— Не за что! Работа у нас такая, — весело ответил майор. И не мешкая вместе со своими людьми быстро покинул номер.
Алексей увидел на журнальном столике фотографии Галины, в спешке забытые незваными гостями из Министерства безопасности. Долго их рассматривал, пытаясь осмыслить произошедшие события. С чем связано пристальное внимание к нему Министерства безопасности? Или, может быть, не с чем, а с кем? Почему столь своевременно он вдруг оказался под защитой сотрудников внешней разведки?
Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, Алексей решил побродить по Москве, пока не наступил вечер, совсем забыв о предупреждении майора.
На Красной площади он ненадолго задержался возле храма Василия Блаженного. В это время к нему подошли парень с девушкой, по-видимому, влюбленная парочка, и, сунув в руки «Полароид», попросили сфотографировать их на фоне Спасской башни. Поблагодарив Алексея, влюбленные, весело рассмеявшись, пошли своей дорогой.
II
Генерал Шумилин после некоторых раздумий, интуитивно догадываясь, что из этого ничего хорошего не выйдет, набрал номер, который продиктовал ему один из оперов из гостиницы «Россия». В первое мгновение, решив, что слышит голос автоответчика, Игорь Николаевич, раздосадованный незапланированными событиями, хотел швырнуть трубку, справедливо полагая, что те, кто имеет намерение поговорить с заместителем министра безопасности, сами позвонят. Но, когда понял, что это не автоответчик, а запись его разговора, происходившего десять лет назад с полковником Клименко, в котором он недвусмысленно давал понять своему подчиненному, что капитан Шевцов не должен живым вернуться на родину, спонтанное желание швырять трубки телефонных аппаратов тут же исчезло. В том, что за этим телефонным звонком последуют определенные требования, Шумилин не сомневался. Как не сомневался и в авторстве сделанной записи, хотя в глубине души надеялся, что ошибается.
Но ошибки не произошло — Шумилин услышал голос своего бывшего подчиненного по службе в КГБ полковника Клименко:
— Здравия желаю, товарищ генерал!
— И тебе не хворать, Александр Васильевич, — сухо ответил Шумилин. — Давай безо всяких предисловий и преамбул, у меня не так много времени. Что ты хочешь?
— Хочу встретиться. Как вы понимаете, разговор не телефонный.
— Где и когда?
— Через час возле станции метро «Арбатская». Там есть уютный ресторанчик, который облюбовала журналистская братия. Знаете, наверное? — В голосе Клименко прозвучала нескрываемая ирония.
— Знаю! — раздраженно произнес генерал и положил трубку.
Еще бы он не знал об этом ресторане, который по его же указанию был напичкан жучками, поскольку издавна известно: у пьяного на языке то, что у трезвого на уме. А еще Игорь Николаевич подумал о том, что Клименко, мерзавец, неспроста выбрал для рандеву это место, так как бездельники журналюги постоянно там околачиваются, и какие-то санкции в отношении него будут исключены.
На всякий случай он вызвал для инструктажа двоих оперов. Правда, когда через час Шумилин спустился в цокольный этаж здания, в котором располагался ресторан, то понял, что принятые меры предосторожности оказались излишними, — за одним столиком с Клименко сидел уже знакомый ему полковник внешней разведки Власов, чего Шумилин никак не ожидал.
— Да вы отпустите своих людей, Игорь Николаевич! У нас намечена вполне дружеская беседа, — с легкой улыбкой произнес Клименко.
Шумилин подал знак операм, и они покинули помещение ресторана.
— О том, что дружеская, я догадался по телефонному звонку, — с сарказмом ответил генерал и покосился в сторону Власова.
— Евгений Михайлович в теме, — перехватил Клименко взгляд генерала. — Что будем заказывать? Коньяк? Водку?
— Пить не буду. Я вас слушаю, полковник.
Подозвав официанта и заказав три кофе, Клименко спросил:
— Игорь Николаевич, скажите, с какой целью вы преследуете Шевцова?
— А вам непременно хочется услышать мой ответ, полковник? — после незначительной паузы задал вопрос Шумилин. — Но этот столик не прослушивается, поэтому мой ответ ничего не будет означать, если, конечно, в кармане у вас нет включенного диктофона.
— Понял ваш намек, Игорь Николаевич. Дело в том, что я всегда был противником устранения людей, и вам это известно. Своих людей, разумеется. Но в тот раз не был уверен, что не выполню ваших указаний, поэтому решил на всякий случай подстраховаться, не имея в виду каких-либо дальнейших планов по использованию записи. Подстраховаться в том смысле, что действовал под давлением. Вы же не хуже меня знаете, что в нашей конторе ни в чем нельзя быть уверенным. А запись сохранилась случайно. Как видите, пригодилась.
— Не уверен, — ухмыльнулся Шумилин.
— В том, что сохранилась случайно?
— В том, что запись эта может вам когда-нибудь понадобиться. — Генерал взглянул на часы. — Мне надо отойти на минуту к машине.
Вернувшись, Шумилин язвительно произнес:
— Не далее как десять минут назад ваш герой держал в руках тот самый «Полароид», которым сделаны снимки Галины Платоновой.
— Шутите?
— Нисколько. Ну, так бывает. Наверное, сами не раз были тому свидетелем. К вам подходят совсем незнакомые люди, дают в руки фотоаппарат и просят их сфотографировать. Вот и все. Конечно, имея на руках записанный десять лет назад разговор, вы обеспечили безопасность Шевцову — мне не нужна грязь вокруг моего имени, которую могли поднять средства массовой информации. Но и я решил на всякий случай подстраховаться.
Клименко и Власов переглянулись, после чего Александр Васильевич произнес:
— Ну что ж… Надеюсь, что сложившееся положение вещей устроит обе высокие договаривающиеся стороны.
Генерал поднялся, чтобы направиться к выходу, но тут молчавший до сих пор полковник Власов остановил его:
— Товарищ генерал, нам стало известно о ваших встречах с сыном капитана Шевцова. Мы также знаем об отношении Игоря к отцу. Мне кажется, надо восстановить справедливость, и сделать это должны именно вы.
— Что имеется в виду?
— Поручите подчиненным разыскать в архивах Минобороны бумаги о награждении Шевцова-старшего. Вам наверняка известно, что сын считает отца предателем всего лишь на основании ничем не подкрепленных слухов.
Шумилин помолчал несколько секунд, очевидно, собираясь с мыслями, затем кивнул:
— Вы, наверное, правы. Я распоряжусь. — Сделав пару шагов к выходу, он обернулся: — Я забыл сообщить вам, что Платонова Галина жива. Наш опер, уходя, вызвал «Скорую». Ее спасли.
Оставшись наедине с Клименко, Власов произнес:
— Александр Васильевич, вы довольно продолжительное время служили с генералом в структуре внешней разведки КГБ. Следовательно, достаточно хорошо изучили своего бывшего начальника. В связи с этим у меня к вам вопрос: как вы думаете, есть ли в настоящее время у Шумилина веские основания для ликвидации Шевцова, имея в виду, что достоянием общественности может стать давняя история, связанная с операцией ЦРУ «Факел» в Афганистане?
Клименко усмехнулся:
— Вопрос хороший, я его ожидал. Конечно, журналисты могли бы ему организовать неприятности. Но не более того. У заместителя министра безопасности с таким послужным списком, как у Шумилина, имеются соответствующие ресурсы, чтобы заткнуть рот особо ретивым средствам массовой информации. Он опасался одного — привлечения к своей персоне внимания. В этом я абсолютно уверен. И, очевидно, на то имеются веские причины.
Прощаясь, Власов поблагодарил Александра Васильевича. Но на следующий день от него поступил звонок с приглашением посетить штаб-квартиру Службы внешней разведки для конфиденциального разговора. Клименко, умудренный опытом работы в разведке, хотя и предполагал, что вчерашняя встреча с полковником СВР могла быть не последней, все-таки не ожидал такого быстрого продолжения темы. Он хотел было сослаться на занятость, но потом решил: а почему бы и нет?
Власов представил Александру Васильевичу начальника Управления внешней контрразведки СВР генерала Севастьянова Валерия Николаевича, который крепко пожал руку Клименко, затем с приятной улыбкой произнес:
— Александр Васильевич, надеюсь, вы не откажете в любезности и поможете разобраться своему коллеге, полковнику Власову, в некоторых вопросах, которыми вы занимались, будучи хозяином этого кабинета.
— Разумеется, товарищ генерал, если это окажется в моих силах.
— Ну, не скромничайте, я знаю, вернее — наслышан о ваших способностях, в частности, по вопросам работы с агентурой. Будем вам признательны.
Когда генерал вышел, Власов сказал:
— Думаю, вы догадались, что речь пойдет в продолжение вчерашнего разговора о наших, теперь уже общих, знакомых.
— Догадался, как ни странно.
— Кстати, для пользы дела есть предложение перейти на «ты». Мы с вами коллеги, в одном звании, да и в возрасте разница несущественная. Если, конечно, не возражаете.
— Не вопрос, Евгений. Не первый раз встречаемся, так что возражений нет. Излагай, что тебя интересует.
— Я понял так, что ты плотно занимался Шевцовым, когда тот находился на территории Афганистана, причем лично с ним не знаком. И все-таки хотелось бы узнать некоторые подробности. Сразу приоткрою замысел, чтобы сориентировать тебя в нужном направлении. Мы рассматриваем возможность использовать Шевцова в одной операции, при этом понимаем, что он может наотрез отказаться от сотрудничества после всех злоключений, выпавших на его долю. Нужен человек, который сумел бы расположить его к доверию. Или, может быть, где-то ты с ним пересекался? Если так, согласишься на встречу с ним для разговора?
Александр Васильевич задумался. Да, случай свел его много лет назад с молодым лейтенантом Шевцовым, когда Клименко подбирал кандидатуру из летного состава авиационного полка, в котором служил Алексей, для направления в Высшую школу КГБ. Но лейтенант предпочел карьере разведчика летную работу. Но это не вариант. Есть, конечно, человек, которому, возможно, приходилось лично общаться с Шевцовым в Афганистане. Правда, точной информацией на этот счет Александр Васильевич не располагал. Это был его личный агент глубокого прикрытия, внедренный в структуру ЦРУ, имевший отношение к организации побега Шевцова из Пакистана и избавлению его от сотрудников службы тайных операций. О существовании этого агента, кроме Клименко, знал только начальник бывшего Первого главного управления КГБ СССР. Но он год назад ушел из жизни, и этот факт позволял Александру Васильевичу самостоятель