— Мартыныч... А у вас правда никого?
— Да. Так вот вышло. На берегу жизнь не получилась. Только и знал я корабли. Это не очень хорошо. Надо, чтобы кто-то ждал на берегу...
«Теперь я буду ждать вас», — хотел сказать Мальчик, но постеснялся. И спросил:
— А когда баркентина... когда ее не будет, вы на какой Парусник пойдете, Мартыныч?
— Ни на какой, — просто сказал старик. — Мы с ней кончаем вместе. Пора на пенсию.
— Совсем?
— Совсем. Когда-то надо кончать совсем. Поеду в деревню, где родился. Буду рыбу ловить и сети чинить рыбакам.
— Но ведь там, в деревне... У вас же там нет никого.
— Все равно. Берег там мой.
ЗЕРКАЛЬЦЕ
— Какой ты кр-ра-сивый, — сказал Чип, когда Мальчик появился на дамбе. И даже приквакнул от удивления.
Мальчик был в бело-голубом костюмчике, который делал его похожим не то на юнгу со сказочного брига «Семь ветров», не то на маленького воздушного гимнаста из цирка.
— Ты просто пр-ре-красно выглядишь, — продолжал Чип, и в голосе его проскальзывала легкая зависть. Но Мальчик с досадой сказал:
— Что тут прекрасного... У взрослых смешная привычка: если у человека день рожденья, значит, надо его наряжать, будто куклу. Разве это правильно? В день рожденья должно быть весело, а тут ходишь и только смотришь, чтоб не запачкаться, не зацепиться, не порвать... Ну, я не спорил, конечно, чтоб настроение не портить родителям. Все же они для меня старались. И все равно взрослых не перевоспитаешь...
Но тут Мальчик подумал, что долго ведет разговор о себе, а для Чипа не сказал еще хорошего слова. Осторожно, чтобы не коснуться мокрых свай, он сел на корточки перед лягушонком.
— А как твои дела, Чип? Хорошо?
— Хор-рошо. А что такое день рожденья?
— Ну... Это такой праздник. У каждого человека. Ну, не обязательно у человека, а хоть у кого. В какой день кто родился, тогда и праздник у него... Вот ты, Чип, когда вылупился из икринки?
— Я не помню, — рассеянно сказал Чип. Мальчику стало неловко. Ведь он знал, что Чип давно живет один, а родители у него неизвестно куда подевались. Кто же скажет Чипу, когда он появился на свет?
— Это ведь неважно, — бодро сказал Мальчик, чтобы исправить ошибку. — Каждый имеет право выбрать себе день рожденья, какой хочет... Вот ты выбери себе день, и тебя будут поздравлять и дарить подарки...
— Кто? — удивился Чип.
— Ну... я буду...
— А если день рожденья, обязательно дарят по-дар-рки?
— Кажется, обязательно... Папа мне подарил толстый морской словарь, а мама электрическую железную дорогу. Вот с такими вагончиками. Хочешь покатаю?
Чип немного помолчал, хитро блестя глазками. И спросил:
— У тебя есть удочка?
— Нет. Зачем? Я не люблю ловить рыбу.
— Ну, тогда просто нитка. Или веревочка. И кр-рючок.
— А зачем?
— Ну, надо, — сказал Чип настойчиво и даже чуть капризно.
Мальчик выбрался на берег, отыскал кусочек медной проволоки и согнул крючок. Потом подобрал на причале обрывок пенькового троса. Трос он расплел, а прядки связал между собой. С такой вот «удочкой» Мальчик и вернулся к Чипу. Чип лапками ухватил крючок и скакнул в воду.
Его не было минут пять. Мальчик так забеспокоился, что почти забыл про свой «именинный» костюм и хотел уже лечь животом на сваи, заглянуть в глубину: Чип, где ты? Но смеющийся Чип ловко вылетел из воды и крикнул:
— Тащи!
Мальчик потянул «удочку».
Что-то серебристое моталось на крючке. Но не рыбка. Мальчик взял добычу на ладонь. Это было зеркальце. Квадратное зеркальце, чуть поменьше карманного, аккуратненькое такое и довольно тяжелое. Оно было в металлической рамке с двумя винтами. У винтов были большие медные головки. За одну из них Чип и прицепил крючок. И теперь он важно объяснил:
— Это от меня под-дар-рок.
Мальчик опять сел на корточки.
— Спасибо, Чип, — сказал он, стараясь догадаться, что же это за штука. Чип ловко и привычно прыгнул ему на колено.
— Ты не думай, что это зеркальце пр-ростое...
И рассказал вот что.
В начале этого лета к дамбе, прямо вот здесь, пришвартовался рыбацкий траулер «Сан-Риоль». Однажды вечером на палубу поднялся человек, который назывался «штур-рман». Он подошел к борту и стал вертеть в руках сложную штуку. Он то заглядывал в черную трубку, то поворачивал какие-то винты. Чип тогда еще только учился говорить и поэтому запоминал все незнакомые слова особенно старательно. Он запомнил, что сложная штука называется «секстант». Через него моряки зачем-то смотрят на звезды.
«Штур-рман» был недоволен. Он громко разговаривал сам с собой и утверждал, что эта капризная штука называется не «секстант», а «утиль». Но Чипу казалось почему-то, что это неправда.
Потом штурман стал вертеть секстант, уже не заглядывая в трубку. И вдруг с борта полетело и ушло под воду зеркальце. Штурман громко охнул. Поднялся переполох, сбежались моряки. Шум был большой, а слова такие, что Чип не мог ни понять, ни запомнить. Два человека сняли штаны и рубахи и стали нырять, но зеркальца не нашли. Оно попало в щель между сваями.
Чип не решился сказать людям, где зеркальце. Он разговаривал тогда неважно и очень стеснялся. Через день траулер ушел, и Чип остался владельцем сокровища.
Конечно, это было для Чипа сокровище. Ведь он уже тогда мечтал о путешествиях. Он знал, что рыбацкие суда плавают по всем океанам и, значит, в зеркальце секстанта отражалась масса приключений, дальних берегов и незнакомых звезд. В том числе и знаменитый Южный Крест.
Иногда Чип садился перед щелью, где застряло зеркальце, и шепотом просил: «Расскажи». И казалось, что оно рассказывает. О пронзительно-синих глубинах дальних морей, где спят жемчужные раковины и затонувшие корабли, об удивительных рыбах, похожих на птиц, и громадных морских черепахах, о берегах, где шелестят пальмы и греются на солнце львы. Наверно, это просто казалось. Но было Чипу хорошо.
А сейчас он подарил зеркальце Мальчику. Надо же было что-то подарить! А кроме зеркальца у Чипа ничего не было.
— Милый мой, дорогой, хороший Чип, — шепотом сказал Мальчик. — Это самый-самый чудесный подарок...
Сами понимаете, Мальчик тут же заглянул в зеркальце. Оно и вправду было не простым. Будто свет далеких звезд покрыл его невидимой волшебной пленкой. Небо отражалось в нем удивительно чистой и звонкой синевой, желтые кувшинки сверкали, как брызги салюта, а солнце сияло в два раза сильнее, хотя, казалось бы, ярче было некуда.
А когда Мальчик увидел в зеркальце баркентину, ему почудилось на секунду, что с реев фок-мачты падают, распускаясь, и наливаются ветром легкие снежные паруса.
Только на секунду. Но секунда мелькнула, а радость не прошла. И Мальчик весело сказал:
— Чип, бежим к Мартынычу! Что нам здесь сидеть. Прыгай сюда! — И он оттянул нагрудный кармашек.
— Я же мок-р-рый, — засомневался Чип. — А карман новый.
— Ну что за чепуха? Прыгай.
Чип катапультировал с колена вверх, перевернулся и головой вперед нырнул в карман — голубой, с белыми полосками и серебристым вышитым якорем. В другой такой же карман Мальчик положил зеркальце. Потом он спросил у Чипа:
— Ну как?
— Здесь уд-дивительно пр-риятно, — сказал из кармашка Чип.
— У него сегодня день рожденья! — сообщил Чип Мартынычу, едва Мальчик поднялся на палубу.
— Ну? — удивился Мартыныч. — Вот я и смотрю, что Мальчик похож на именинника. Прямо капитан. Столько якорей и полосок, что хоть сейчас на вахту.
— Да ну, Мартыныч, не смейтесь, — сказал Мальчик.
— Я только чуть-чуть смеюсь. А насчет вахты — правда. Я хочу купить сигарет. Можешь здесь побыть, пока я схожу в магазин?
— Конечно! А что надо делать?
— Ничего. Играй. Если кто-нибудь спросит, скажи, что сейчас приду.
Мартыныч хитрил. В каюте у него лежала почти полная пачка сигарет «Рига». А пошел он, чтобы купить какой-нибудь подарок Мальчику...
Баркентина, как всегда, блестела удивительно чистым деревом и желтым лаком. Здесь можно было не бояться испачкаться, хоть катайся кубарем по всем палубам и трапам.
— Играем в пр-ряталки? — крикнул Чип и длинными прыжками помчался вдоль палубы. Играть с ним было непросто. Он забирался в такие щели, что и с фонарем не разыщешь.
Но сейчас Мальчик заметил, куда ускакал Чип. Лягушонок спрятался за стойку трапа, ведущего на спардек.
Мальчик подбежал, встал на колени и заглянул под нижнюю ступеньку.
— Вот ты где! Вылезай!
— Это неспр-раведливо! — завозмущался Чип. — Ты не сосчитал до пяти и ср-разу бр-росился!
— Нет, справедливо! Если я буду считать, ты ускачешь за тридевять земель!
— Нет, не за тр-ридевять... — Чип мелко и часто задышал. Это означало, что он обиделся.
И в этот миг Мальчик заметил краешком глаза чью-то тень. Она упала рядом с ним на солнечную палубу. Кто-то стоял над Мальчиком, и это был не Мартыныч: старик не мог подойти так бесшумно.
— Чип, в карман, — скомандовал Мальчик тихо, но так строго, что лягушонок в тот же миг прыгнул из укрытия в отвисший карман рубашки. Лишь тогда Мальчик оглянулся. И увидел Рудика.
— Где старик? — хмуро поинтересовался Рудик.
— Пошел за сигаретами.
— Он что, спятил? Оставил судно без присмотра!
— Мартыныч меня попросил здесь побыть, — заступился Мальчик. — Он же только на пять минут...
— Что старый, что малый, ума одинаково, — совсем разозлился Рудик. — Ну ладно, мы поговорим с ним.
Мальчик обиделся. Сильно. Не за себя, конечно, а за Мартыныча. Он сел на ступеньку трапа и снизу вверх бесстрашно посмотрел на Рудика.
— Между прочим, — отчетливо сказал он, — сейчас не Мартыныча вахта. Так что неизвестно еще, кто спятил.
Рудик поморгал растерянно, пожевал губами и наконец спросил:
— Слушай, а ты не думаешь, что за такие слова я могу треснуть тебя по шее?
— Можешь. Это ведь безопасно. Я сдачи дать не сумею.
Рудик отступил на шаг и взглянул на неожиданного спорщика с интересом.