– Да. Хотя тоже сомневаюсь в бескорыстности нашего фармакологического короля. Среди бизнесменов идейных филантропов не существует. Лучше скажи, каким я тебе показался в том облике, на что похож…
– Ты был похож на дракона. Это я еще в первый раз заметила. Там, на колесе обозрения. Ты – большой черный дракон. С большим размахом крыльев. Такая длинная… морда, вот тут типа рожек, – Карри сделала жест над своей головой. – Лапы с толстыми длинными когтями. Я даже подумала: если стану падать и ты меня этими лапищами подхватишь, то не факт, что не раздавишь всмятку.
– Я страшный?
– И да, и нет… Скорее, жутковатый. Завораживающий. Грозный, – Карри старательно подбирала эпитеты. – Изящный. Очень ловкий. И хвост так грациозно извивался еще, и крылья – мах, мах… – Она, смеясь, изобразила руками движения крыльев. – Да, и про цвет еще. Ты черный, но не совсем, как будто с такими красивыми, едва заметными переливами. То в малиново-красный, то в зеленоватый, то в золотистый… На ощупь твоя кожа, то есть шкура – твердая, чуть шероховатая. Неровная, но не грубая. Я не знаю, с чем ее сравнить…
– Это хитин, мне кажется. Шкура из хитина.
– Ну не знаю, это какие-то неведомые материи, тут трудно сделать точное предположение.
– Я чем-то пах? У меня в том обличье был запах? Ты ж меня поцеловала…
– Ты ничем не пах. Вообще. Или пах, но… чем-то вроде озона? Да, так перед грозой в воздухе пахнет.
– Можно было определить мой пол?
– Что? А, поняла… – смутилась Карри. – Я не присматривалась, если честно. Но ничего такого… заметного… вроде не было.
– Я обратился в сущность из иного мира. Из параллельного, быть может?
– А ты-то что чувствовал, там, в том мире? Твое же тело попало туда, как я понимаю?
– Да вроде ничего я там не чувствовал. Был сумрак, цветной такой, переливающийся. Как новогодние огни. А в этом мире, где я стал драконом, – все как обычно почти. Только говорить не мог.
– Ты пыхал огнем, да! Интересно, много ли пространства тебе удалось сегодня гармонизировать? И как это проверить, главное? – задумалась Карри. – Что оно тут гармонизировалось…
– В книге у Фимы было написано, что должно повлиять на рост растений в первую очередь.
– Так это не скоро еще станет заметно! – расстроилась Карри.
– Поехали в город. Ко мне, – внезапно предложил Алекс. – У нас еще есть время. Полтора часа туда, полтора обратно. И час там. К вечеру вернемся. Приведем немного себя в порядок…
– Столько времени на дорогу… И как такими чумазыми ехать? Давай так – тут где-то в поселке, я видела, сдаются квартиры по времени. Там приведем себя в порядок и…
– Я понял, – ответил Алекс, не отрывая взгляда от ее губ.
Николай, сколько себя помнил, всегда интересовался не отдельными научными дисциплинами, а тем, что находилось на их стыке. Там, где физика соединялась с химией, а химия с биологией.
Он шел не путем развития уже известного, а искал новое и в принципе еще непознанное.
Учителя Николая, его наставники, охотно признавали – ну да, изучение смежных дисциплин имеет смысл, у этого направления есть перспективы, там ведутся самые интересные исследования, происходят открытия… Но изыскания Николая казались мэтрам уж слишком скандальными и чересчур эффектными. «Молодой человек, вы хотите придумать шоу из биологии, физики и химии, вместе взятых, а наука не должна превращаться в цирковое представление!» – вот что говорили молодому ученому его старшие товарищи.
Словом, в Николая, как в серьезного специалиста, пока он был начинающим, не особо-то и верили. В науке царили признанные школы, а царствовали над всем седовласые академики, не желающие никого пропускать вперед. Очень часто открытия молодых присваивали себе их руководители. Публиковали исследования, где впереди стояло их имя, а имя истинного «открывателя» болталось в конце списка. И это хорошо, что еще болталось, часто ученые мужи не гнушались и откровенным воровством идей.
Ученый мир разбивался на школы, на различные группировки, ученых-одиночек просто не существовало. Мир большой науки – тот еще серпентарий, там шла борьба за финансирование, публикации, должности и награды.
Когда же началось время молодых и перспективных и стали открываться всякие наукограды, то Николай уже сам превратился в чудаковатого седовласого профессора. Да, его заслуги стали признавать, но он упустил свое время. Не сумел выбить себе местечко среди признанных мэтров и не смог вписаться в мир, который теперь стал принадлежать юным гениям.
А это важно – время старта. Если опоздать в начале пути, то потом всю жизнь тоже будешь приходить последним.
И другой момент. Если раньше молодых не пропускали вперед почтенные академики, то теперь настало время «командных игр». Ученые были по-прежнему нужны, но не сами по себе, а в составе научных коллективов. В сущности, и эти современные группировки тоже выбивали себе гранты (как и раньше), но уже под другим соусом. Иногда команды вели интересные и важные проекты, но, бывало, занимались и псевдонаучной ерундой. Зачем? Ну как зачем, время тянули, а денежки-то шли… А потом можно было закрыть проект как неудавшийся, это не считалось преступлением, ведь наука непредсказуема, там нельзя просчитать все заранее.
Поэтому теперь, в новых условиях, от молодых ученых требовали в первую очередь способность работать в команде и подчиняться своему лидеру. Если юный гений не обладал навыком работы в команде, не подчинялся полностью и беспрекословно своему начальству, то не мог сделать карьеру.
Всякий, кто был не в состоянии работать в команде, автоматически терял возможность заниматься наукой. Поскольку наука сегодня – это и возможность попасть в супероснащенные лаборатории, к специальным установкам, дорогому оборудованию и редким реактивам-препаратам, это и способ воспользоваться уникальными условиями, созданными для проведения новаторских экспериментов.
На собственной кухне уже не сделаешь открытие.
Это раньше существовали ученые-одиночки, чьи портреты в пудреных париках красуются теперь на страницах учебников и чьи имена выбиты в граните, сейчас фамилии первооткрывателей известны только узкому кругу знатоков. Сегодня знают в лицо не их, а успешных менеджеров, которые руководят командами гениев…
Тот же Илон Маск, которого боготворит Северин, – он что, этот Маск, сам, что ли, с колбой и рулеткой в руках проводит эксперименты в своей лаборатории? Маск, конечно, человек с соответствующим образованием, инженер, в науке разбирается хорошо, способен оценить перспективы той или иной научной разработки, но он – именно менеджер. Да, менеджер, пусть и с большой буквы. То есть, конечно, он еще и предприниматель, инвестор, основатель многих известных компаний.
Он тот, кого можно назвать визионером. Визионер видит четкую картину будущего и делает конкретные шаги к ее осуществлению, воплощению в жизнь. Визионер не фантазер, нет, это именно менеджер – тот, кто планирует. А еще контролирует, вдохновляет и мотивирует своих подчиненных, оценивает перспективы тех или иных научных изысканий…
Маска все знают в лицо, а вот его инженеров, которые занимаются непосредственно сложными научными разработками, не знает никто, кроме узкого сегмента специалистов.
А большинство людей в мире по-прежнему верят, что все эти гениальные разработки от и до творит собственноручно Маск… Хотя идеи инноваций, не исключено, принадлежат именно ему.
Так что надо признать: талант менеджера в наше время не менее важен, чем научные открытия…
И попасть к такому менеджеру, занимающемуся реальной наукой, а не псевдонаучной ерундой, – большая удача. Ведь без больших финансовых вложений, без воли лидера вряд ли получится совершить сегодня открытие, внедрить разработки в жизнь.
Наука стала отчасти бизнесом, что ж теперь. В этой ситуации были и минусы, и плюсы, это тоже надо признать.
Вот так Николай оказался в лаборатории Северина Ромашина. Разрабатывал новые лекарства, а в свободное время позволял себе различные эксперименты.
Николай знал, что все его уникальные разработки будут обнародованы только под именем шефа, но что с того…
К сегодняшнему дню Николая уже не интересовали ни слава, ни деньги, он пытался познать тайны этого мира, а все остальное его очень мало волновало.
Когда же Ромашин поручил Николаю заняться вакциной, связанной с драконизацией, его счастью не было предела.
Самое необычное, самое невероятное открытие будет впереди… Связанное с летчиком Алексом.
Разработки вакцины шли успешно, и впереди Николай уже отчетливо видел прорыв. Плюс ко всему Алекс недавно признался, что был в курсе всего, оказывается! А значит, Алекс, вероятно, скоро сумеет успешно пройти трансформацию.
…Николай в свой законный редкий выходной проспал целое утро. Потом все-таки поспешил в лабораторный сектор. Максим возился с ретортами в процедурной.
– Ах это вы… наконец! – обернулся Максим. Глаза у молодого ученого буквально сверкали. – Не понимаю, что с кровью Кэпа?!
– А что такое?
– Состав изменился, вот что! – возбужденно заорал Максим. – Все показатели буквально зашкаливают…
«Вот оно и случилось, – подумал Николай. – Настал час! Северин узнает, что Кэп вышел на новый уровень. Ну и что такого, этого следовало ожидать!»
– Отлично.
– Да что отлично, наш Кэп – тот еще пройдоха, получается?!
– Он трансформировался, и это замечательно.
– Он трансформировался и скрыл это! – Максим дрожал от возбуждения и от гнева. – Вы ж у него в последнее время кровь брали, да? Он вам ничего не сказал? Значит, точно скрыл!
– Почему сразу скрыл, – спокойно возразил Николай. – Трансформация может происходить в неявной, смазанной форме. Я предполагаю, что наш Капитан просто не заметил произошедшего. Он только в начале пути, дальше его способности будут развиваться, процессы в его организме постепенно оформятся. Вы еще слишком молоды, Максим… – снисходительно улыбнулся Николай. – У вас нет детей, вы не видели, как они развиваются. Они растут постепенно. Сначала один робкий шаг, потом другой… то же и с нашим Капитаном.