Жажда становится нестерпимой. В термосах горьковато-соленая вода из колодца-оазиса, а внизу, под самолетом, раскаленные пески. Но скоро пустыня постепенно переходит в степь с серой волнующейся травой.
Еще час — и Монголия осталась позади. Внизу ползут озера с густой зеленью вдоль берегов. Мелькают маленькие поселки, городки. И вот из голубой дали выплывает Миотань, где летчиков ждет первый китайский аэродром. С самолета уже видны люди, стоящие на крышах глиняных фанз.
Земля быстро, движется навстречу. Блестят трубы музыкантов. Солдаты в центре аэродрома. И вдруг резкий треск: "Правда" бессильно ложится на левое крыло…
Летчики выпрыгивают из сиденья и останавливаются перед бессильно накренившейся машиной. Весь аэродром, изрыт глубокими ямами; лишь в центре он гладок и ровен, но… там расположился почетный караул! Размышлять некогда — сверху уже слышится рокот моторов других самолетов, готовых опуститься на этот, с позволения сказать, аэродром. Поляков бесцеремонно попросил почетный караул освободить площадку, а Михеев уже тащил из самолета бидоны с бензином. Скоро посреди поля загорелись костры — предупреждение товарищам.
Осторожно снижаются Громов, Екатов, Найденов и Волковойнов. Все возмущены до глубины души. Разве для этого шесть советских самолетов летели через равнины Союза, горы Урала, тайгу Сибири, грозный Байкал и пустыню Гоби, чтобы по вине организаторов земной службы вывести из строя один из самолетов неподалеку от Пекина?
Но долго возмущаться было некогда — началась церемония официальной' встречи. Командир местной бригады китайской армии и генералы, уполномоченные главнокомандующим Фын Юйсяном, говорили торжественные речи. Гремела музыка. Михеев и Поляков печально стояли около своего искалеченного самолета. Они решили вернуться на автомобиле в Улан-Батор и привезти оттуда запасные части, а затем уже вместе с Томашевским лететь в Пекин.
?
13 июля четыре советских самолета покинули Миотань и полетели в Пекин. Михеев и Поляков остались одни.
Ночь прошла неспокойно: хунхузы напали на китайских солдат,
охранявших аэродром. Были убитые.
Рано утром летчики выехали на автомобиле обратно в далекий Улан-Батор. Здесь летчиков ждало неожиданное распоряжение: "Немедленно выезжайте в Пекин. Томашевский здесь".
Оказалось, что пять самолетов из шести прибыли в Пекин, шестой достиг Китая, — задача выполнена! Решено было продолжить перелет на юг до Шанхая и на восток до столицы Японии Токио. В связи с этим в Пекине нужны были люди.
Итак, в обратный путь! Снова нанят автомобиль, на этот раз рейсовый. Кроме Михеева и Полякова, в нем едут трое китайских купцов.
Опять потянулись утомительные часы пути по пустыне.
Миновав Уде, машина приближалась к китайско-монгольской границе.
На последней остановке предупредили: неподалеку бродят шайки хунхузов. Но летчика торопились и, несмотря на позднее время, все же решили ехать.
Душная ночь покрыла темную землю. Пески дышали раскаленным зноем. Откуда-то доносился вой шакалов.
Ход машины замедлился — начиналась полоса зыбучих песков. Справа и слева высились огромные, камни. Фонари автомобиля бросали на них лучи дрожащего света.
— Вот на днях в этом самом месте… — начал было шофер; по замолчал: впереди показались вооруженные всадники.
— Стой!
Поляков, шофер и Михеев быстро соскочили с автомобиля.
Раз! — раздалось из парабеллума.
Два! — из второго.
Три! — из нагана шофера.
Взметнув косичками, хунхузы нырнули в сторону.
Тишина. Ехать дальше или стоять на месте? Решили ехать. Но как ехать, когда дорога исчезла под заносами песка?
Михеев отправляется на розыски/
Вскоре с той стороны, куда ушел Михеев, раздался выстрел. Это был условный сигнал. Автомобиль тронулся и, увязая в песках, потащился по направлению выстрела. Вот и Михеев. Он стоит на дороге.
Машина полным ходом двинулась вперед. Но песок мстил. Он набился в мотор, мешал его четкой, работе. Угрожающе закипела вода в радиаторе. Дальше ехать нельзя. В это время, в стороне от дороги, показалось низкое глиняное сооружение, обнесенное высоким каменным набором. Шофер, хорошо знакомый с местностью, сообщает:
— Фанза хунхузов!
Положение не из приятных. Но делать нечего — пришлось лезть, что называется, в самое пекло. Лучше встать под защиту ревниво охраняемого на востоке права гостя, чем ждать неожиданного нападения из-за угла.
Долго стучали в ворота. Наконец в полуоткрытую створку выглянул седоусый китаец. Он сделал удивленное лицо, но сейчас же притворно улыбнулся. Ворота открылись. Машина въехала во двор.
Старый китаец пригласил войти в фанзу, откуда доносились громкие голоса. Но летчики благоразумно отказались.
— Жарко в фанзе, — заявили они, — да и потом мы не надолго: подождем, пока придет другой автомобиль, и поедем дальше. А пока дайте нам воды.
Старик покачал головой и отказал: воды сейчас нет, можно достать только утром.
Он вежливо поклонился и ушел.
Томительно тянулось время. Невыносимо мучила жажда. Михеев не выдержал, направился к фанзе и вошел в большую комнату. Хунхузы зло и возбужденно спорили.
— Пить! — обратился Михеев к старику.
Тот подал ему маленькую чашку с горьковатой холодной жидкостью, и Михеев жадно стал глотать крепкий отвар зеленого чая. В это время раздался шум моторов. Старик бросился во двор, за ним выбежал и Михеев.
Какие-то люди бесцеремонно открывали ворота, и скоро два автомобиля въехали во двор. Это оказались датчане-монтеры, осматривавшие телеграфный кабель, проложенный в песках пустыни.
Усталые от переживаний, Михеев и Поляков сейчас же улеглись спать.
?
На другой день, вечером летчики прибыли в Калган. Отсюда только ночь пути до Пекина.
Итак, перелет Москва — Китай, пробный воздушный рейс советских летчиков, закончен! Вот что о нем писали советские газеты:
"Великий перелет закончен. Шесть самолетов, направленных из Москвы для того, чтобы достичь Китая, достигли его. Лишь у самого порога Пекина выбыл из строя один из шести самолетов, пройдя вместе с остальными весь огромный путь и преодолев труднейшую часть его — пустыню Гоби. Когда экспедиция покидала Москву, пускаясь в неизвестный путь, перед многими, вставал вопрос: "Сколько самолетов достигнут цели? Сколько из них останутся па пути по воле неизбежных случайностей, капризов мотора, туманов и бурь?" В советской авиации такой рейс совершается впервые; по количеству самолетов и участников он является первым в своем роде не только в нашей, но и в мировой практике.
Зная, что не только в групповых перелетах, но и в автомобильных пробегах всегда выходит из строя известная часть машин, можно было с полным правом опасаться, что до Китая дойдет: лишь половина участников, как это было хотя, бы в кругосветном перелете американцев. Результаты превзошли ожидания: программа перелета выполнена почти на сто процентов. Ни один из групповых перелетов за границей не может похвалиться такими результатами.
Перелетом Москва — Пекин вышли на мировую арену не только наши летчики, но, что еще важнее, наша авиапромышленность. Мощные моторы "М-5" и самолеты советского производства блестяще прошли весь огромный трудный путь.
Перелет Москва — Пекин всколыхнул все население вдоль пути, пройденного экспедицией, и приковал всеобщее внимание к строительству воздушного флота. Можно сказать, что города вдоль линии полета жили в те дни интересами авиации, думали о полете, волновались, тревожились и радовались вместе с участниками полета. Не было лучшего способа сосредоточить взоры всей страны на воздушном флоте, чем этот перелет.
И друзья, и недруги во всем мире видят воочию рост нашей авиации, нашей промышленности, нашей культуры. Неизгладимыми буквами войдет этот великий перелет па страницы нашей истории и вольет в ряды работников и друзей воздушного флота новую энергию для новых культурных побед советской авиации".
?
В 1929 году Михеев снова летел на Восток. Он должен был доставить в Иркутск самолет для работы на якутской воздушной линии.
Снова летит Михеев по тому пути, что и в 1925 году, при перелете Москва — Пекин. Но какая разница! Сейчас такие рейсы стали уже обычными. Когда-то (ему кажется, с тех пор прошла целая вечность) их провожала на аэродроме толпа парода, гремело несколько оркестров музыки, говорились речи, высказывались пожелания, а в глазах провожающих таилась тревога.
А теперь, когда Михеев улетал из Москвы, ночной аэродром был пуст. Лишь два-три дежурных сотрудника аэропорта провожали Михеева.
Встречали их тогда в Пекине так же торжественно, как и провожали в Москве. Они были победителями, они сделали небывалый перелет.
А теперь?.. Только Михеев сел на аэродром Иркутска, только, успел вылезть из кабины и расправить мускулы, как его окружили друзья:
— Куртки привез?
— А покрышки?
— А запасные части?
И товарищи бесцеремонно заглядывали в пассажирскую кабину.
Самолет разгрузили, и скоро рядом с ним выросла гора груза. Здесь и покрышки, и колеса, и инструменты для самолетов, и теплое обмундирование для летчиков. А самое главное — новый самолет для, полетов на якутской линии.
Весь перелет в четыре тысячи семьсот километров Михеев закончил в двое суток — за тридцать один час летного времени. Это своеобразный рекорд для грузового самолета. В 1925 году участники пекинского перелета покрыли это расстояние в десять суток. Немецкая экспедиция в 1927 году прошла это расстояние в пять суток, знаменитый французский летчик Пеллетье Дуази в 1928 году — в трое суток.
А города, которые Михеев видел при перелете тогда и теперь: Свердловск, Омску Новосибирск. Какая разница! Какое грандиозное строительство в них сейчас! Новые фабрики и заводы, новые здания, новые аэродромы, оборудованные по последнему слову техники…
ПО ЯПОНИИ
В 1926 году летчики Громов и Волковойнов прилетели из Москвы в Пекин, откуда должны были направиться в Токио. Михееву было поручено организовать земную подготовку перелета из Пекина до Токио: осмотреть аэродромы и распределить запасные моторы по отдельным пунктам маршрута.