это проблемой. Кто Лета — может, она ещё одна Госпожа? Или, хуже, новый Властелин? — Тот древний король-колдун в своё время стал настоящим бичом для всего мира. В сравнении с ним Госпожа почти подарок судьбы. — Или она — полная противоположность? Может, она пала жертвой прежнего Властелина.
— Я думаю, такую как она Властелин мог пожелать обречь на вечные страдания. Может она оскорбила его нежные чувства?