ся нос, потом — выражение глаз. Пройдет еще много времени до того, как однажды она вдруг обнаружит, что любовь и нелюбовь многих разных людей куда-то ушла из ее жизни и она уже давно не думала обо всех этих людях. С Мишей не надо думать ни о чем уже сейчас. Они ходят вместе в рабочую столовую, где кормят по талонам и все здороваются друг с другом. Только успевай голову поворачивать. Гардеробщица говорит Ленке:
— Куда ты смотришь? У твоего парня вешалка оторвалась.
В подъезде Миша спрашивает:
— Ты обманула меня, что ты из общежития? Уже третий раз я провожаю тебя сюда.
Магда вбегает в подъезд и спешит мимо них к лифту.
— Это твоя мама? — спрашивает Миша.
— Еще чего. Это подруга.
— Такая старая?
— Скажи, он нравится тебе? — спрашивает Магда, открывая Ленке дверь. Ленка снимает куртку, ботинки, потом говорит:
— Пожалуй, да.
Магда начинает доказывать, что когда девушка действительно влюблена, она отвечает совсем не так, и что она, Магда, понимает, о чем говорит. Ей самой однажды нравился один человек, она с ним даже целовалась. Она провожала его в Питер, и они целовались в аэропорту. Потом она пришла домой и поняла, что уже не может дальше оставаться со своим мужем. А потом в больнице у нее было время все обдумать и принять решение.
— Значит, он скоро приедет из Питера? — спрашивает Ленка, и Магда начинает ей объяснять, что он никак не может приехать и что не стоит требовать от людей невозможного.
Иногда утром бывает хорошо. Они варят картошку в маленькой кастрюльке кипятильником, потом в пол-литровой банке готовят чай. В окна кухни смотрит окно Магдиной комнаты. На карниз слетаются птицы. Если не смотреть вниз, кажется, что там, под окнами, растут вечнозеленые деревья и среди них прячутся старинные гроты.
— Я вижу, что ты много читаешь, — ни с того ни с сего говорит Магда. — Но у тебя никогда не возникает желания поделиться прочитанным.
Ленка пожимает плечами.
— Интересно, а с мамой вы обсуждали прочитанные книжки?
— Далась вам моя мама…
После больницы Магда совсем не занимается балетом, а может быть, она танцует, когда Ленки нет. Ленка думает, что Магда могла бы в школе вести балетный кружок, но Магда говорит, что она не вправе учить детей, поскольку сама не состоялась как балерина, вдобавок, она очень больной человек, да и возьмут ли ее в школу без прописки. А по месту прописки скоро будут платить пенсию, она уже отправила документы.
— Магда, — говорит Ленка, выслушав все объяснения. — Почему вы не родили ребенка?
— Мне прервали беременность. А потом уже я была очень осторожна. Врачи сказали, что мне было бы опасно рожать. Разве тебя не предупредили в больнице, что ты не можешь иметь детей?
— Не предупредили! — говорит Ленка.
— Странно. Ты взрослая девушка. Тебе должны были сказать, что ты не можешь стать матерью… Да, кстати, знаешь. Пока ты гуляла с Мишей, звонила твоя мама, из района. Я сказала, что ты здесь не живешь.
— Почему? — беспомощно спрашивает Ленка. — Она бы не стала сюда часто звонить. Это межгород, дорого…
— Откуда я знаю, стала бы или нет? Я не знаю, что у тебя за мама. Она к тебе даже не приезжала, — начинает оправдываться Магда. — Сколько ты лежала в больнице? Три месяца?
— Я не писала ей, что болею! — кричит в ответ Ленка.
— Но ты не едешь к ней сейчас, — говорит Магда.
— Сколько можно объяснять, я оформляю в институте академический отпуск!
— Ты уже оформила и не едешь к ней!
— Я буду ходить в городе на подготовительные курсы. Мне, наверно, придется бросать институт. Кто меня переведет из одного в другой без денег? Мне надо поступать в университет, на факультет психологии. Неужто это сложно понять?
— Я понимаю одно, — улыбается Магда, — ты живешь со мной, какая бы я ни была.
— Могу уйти в общежитие!
— Хочешь наказать меня? Да, ты можешь так меня наказать. Ты знаешь, что тебе ничего не стоит наказать меня…
— Не надо было отвечать, что я здесь не живу, — уже примирительно говорит Ленка. — Я не просила так никому отвечать.
— Подумай, а если придут хозяева? Междугородний звонок, и опять-таки Леночку, пожалуйста!
Снова звонит телефон. Ленку зовут на день рождения. Она записывает адрес, думая: «Кто ж такие?» Женщина встречает ее на остановке и говорит:
— Вы с Люсей вместе лежали в больнице. Помнишь Люсю? Я что хотела — не возьмешься лечить моего сына? У него астма.
В доме крошка сын бегает наперегонки с мамиными гостями, прыгая через диван. Ленка налегает на торт, и ей кажется почему-то, что все другие гости здесь, как и она, в первый раз. Хозяйка дома вместе с одним парнем выходит в подъезд курить. Ленку тянут с собой — поддержать компанию.
— Вы давно знакомы? — спрашивает Ленка в подъезде.
— Очень давно, — отвечает парень. — Наташа утром говорила, что мы знакомы порядка четырехсот лет, а теперь она думает, что восемьсот.
«Хозяйку Наташей зовут» — отметила про себя Ленка.
— Да, восемьсот, — подтвердила Наташа. — И в позапрошлой жизни ты мне крупно насолил.
— Чем же? — спросил парень.
— Я не помню, это было так давно. Зато в прошлой жизни я была причиной твоей смерти. Помнишь Варфоломеевскую ночь?
— Как не помнить.
— Я тогда была мужчиной, — продолжала Наташа. — А ты — ты был высокий блондин, один из этих, ну как их там…
— А Лена слушает нас и ничего не может понять, — сказал парень.
— Лена все может понять, — ответила Ленка.
— А ну-ка, — он повернулся к ней, — закрой глаза. Посмотрим, развит у тебя третий глаз или нет.
— Не мучь ребенка, Виктор, — сказала Наташа. — Я вижу, у нее очень слабое биополе. Этот ребенок…
— Я и не мучу, — он водил руками возле ее лица. — Лена, ты чувствуешь что-нибудь? Что ты чувствуешь?
Ленка сказала:
— Я умею снимать боль.
— А что ты для этого делаешь?
— Я тоже руками, как вы.
— Виктор, у нее очень слабое биополе Я поняла, не надо трогать ее. Знаешь, за что мне нравится этот ребенок?
— Знаю.
— Не знаешь. Этот ребенок все видит в первый раз. В прошлые жизни она жила не больше трех-четырех недель. А сейчас ее выпустили и никак не могут загнать обратно.
— Кто не может? — спросила Ленка.
— Высшие силы.
— Постучите по дереву, сглазите.
Наташа постучала о дверной косяк.
— А обратно загнать ничего не стоит, — сказала Ленка. — Жизнь — очень хрупкая вещь.
— Ты чувствуешь эту хрупкость? — спросил Виктор.
Шли к остановке, и Ленка отчетливо слышала, как шелестит ее длинное платье. Наташа сказала, что в прошлые жизни Ленка умирала младенцем. Могла она ошибаться или нет? Ленка чувствовала плавность и невыразимую грациозность своей походки. Сзади, наверно, кто-то держал шлейф. Но в дорогом тяжелом наряде трудно было оглянуться и посмотреть.
— Едем ко мне, — шептал Виктор. — Я понял, теперь, в этой жизни… Здесь таких, как ты, больше нет. Девочка, чувствующая хрупкость всей этой жизни, всех этих жизней одной за другой… Этих отрезков, точек среди небытия, среди мертвого космоса, — он крепко держал ее за локоть. — Дома я покажу тебе жизнь и смерть, никто не будет мешать, ты поймешь суть…
— Нет, вы только проводите меня к воротам моего замка, — отвечала ему Ленка. — Я живу в замке на самом деле.
В ночи Ленка жмет на звонок. Магда выскакивает к ней на лестницу, прикрывает дверь, шепчет:
— Хозяева мебель перевозят. Сегодня решили заночевать. Я скажу, что это беженцы звонили, попрошайки. Что я хлеба дала. Все обойдется. Только дай слово, что никуда не уйдешь, дождешься утра. Я всю ночь не усну, если ты не дашь слова, что останешься здесь.
— Где — здесь? — не понимает Ленка.
— Лучше за лифтом. Когда будут уходить, они тебя не увидят.
Утром, как только чету хозяев увозит лифт, Ленка входит в квартиру. Книжки вжимаются в рюкзак вперемешку с бельем.
— Покушай, — слабо говорит Магда и бежит вперед, чтобы загородить Ленке дверь. — Я перед тобой виновата! Скажи только, сколько я еще проживу?
— Три года, — говорит Ленка. — Пустите. Зачем было спрашивать?
— Миша звонил, — безнадежно кидает Магда вдогонку ей. — И знаешь, он снова не поздоровался… — Ленка слышит что-то похожее на смех.
Она позвонила из общежития по бывшему их с Магдой телефону. Хозяева квартиры сказали, что не знают, куда ушла Магда Степановна.
Какое-то время спустя Ленка стала вдруг очень часто вспоминать Магду, причем всегда танцующую у больничного окна летающую женщину, или сидящую задумчиво, спокойно, как в тот вечер, когда Ленка прочла по глазам, сколько ей лет. Ни разу Магда не явилась в ее памяти кричащей или охающей, что скажут хозяева, увидев Ленку. Ленка снова позвонила хозяевам, потом еще раз, но ей теперь отвечали, что не знают никакой Магды.
Ленка училась уже на третьем курсе факультета психологии. Она была замужем за своим однокурсником и ждала ребенка. Димка, муж, поехал в диспансер вместе с ней. Они узнали, что Магда лежала здесь еще раз, около двух лет назад, и была выписана по ее просьбе под наблюдение врачей по месту постоянного проживания. Поехала ли Магда к месту своего постоянного проживания, в диспансере не знали. Ленка переписала Магдин адрес, заранее зная, что ответа на ее письмо никто не пришлет.
Во дворе диспансера стоял человек с прозрачным, просветленным лицом — хоть сейчас в рай.
— Здравствуйте, — сказала ему Ленка. — Может, вы знаете Сердюкову, Магду Степановну? Она здесь лежала…
Человек не видел и не слышал Ленку.
— Магду Кокс, — снова спросила она. — Летающую женщину. Она танцевала, Магда.
По голубому лицу человека прошла волна, глаза посмотрели на Ленку, на ее мужа…
— Не мучь его, — сказал Димка. — Пошли.
Она вывела его старыми переулками к бывшему своему замку. Во дворе замка кто-то выбивал ковер и висело белье, не было красивых вечнозеленых деревьев, и обычных деревьев не было.
— Я здесь жила, — сказала Ленка мужу. — Мне кажется, я уже тогда знала, что познакомлюсь с тобой. Что буду учиться на психфаке. И что покажу тебе этот замок.