— В прокате взяла, на такую машину я еще не заработала. Садись.
Они помчались на огромной скорости за город, в северном направлении. Но километрах в десяти от базы Бетти свернула с шоссе, и они оказались в уютном придорожном ресторанчике.
Заказав себе апельсиновый сок, а Алексею пиво, Бетти сказала:
— Здесь спокойнее.
— А что, в отеле нас прослушивают? — Алексей не столько удивился, сколько приготовился услышать нечто совершенно секретное.
Но Бетти с некоторым безразличием произнесла:
— Не знаю, но у вас в таком случае говорят: береженого бог бережет. Сразу скажу, что ничего сверхъестественного ты сейчас не услышишь — сейфов с документами под грифом «Совершенно секретно» я не вскрывала и даже не запытала до смерти ни одного носителя секретной информации. Я всего лишь просмотрела открытые материалы, связанные с войной в Афганистане. Откровенно говоря, ничего интересного — ваши увязли в этой несчастной стране, как когда-то американцы во Вьетнаме. Различные кланы насмерть дерутся за власть. Вы умираете, помогая одним из них, а мы поддерживаем оружием и военными советниками других. С таким же успехом могло быть наоборот. — Бетти отвела взгляд в сторону, словно устыдившись за скудность информации, и достала из сумочки сигареты.
Оба закурили.
— Это все, что ты хотела мне рассказать? — разочарованно спросил Алексей.
— Ну не совсем. Весь мир осуждает Советский Союз за вторжение, за исключением, разумеется, так называемого социалистического лагеря. В настоящее время в международной прессе много шума из-за применения вашей авиацией объемно-детонирующих авиационных бомб. Ты что-нибудь знаешь об этом оружии?
— Знаю. Это бомба с жидким взрывчатым веществом. Происходит обыкновенный ее подрыв, жидкое взрывчатое вещество превращается в тяжелый газ, который растекается по складкам местности, попадает в скрытые места и затем взрывается. Шансов выжить — никаких.
— Вот. А знаешь, как использует эти бомбы ваша авиация в Афганистане? Ими забрасывают горы, где в пещерах прячутся душманы.
Услышав о пещерах, Алексей моментально насторожился.
— Нет, это все ерунда, полная бессмыслица использовать в ракетах такого класса объемно-детонирующие заряды. И к чему готовить для этих целей провокацию с участием советского летчика, если наша авиация уже с успехом использует такой вид оружия? Тут что-то другое.
— Ну, хорошо. Я все-таки заглянула в один документ с грифом «Секретно». Какие ракеты подвешивали к твоему истребителю?
— «Буллпап», с боеголовкой осколочно-фугасного действия весом четыреста пятьдесят килограмм.
— А теперь — внимание! Существует еще одна модификация этих ракет, о которой ты наверняка не знаешь, — с ядерным зарядом. Она практически ничем не отличается от осколочно-фугасной, которую ты вряд ли запомнил в деталях. Расчет на то, что ты будешь в неведении, какое оружие используешь. Ядерный взрыв, крик на весь мир: «Русские варвары применили ядерное оружие в борьбе с освободителями своей страны от агрессора, с далеко идущими последствиями!»
— Я догадываюсь, какие последствия ты имеешь в виду: нашу страну тут же забросают ракетами с такими же боеголовками — это будет катастрофа планетарного масштаба. Подходящая пещера наверняка уже приготовлена — взрыв получится как бы подземный. В этом случае воздействие поражающих факторов минимальное, главное — факт применения русскими ядерного оружия. Все продумано, за исключением одного: откуда уверенность твоего начальства в том, что я соглашусь на эту авантюру?
— Ну, во-первых, представь, что ты о ядерном заряде просто не в курсе. А поставленную перед тобой задачу преподнесут, скажем, под благовидным предлогом оказания помощи советским войскам в уничтожении крупной группировки душманов. Во-вторых, тебе надо будет сделать выбор между жизнью и смертью в случае твоего отказа. Поверь, для нашей конторы, как, впрочем, и для вашей, кагэбэшной, моральных преград при выполнении поставленных задач не существует в принципе. Как говорится, цель оправдывает средства. И не самая последняя гарантия того, что ты будешь использован в осуществлении запланированной акции, — твоя амнезия. Согласен? — Пронзительный взгляд Бетти в самую душу Алексея не оставил у того сомнений, что она догадывается о вернувшейся к нему памяти.
Возникшую продолжительную паузу нарушила Бетти. Она взяла его за руку:
— Мне кажется, ты хочешь что-то сказать, но не решаешься, Алеша. — Взгляд Бетти, колючий еще несколько секунд назад, источал в эти мгновения столько нежности, что Алексей решил сдаться:
— Я вспомнил все, Бетти. Всю свою жизнь — от начала до конца.
— Я догадалась. Только ты не прав относительно конца — жизнь продолжается.
— Но я не хочу продолжения, которое маячит впереди. Дома меня ждут любимая жена и сын. Именно ждут. Независимо от того, что обо мне говорят. Я в этом уверен. Как уверен и в том, что никто не считает меня на родине предателем, — не те сейчас времена. Алекс либо соврал мне, либо просто ничего не знает.
— Для чего ты мне это все рассказываешь? — К удивлению Алексея, взгляд Бетти опять стал жестким, если не сказать — враждебным.
— Бетти, дорогая! Что с тобой? Неужели ты не можешь понять мое состояние? Помоги мне вернуться в свою страну!
— Дорогая? Помочь вернуться к любимой жене? А обо мне ты подумал? Что будет со мной? Думаешь, я отдалась тебе по приказу моего начальства? — Темно-карие глаза Бетти гневно сверкнули и тут же наполнились слезами.
Конечно же, Алексей не мог заранее предполагать такого поворота событий. Он растерянно смотрел на плачущую, мгновенно превратившуюся из опытной сотрудницы Центрального разведывательного управления в обыкновенную, несчастную молодую женщину, ставшую за короткое время очень ему близкой, и не находил слов.
Он встал, обнял Бетти за плечи. Так и вышли они из ресторана молча, без слов, два человечка из совершенно разных миров, чьи пути пересеклись однажды по чьей-то злой воле, подарив такие счастливые, но такие короткие мгновения. Остановившись возле машины, они еще долго молча смотрели друг другу в глаза, сердце Алексея готово было разорваться на части от тоски по родным людям, которые ждали его за тысячи миль отсюда, и от любви и жалости к этой, как оказалось, беззащитной перед жизненными перипетиями маленькой женщине.
Алексей тяжело вздохнул:
— Девочка моя, ты же понимаешь, что у нас с тобой нет никакой перспективы. Теперь, когда я догадываюсь о предстоящей операции, я твердо знаю, что не оправдаю надежд твоего начальства ни при каких условиях, а исход ты сама мне обрисовала. Кстати, мне хотелось бы узнать об одном алжирском летчике из эскадрона, в котором я летал. Его зовут Надир.
— Его звали Надир.
— «Звали»?
— Да. Он погиб через месяц после того, как ты был сбит.
— При каких обстоятельствах?
— Разбился во время полета на сложный пилотаж. Официальная причина — ошибка в технике пилотирования.
— Не может быть! Что угодно, но только не ошибка в технике пилотирования — Надир был классным летчиком.
— Он был не только классным летчиком, он был еще и нашим агентом. И привлекался к твоей вербовке. Но ты оказался на удивление крепким орешком, поэтому они в срочном порядке задействовали план «Б». Если летчик взлетел с магнитной миной в нише шасси, никакая классность его уже не спасет. — Слезы в глазах Бетти внезапно исчезли, она села за руль и сухо произнесла: — Ты прав, Алексей, нет у нас с тобой никаких перспектив.
Алексей мучился ожиданием событий целых несколько дней после того, как холодно расстался с Бетти. Наутро ее не оказалось в отеле — как и прежде, она удалилась в неизвестном направлении молча, по-английски. Но самым неприятным сюрпризом для него стал неожиданный запрет покидать отель до особого распоряжения. Не было и речи о построении каких-либо планов побега, находясь в глубине территории чужого континента.
Бетти появилась так же неожиданно, как и скрылась. В один из вечеров, когда Алексей, не выдержав мук неизвестности, позволил себе расслабиться, распивая в одиночку виски, она вошла в номер — даже не вошла, а ворвалась, как вихрь, и бросилась ему на шею, сияя счастливой улыбкой. Они долго стояли так, обнявшись. Наконец Бетти пристально посмотрела в глаза Алексея, затем перевела взгляд на стол с бутылкой:
— Что это, Алеша? Неужели жест отчаяния? Ты опустил руки и отказался от борьбы за свое будущее?
— Не надо считать меня слабовольным, Бетти. Задавать такие вопросы легче, чем ответить на них в моем положении. — Вспомнив, чем закончился их последний разговор перед расставанием и сопоставив его с резкой переменой настроения Бетти, Алексей невольно насторожился.
— Извини, больше не буду. Но и пить тебе не дам… одному. — Бетти весело рассмеялась. — Доставай еще один бокал. — Раскрыв дорожную сумку, она высыпала на стол апельсины, выложила огромный ананас и ушла в ванную. Возвратившись, села Алексею на колени и крепко его поцеловала. — Много времени провела за рулем, устала. Алекс не появлялся?
— До сегодняшнего дня не видел его. И вообще… Меня опять, кажется, арестовали. На часового с автоматом у входа обратила внимание?
— Не бери в голову — вынужденная временная перестраховка начальства. Ну, если Алекс до сих пор отсутствует, серьезный разговор откладывается до завтра.
— Но… — робко попытался возразить Алексей, догадавшись, что Бетти хотела сообщить ему что-то важное.
— Никаких «но»! Ты соскучился по любимой женщине или нет? — нарочито строго спросила Бетти. — Мы сейчас допьем виски, и угадай с трех раз, чем будем заниматься до утра?
После завтрака Бетти разложила на столе аэронавигационную карту.
— Алеша, я не знаю, что из этого может получиться, но другого пути помочь тебе я пока не вижу. Посмотри сюда — около трехсот километров юго-западнее нашего аэродрома ведется строительство еще одной авиабазы, даже название для нее уже готово — «Эдвардс». Летчик-испытатель был такой у американцев — Глен Эдвардс.