— Ваша лошадь споткнулось об один из булыжников? — спросил Хейнс. — Если сойти с дороги, там полно всяких огромных острых камней.
— Нет, моя лошадь не спотыкалась. Споткнулся я, — ответил младший Колтон. — Профессор уклонистики (парень, что держит конюшню в Амагансетте) сказал, что кобыла знает дорогу. Ну, если она и правда что-то знала, то тщательно это скрывала от меня, потому что как только начало смеркаться (кстати, никогда не видел ночи темнее), это животное начало глубокомысленно прогуливаться по зеленому лугу и отвлеченно жевать сено, будто человек, погруженный в серьезные раздумья о своих жизненных проблемах. Она меня совершенно не слушала, но в итоге я не выдержал и крикнул: «Если ты вздумала потащить меня обратно в Амагансетт, то я начну ломать тебе по ребру, пока не поедем туда, куда мне нужно». Ну, она посеменила. Около получаса назад я увидел свет в вашем доме. Но тут без видимой на то причины моя дама вдруг начала мотать головой, нюхать воздух и страшно дрожать.
— Думаете, она что-то услышала? — спросил Хейнс.
— Если бы у нас сейчас была игра, я бы сказал, что она что-то учуяла. Наступила гробовая тишина, так что можно было легко услышать любой шорох. Изабель встала на дыбы, и в принципе все было нормально, но тут случилось такое, чего я прежде никогда не замечал в лошадях. Ее ноги внезапно резко подкосились, и я не смог удержаться. Встав на ноги, я почувствовал легкий порыв ветра, который принес с собой какой-то необычный запах.
— Это что-то новенькое, — тихо сказал Хейнс. — На что он был похож?
— Знаете, как пахнет медноголовый щитомордник?
— Как спелые огурцы.
— Да. Так вот тот запах был очень похож, но только намного более резкий, аж до тошноты. В Монтоке водятся эти змеи?
— Нет, и никогда их тут не было, — решительно ответил старый Джонстон.
— В любом случае я думаю, что это была змея. Кобыла почувствовала опасность. Она буквально сошла с ума, начала неистово брыкаться и ржать. Как только мне удалось чуть ее успокоить, я встал на большой круглый камень, но он меня не удержал и покатился вниз; я перевернулся и съехал в канаву прямо лицом. Уже внизу до меня вновь донеслось это зловоние. Изабель взвыла и метнулась в непонятном направлении, оставляя меня одного в широком болоте. Там я заметил одну странную вещь… но думаю, мне это скорее почудилось.
— Нет, продолжайте. Расскажите, что вы увидели.
— Ну в общем, мне показалось, что на меня с противоположных сторон дул ветер, будто надо мной что-то двигалось туда-сюда.
Дик Колтон обернулся к Хейнсу.
— Невероятный Уолли сейчас где-то среди холмов.
— Да. Но тем не менее, не летает же он по воздуху на метле.
— Думаю, этот парень откровенно заставил многих из нас верить, что у него есть еще кое-что от вампира помимо жажды крови, — ответил Колтон. — Эв, мистер Джонстон проводит тебя в твою комнату. Как только придешь в себя, спускайся к нам. Мне надо ненадолго отлучиться.
— Вы беспокоитесь за мисс… за Равенденов, — сказал Хейнс Дику, когда младший Колтон ушел наверх. — Подождите минутку, я схожу за фонарями. Я иду с вами.
— Спасибо, — тихо сказал Дик. — Я так и думал, что вы пойдете. Эв не любит, когда вокруг что-то происходит, а его в это не вовлекают.
— Он уже сполна принял в этом участие. Похоже, что ваш брат сегодня был на волоске от смерти.
— Тем больше причин торопиться.
— Я пойду к холмам, а вы к прочешите берег, — сказал Хейнс. Мужчины зажгли фонари и вышли в непроглядную тьму. — И кстати, — добавил репортер, — я бы не щеголял светом фонаря в темноте больше, чем нужно.
— Хорошо, — сказал Дик. — У меня нет совершенно никакого желания привлекать внимание Уолли.
Буквально через десять минут прогулки до доктора начали доноситься голоса, и он окликнул их. Ответил ему знакомый сухой голос профессора Равендена. Колтон позвал Хейнса и побежал вперед. Через пару мгновений он почти врезался в заржавшую от неожиданности лошадь Долли Равенден.
— Что это? — закричала девушка. — А, так это доктор Колтон. Охотитесь на ночных летающих арахнид?
— Я искал вас.
— Что-то случилось? — быстро спросила Долли, удивившись взволнованному тону Дика. — Хельга? Мистер Хейнс?
— Нет, с ними все в порядке, — он положил руку на шею лошади. — Но вам сейчас же нужно идти домой. На улице очень опасно.
— Почему? О, доктор Колтон, да вы весь дрожите! Я не очень-то верю, что вы знаете, чего бояться.
— Вы просто не знаете, что это, поэтому не переживаете, — захлебываясь, выпалил он. — Слава Богу мы вас нашли!
Внутри себя девушка поблагодарила Бога за непроглядную тьму вокруг, потому что сейчас ее сердце билось с бешеной скоростью, и вся кровь, казалось, прилила к щекам, а в голове со смесью из страха и триумфа постоянно проносилось «Кажется, я знаю». Долли закрыла глаза и на мгновение вновь представила его выходящим из воды — такого грязного, шатающегося. Открыв же их, она увидела перед собой стойкую, статную фигуру с гладко выбритым лицом настоящего мужчины, на котором под светом фонаря можно было легко разглядеть сильнейшее волнение.
— Очень храбро с вашей стороны встать лицом-к-лицу с опасностью, — сладко сказала Дороти. — У меня плохое предчувствие с того самого момента, как мы нашли овцу. Близится какая-то трагедия.
— О, Профессор! Привет, мисс Дороти! — подбегая, крикнул Хейнс. — С вами все в порядке? Лучше поскорее вернуться в дом, вот-вот начнется шторм.
— Сдается мне, что шторм не основная причина, по которой вы, джентльмены, кинулись нас искать, — проницательно сказал профессор Равенден. — И я, как глубоко признательный человек, был бы очень рад выслушать объяснения.
Объяснений долго ждать не пришлось, они сами донеслись со стороны моря. Это был пронзительный вопль на высоких тонах. Что-то смертельное было в его ритмичности и постепенном затихании. Последний взвизг в предсмертной агонии эхом прошелся по всему окружающему пространству и стих в ночи. Лошадь мисс Равенден встала на дыбы, но Колтон своей мощной рукой быстро поставил ее на место, и животному ничего больше не оставалось, как покорно трястись в ужасе.
— Это была лошадь, — с дрожью в голосе сказала девушка. — Бедное создание!
— Насколько можно судить, в страшных мучениях, — добавил профессор. — Меня начинает пробирать жгучий интерес к этому любопытнейшему феномену, и думаю, здесь не обойтись без науки.
— Я думаю, — быстро сказал Хейнс, — что нам самое время вернуться домой. — Кажется, это были последние крики лошади вашего брата, — шепотом добавил он, обращаясь к Колтону.
Дик Колтон помог Дороти слезть с лошади и уже у входа в дом сказал:
— Мисс Равенден, могу я вас попросить кое-что мне пообещать?
— Не знаю, — с опаской спросила девушка. — Смотря что это.
— Что вы больше не пойдете к озеру одна ни в какое время дня, а с отцом — после наступления темноты до тех пор, пока мы с мистером Хейнсом не убедимся, что все спокойно?
— Обещаю. Но не расскажете ли мне о том, что же вы все-таки узнали?
— Что-то столкнуло моего брата с лошади, пока он ехал сюда в темноте, а те крики, что мы только что слышали с берега, принадлежали его кобыле.
Когда все вошли, Хейнс предложил устроить краткое собрание с обязательным присутствием всех жителей «Третьего дома». Сразу же послали за мистером и миссис Джонстон, Хельгой и младшим Колтоном. В таком взволнованном состоянии Хейнс совершенно забыл, что никто не предупредил Хельгу о приезде Эверарда. Младший Колтон первым из всех спустился в большую комнату и тут же бросился с горячими объятиями к мисс Равенден, чем очень удивил брата.
— Малышка Дот, мотыльковая Немезида[5]! — воскликнул Эверард. — Какими судьбами ты здесь? И профессор! Ах, какая удача!
На это приветствие Равендены ответили так же тепло.
— Дик, подлец, почему мне не сказал, что они здесь? — воскликнул юноша.
— Я не знал, что вы знакомы, — ответил ошарашенный Дик.
— Знакомы? Да я провел целую неделю последних каникул в их плавучем доме! Чешуекрылые половины южных штатов в ужасе визжат, когда приближаемся мы с мисс Равенден. Я ведь был полезен, не так ли, Долли?
— Ну разве что если отбросить твою катастрофическую медлительность, — ответила девушка.
— Неблагодарная девица! Не отгонял ли я мириады твоих поклонников, включая всех вашингтонских полиглотов и большинство представителей королевской семьи Филадельфии? Да я единственный человек во всей Америке, способный провести три полных дня рядом с мисс Дороти Равенден и отчаянно не влюбиться в нее. Да и то это только потому, что я знаю, что это совершенно безнадежно.
— О да неужели? — заскромничала Долли. — Где-то я слышала, что есть более весомая причина такому положению вещей. Варди, ты выглядишь серьезным, на тебя это не похоже. Клянусь, я верю, что эти слухи правдивы.
— О Дик, — вспылил Эверард. — Я совсем забыл о книгах, которые привез тебе. Оставил их на пороге… вот они. С тебя восемь долларов и восемьдесят центов, а еще стаканчик пива — чтобы залатать раны, которые я получил, чтобы довезти их до тебя. Не знаю, о чем они, потому что сразу обернул их в твою телеграмму, но судя по весу, они стоят денег. Давайте-ка взглянем.
Не успел Дик и слова вымолвить, как Эверард уже разорвал бумагу.
— Так-так, летнее чтиво для юного врача, — начал он, рассматривая названия. — Что у нас тут? «Насекомые-вредители» Харриса; «Книга бабочек» Холланда; «Специальное издание: пауки Лонг-Айленда»; «Североамериканские»… ээ, Господи… «коренные жители»!
— Отдай сюда книги, Эв! — резко сказал Дик.
— Малыш Эверард, чудный мальчик, опять наступил своей прелестной ножкой в то же самое! — насмешливым тоном сказал младший Колтон, переводя свой взгляд с Дороти Равенден на Дика и обратно. — И Дик? О, Долли, может уже оставишь нашу семью в покое, ради меня? С тобой же ничего не добьешься… тяжелый случай «любишь меня, люби и моих тараканов».