– Интересно…
– Удивлены? Я так и думал. Но если вы рассудочно все взвесите, поймете, как велика награда. Поймите, я не в ответе за все, что обо мне придумали и наговорили за тысячелетия… И категорически отвергаю все попытки приписать мне стремление насадить повсюду Хаос. Тяга к Хаосу – забава тех самых мелких бесов. Мне нужен Порядок. Иной, правда, не тот, что нужен кое-кому другому, не будем вспоминать его к утру…
– Ну, это мы проходили, – сказал Сварог. – Разный бывает порядок. Вам нужен один, мне другой.
– Вам не порядок нужен, – сказал гость. – Вы стремитесь остаться среди тех, кто обуян идиотским стремлением облагодетельствовать человечество. Облагодетельствовать отсутствием зла. Жратвой и питьем. Книгами и картинами. Электрическим светом на улицах и чистыми лестницами. Задача благородная, но невыполнимая. В первую очередь по причине скотской сущности этого самого человечества. Оно разрушит, опошлит, осквернит и опохабит все мудрое, чистое и возвышенное, дай ему только волю. На каждый недюжинный ум приходятся тысячи голов быдла, озабоченного наполнением желудка и поисками щели, куда можно излить сперму. Пусть желудок стремятся наполнить не хлебом, а жареными павлинами в тончайшем соусе из соловьиных язычков – животная сущность от этого не меняется. Вас всегда будут предавать и продавать, использовать втемную, с циничным расчетом. Неужели вы не навоевались? Когда-нибудь, безмерно уставши от того, что считали великими свершениями, вы с ужасом поймете, что все было зря, все было впустую. А еще вы вспомните, что вас искренне пытались предостеречь…
– Это все – обещание благодеяний, – сказал Сварог. – А как насчет угроз?
– Что ж, угроз у меня – богатейшая палитра, и все до единой я могу претворить в жизнь… Но самая крупная и страшная угроза, какую я твердо могу вам обещать, – это клятва никогда не вставать на вашем пути… ну, почти никогда. Вы и сами, если только не угомонитесь, заработаете себе столько поражений, потерь и горечи, сколько я не смог бы вам причинить при всем старании. Я, как и тот, – за свободу воли…
– Но прежде…
– Все прежние покушения на вас – либо самодеятельность мелких исполнителей, либо мелкие шуточки, легкие уколы, ленивая разведка боем. Вам эти шутки показались скверными? Простите старика, так уж привык…
– Где мой отец? – резко спросил Сварог.
– Не знаю, – без малейшей заминки ответил гость. – Об этом я вам и говорил – страшен не враг, а бездействие врага… Я ведь не всемогущ, вам доводилось слышать? Представления не имею, куда он по одержимости своей ухитрился провалиться. Я предупреждал его, как сейчас вас… Итак?
– Ну не прельщает меня перспектива стать частицей Тьмы, – сказал Сварог.
– Потому что вы не представляете, чего себя лишаете, и оттого в вашей решимости нет мудрости. Ну как можно отнестись к слепому от рождения, отказывающемуся прозреть и увидеть полотна великих мастеров, прекрасные скульптуры? Хотите, я проведу вас по мирам, чьих многообразия и сложности вы и представить не можете? Хотите проникнуть в тайны пространства, Вселенных, неощутимо существующих бок о бок, в одной и той же точке бытия? Пропутешествуйте по всем уровням, закоулкам и этажам мироздания, какие мне доступны, и после свободно, без малейшего принуждения решите все сами. Хотите такого путешествия? Ни к чему, замечу, вас не обязывающего?
– Нет, спасибо.
– Боитесь дать слабину?
– Я просто считаю, что тот, кто выдумал поговорку «Коготок увяз – всей птичке пропасть», был гением, – сказал Сварог. – Не хочу я с вами больше разговаривать, поговорили…
– Подумайте о других, о тех, кого таскаете за собой. Вы их всех загубите.
– Я никого не принуждаю.
– Принуждаете. Тем, что сами не сидите спокойно.
– Я же сказал – довольно, – сказал Сварог. – Вы не верите в людей, а я верю… даже после всего… И мне не нравится тьма. В любых ее проявлениях. Вам объяснить по буквам?
Гость встал. Его голос звучал ровно, даже безразлично:
– Я еще с вами встречусь. В пору, когда в сердце у вас не будет ничего, кроме пустоты. Я не злопамятен, но люблю, когда рано или поздно признают мою правоту. И вы сами, слышите, сами согласитесь, что прав был я. И это будет лучше всякой подписи под договором… Ожидайте и бойтесь этой неминуемой встречи, любезный граф…
Впервые лицо его исказилось в хищной улыбке, он склонил голову и исчез, словно нажали выключатель. Порыв ледяного ветра свистнул по комнате, от закрытой двери к закрытому окну, стегнув Сварога по лицу холодной лапой, взметнув штору, тряхнув раму так, что задребезжали стекла. Сварог налил себе еще чарочку забористого навигаторского коньяка пятитысячелетней выдержки, ахнул залпом, подошел к окну, прижался лбом к прохладному стеклу, уставился на бухту, реку и деревья, подернутые мутно-серой рассветной мглой. На душе было неуютно и муторно. Он и раньше знал, что война ему объявлена серьезная, но теперь убедился воочию. Самые серьезные угрозы как раз высказывают тихо и спокойно, без дурацких эффектов и страшных рож…
И все же, будь Хелльстад вотчиной Князя Тьмы, тот держался бы не в пример наглее…
Почти в центре бухточки явственно перемещался бурун, напоминавший широкий наконечник копья, след плавника. Жаль, под рукой не было подходящего оружия, иначе непременно шарахнул бы туда на всякий случай. Сходить, что ли, к Бони за пулеметом? Нет, не похоже, чтобы в гостиницу забредала здешняя фауна, иначе непременно остались бы следы, сломанная дверь хотя бы. А от Князя Тьмы следует ожидать более сложных пакостей, нежели некий зубастый обитатель вод. Да и бурун быстро продвигается по каналу, уходя в реку…
Сварог плюнул, стянул штаны и полез в постель, твердо решив перед сегодняшней неизвестностью еще хоть пару часиков отработать взаимодействие щеки с подушкой. Мара шевельнулась, сонно спросила, не размыкая глаз:
– Что такое?
– Пописать выходил, – успокоил ее Сварог, чмокнул в щеку и подгреб под голову подушку.
Глава 9Будни Гулливера
Как следовало из докладов, ночь для всех остальных прошла спокойно. Никто, похоже, и не заметил настигшего перед рассветом приступа мертвого сна – потому что и так спали без задних ног. Один Шедарис, дежуривший последним, выглядел чуть смущенно – раздумывал, признаться или нет, что заснул на посту.
Сварог, пихавший в свою седельную суму охапку увлекательных навигаторовых книжек, посмотрел на бравого капрала, не вставая с корточек, хмыкнул:.
– Да знаю я, что ты дрых…
– Командир, да со мной такого не случалось, курвой буду…
– Не переживай, – сказал Сварог. – Ты тут ни при чем совершенно. Потом расскажу…
Он задумчиво достал из-под стола загадочную «дверную ручку», прикидывая, кинуть ее обратно или взять с собой. Глаза у капрала и вовсе полезли на лоб:
– И у тебя, командир?
– Ты о чем?
– Об этой штуковине. Я ее у тебя что-то раньше не видел…
– Ничего удивительного, – сказал Сварог. – Я ее здесь нашел.
– Сейчас, сейчас…
Капрал бомбой вылетел в дверь, прогрохотал сапогами по коридору и вскоре вернулся. Протянул Сварогу бронзовую штуковину. Форма другая, узоры не те, завитушки-лепестки на конце штыря ничуть не похожи – и все же некое неуловимое сходство стиля и исполнения поневоле заставляет предположить, что обе ручки вышли из одной мастерской. Разве что капралова уже покрыта зеленой паутиной да изрядно поцарапана.
– А у тебя твоя откуда? – спросил Сварог.
– Когда служил на Сильване, был у нас один, родом, кажется, из Лорана. Штуку эту он берег пуще добычи. И после второго ведра начинал напускать тумана – мол, это его талисман на самый крайний случай. Убережет, если припечет так, что другого выхода не будет. Только не уберег. Получил он топором по башке в одной дурацкой стычке, мозгами раскинул так, что любо-дорого… Ну, его барахлишко потом разыграли на всех, как водится. Эта хреновина мне и досталась. Выбрасывать жалко – вдруг это и в самом деле талисман и найдется знающий человек, научит с ним обращаться? Мне кажется порой, тот чудак и сам не знал, как это штука работает и для чего служит, иначе давно проговорился бы, хоть намеком…
– А про Древние Дороги ты что-нибудь слышал? – спросил Сварог.
– Про них только одно и известно – что соваться туда может только полоумный. Такое впечатляет, командир: когда о чем-то ничегошеньки не известно, но твердо оговорено, что дорожка туда – верный путь для самоубийц. Предки…
Пинком распахнув дверь, вошла Мара, чернее тучи. На конце обнаженного клинка она несла какой-то черный, сморщенный комочек, пронзительно вонявший паленым.
– Это еще что? – поинтересовался Сварог.
– А это наш бывший поводырь. Клубочек бабкин, извольте любить и жаловать.
Сварог помотал головой:
– Тьфу ты, до чего мелко… Это он, должно быть, сгоряча. – Предупреждая вопросы, сказал самым непререкаемым тоном: – Вот что, соколы мои, живо завтракать. Сгорел наш клубочек, сгорел. А чего же вы хотели – пройти по этим клятым местам весело и игриво, без малейшей неприятности?
– И кони так держатся, словно на них домовой катался… – задумчиво сказал Шедарис.
– Катался, – сказал Сварог. – Есть тут домовой…
– Как же мы теперь, без поводыря?
– А по солнышку, – сказал Сварог. – Как пращуры наши в незапамятные времена. Благо солнышко в должном месте и никаких фокусов пока что не выкидывало, гуляет по обычному маршруту. – Он решительно сунул свою «ручку» среди прочих вещей. – Так что – надеемся на лучшее и готовимся к худшему. Особая точность тут не нужна, нам бы к морю выйти, и ладненько…
…Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.
Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.
Рысью. Галопом. Шагом. Смена коней.
Временами Сварогу казалось, что отныне он на веки вечные возненавидит коней и в жизни не полезет в седло, а сядет лучше на раскаленную плиту и высидит на ней битый час без всякого ущерба для задницы, давно уже превратившейся в сплошную мозоль. Он утешал себя тем, что Паколету с теткой Чари, самым некавалерийским в отряде людям, приходится еще хуже, однако ж они не жалуются и как-то притерпелись.