Или никакого подвоха нет?
Николай, не в силах побороть свою привычку метаться из угла в угол, когда терзали сомнения, опять принялся мерить помещение шагами. Вдруг краем глаза заметил какое-то движение. По поверхности одного из лабораторных столов полз… крошечный таракан!
Это было невозможно, поскольку лаборатория – закрытое помещение, тут соблюдалась безусловная стерильность… Показалось?
Николай стал приглядываться.
Что-то еще изменилось? Какая-то пыль на полу… В углу – паутина, что ли? А на подоконнике – черные и серые пятна плесени. Этого быть не могло!
Николай оглядел себя, заметил на своем белом защитном костюме какие-то пятна – хаотичная оранжевая россыпь чего-то липкого, непонятного…
Что все это значило?
Он подошел к вольеру с крысами. Крыса, которой ввели вакцину, чувствовала себя нормально, по-прежнему вела себя бодро, интересовалась окружающим.
А вот ее соседи вели себя странно. Одни крысы апатично сидели в углу, замерев, другие беспокойно метались внутри своих вольеров. Слишком беспокойно, такая чрезмерная активность – ненормальна. Как понять перемены в поведении других животных?
Да, и отчего вдруг нарушилась герметичность лаборатории? Из-за этого результаты эксперимента могли пойти не так…
Николай решил доложить о происходящем Северину. В специальном «предбаннике» опять прошел через дезинфекцию, переоделся. Направился к себе – теперь уже переодеться в очередной раз, перед банкетом. Пожалуй, сейчас понадобится костюм? – растерялся Николай. Он все еще не мог понять, как оценивать эксперимент с вакциной – как безусловную победу науки или у этой победы имелся еще и некий побочный эффект, пока еще неисследованный, неразгаданный? И надо ли вообще торопиться с докладом Северину?
Дом к этому моменту уже ожил. Прислуга забегала, где-то хлопали двери, было слышно, как кого-то отчитывает Герман.
Когда Николай безуспешно боролся с галстуком, пытаясь его повязать по всем правилам, раздался грохот, дверь распахнулась, на пороге стоял Герман – малиново-бурый, хмурый:
– Где Алекс?
– Стучаться надо, – заметил Николай. – Я не в курсе, где Алекс.
Герман вышел. Николай, продолжая ощущать смутное беспокойство, наконец разобрался с галстуком и направился в сектор к Северину. И тут услышал, как в соседнем коридоре Северин отчитывает Германа:
– Я же сказал – сегодня особый день…
– Север, Кэп еще до завтрака опять умотал в город, до того, как вы меня предупредили, что сегодня особый день, – оправдывался Герман.
– Короче, достань мне его хоть из-под земли, привези сюда, и больше никаких вольностей. Приведи и не выпускай, хоть силой его здесь держи. Конкуренты теперь будут за ним охотиться, он же теперь сам как ходячая вакцина! Ее источник!
– Понял. Просто вы сказали, что им с Кариной необходим ромати́к, иначе у него никак…
– Стоп. Еще и Карри нет на месте?! – в голосе Северина слышалась ярость.
– Я думаю, они там вместе где-то сексятся, романти́к же у них…
– Вернуть всех сюда, запереть, не выпускать. Никого не выпускать! Секторы опять сделать изолированными, – чеканил Северин. – Да, и вот еще что. Ты помнишь ту тетку, Хранительницу? Убрать ее.
– В каком смысле убрать, Север?
– Сам думай. Но она может все испортить… Меня могут обойти, ее рассказами заинтересуются, если она вздумает выступать… Она слишком много знает! Какое-нибудь лекарство… незаметный укол… посоветуйся с Максимом, Николаю не говори, он у нас чистоплюй. Пусть Максим посоветует, что можно вколоть этой тетке, чтобы она уже никому не смогла проболтаться. Стоп! Нет, сначала привези ее ко мне, побеседую с ней сам, уколоть ее можно и позже, сейчас рано… У меня ощущение, что она может быть еще чем-то полезна. Возможно. А потом… а потом ее можно уже вывести из игры.
– Хорошо, Север, понял. Сделаю, – голос Германа.
Николай прижался спиной к стене, попятился назад. Они говорили о Серафиме. Ей грозила опасность!
Николай скользнул в свою комнату, стянул с себя галстук, бросил его на пол, затем через балконную дверь рванул в сад. Нельзя ни секунды медлить. Серафима, такая глупая и смешная… Ей грозила опасность!
Через сад Николай направился к выходу. Попросил в гараже ключи от одной из машин.
Беспрепятственно проехал через местный пост охраны, затем через другой, поселковый. Только тогда смог выдохнуть – он все-таки сумел выбрался из усадьбы раньше, чем приказ Северина дошел до охраны.
Никто не обратил на Николая внимания, когда он выезжал с территории Северина. Николая тут знали в лицо, он сто, нет, уже тысячу раз тут появлялся перед пропускными пунктами. Впрочем, и на других жителей усадьбы охрана (что местная, заведующая безопасностью усадьбы Ромашина, что поселковая) внимания не обращала. Ее задача была не пускать сюда чужих.
Да они разленились, эти охранники, были спокойные, непуганые, поскольку главная их задача – отбиваться от журналистов, вот те иногда появлялись в этих краях, да, такое случалось. Ну и времена теперь были спокойные, за богачами не охотились киллеры. Бизнес уже давно поделили, наступило время цифровизации, от конкурентов и врагов научились избавляться другими методами, без кровопролития, просто «сливая» в сеть информацию, убийственную для репутации противников.
…К счастью, пробок в этот час на дорогах было мало. Николай добрался до города довольно быстро.
Бросил машину в ближайшем переулке, подбежал к нужному подъезду, набрал цифры на табло домофона.
– Кто там? – раздался в переговорном устройстве знакомый, такой противный и смешной, немного детский, писклявый голос.
– Фима, это я. Открой немедленно, – сурово произнес Николай.
Через пару минуту он уже заходил в ее квартиру. Вот странная женщина, так легко готова пустить к себе практически первого встречного…
– Привет, – растерянно произнесла Серафима, отступая назад. В домашнем смешном платье, напоминающем тельняшку, правда, длиной до пола и с капюшоном. Темные волосы у Серафимы были растрепаны, пухлые руки забрызганы чем-то красным… В квартире пахло приторным, горелым. – А что случилось?
– Собирайся. Быстро, я сказал! – грозно произнес Николай.
– Но я тут варенье варю из клубники, мне теть Нина дала…
– Быстро, я сказал! Срочно уезжаем.
– Да что ты на меня орешь?! – возмутилась Серафима. – Никуда я не поеду. Тем более с тобой.
Николай знал эту женщину наизусть. О чем она думает, что делает. Он словно побывал у нее в голове, в сердце – когда год назад обыскивал ее квартиру, исследовал содержимое ее компьютера и телефона, и то, что она писала иногда в соцсетях… Все это Николай делал тогда, чтобы найти хоть какой-то след, ведущий к возможности трансформировать Алекса. Но получилось так, что Николай теперь знал о Серафиме все. Буквально все.
Серафима была беспомощна и невероятно глупа. Ее интересовали только сериалы и еда. Она и женщиной-то не являлась в полном смысле этого слова… Как только у нее получилось когда-то выйти замуж и детей родить? Неудивительно, что муж очень быстро от нее сбежал, а следом и дети.
К тому же, как впоследствии убедился Николай, Серафима умудрялась в любой ситуации, практически всегда выглядеть нелепо и смешно. Она была некрасива, не умела за собой ухаживать, и вечно какая-то встрепанная, вспотевшая, с бессмысленным, непонимающим взглядом… На одежде – пятна еды, пуговицы, если есть, то непременно какая-то одна из них оторвана, все перекосилось и измялось…
– Тебе грозит опасность. Я должен увезти тебя отсюда, где-то спрятать, – коротко обрисовал ситуацию Николай.
– Да что случилось-то, скажи толком? – испугалась Серафима.
– По дороге все объясню. Пожалуйста, быстрее, – застонал он.
– Я тебе не верю.
– Фима, я тебя сам сейчас убью! – Николай схватился за голову.
Потом шагнул к ней, обнял. Дальше случилось вообще странное, чего Николай от себя никак не мог ожидать: он наклонился и поцеловал Серафиму. Она была сладкой, липкой на вкус и мягкой по консистенции… То есть на ощупь. Словно булочка с джемом… с клубничным вареньем!
Николай заставил себя оторваться от Серафимы и спросил, немного задыхаясь, глядя ей в лицо:
– Ну а теперь-то ты мне веришь?
– Нет, – сказала она, оторвала от себя его руки и отправилась на кухню. Николай – следом. Серафима выключила конфорку под тазиком с вареньем, вздохнула:
– Наверное, плиту уже не успею отмыть. А потом все засохнет.
– Фима!!!
– Я паспорт возьму и немного личных вещей, это пять минут. Да и еще надо переодеться, не могу же я в домашнем выйти?
Она зачем-то стала перекладывать на столе ножи, ложки, вилки… Спросила как бы между прочим:
– Нам грозит опасность?
– Да. Бери документы – и пошли, – стараясь держаться спокойно, выдохнул Николай. – Повторяю: тебя хотят убить.
– Я так и знала, – тоже со сдержанным спокойствием сказала Серафима. Затем бросилась в комнату, там принялась набивать большую сумку вещами. – Мама меня предупреждала. Это нормально, я же Хранительница… Я возьму ее фото с собой?
– Бери, конечно, – выдавил из себя Николай. К этому моменту он уже понял, что Серафима не слушается прямых приказов, с ней надо как-то иначе себя вести. Мягче?
– Почему ты не на их стороне? В смысле, не на стороне Ромашина? И что вообще произошло, что меня вдруг решили уничтожить?
– Эксперимент с новой версией вакцины удался. Алекс каким-то образом уже трансформировался, его кровь тоже, получается… А у Северина появился покупатель. Очень важное лицо. Северин заявил, что с этого момента все наши исследования становятся тайной. Ни об Алексе, ни о тебе никто не должен знать. Так сегодня решил Северин.
– А я знала, что Алекс трансформировался, – заявила Серафима.
– Ты знала?!
– Ну да, я видела, как он летает. Так что неудивительно, что ваш эксперимент удался… Но что это значит, так сказать, в перспективе? – спросила Серафима печально.
– Это значит, что Северин может продавать вакцину и превращать всех желающих, вернее, редких избранных, тех, у кого есть мешки денег, в драконов. И тем самым давать им молодость и здоровье.