—Можно запросить ясновидящих, пусть доложат обстановку в будущем,— предложил мой муж.
— Ясновидящие — ужасные сплетницы, тут же все разнесут по дворцу, и начнется паника. Нет, я лучше сама.
— А я вам и без ясновидения скажу,— заявил мессир Рупрехт.— Скоро Международный симпозиум ведьм. Вот там и ждите нового удара. Только каким он будет, этот удар…
— А я и не подумала,— ахнула тетя.— Да ведь удар уже нанесен: мощи похищены! Перед началом симпозиума верховные ведьмы молятся перед ракой с мощами, дабы испросить у святой благословения на съезд. И вот — рака пуста, а значит, нынешняя Госпожа Ремесла дискредитирована! Кошмар!
—Кошмар, согласен,— кивнул мессир Рупрехт.— Но, может быть, это только цветочки. И на симпозиуме наш непонятный враг развернется вовсю.
—Непонятно, чего он хочет,— потерла подбородок тетушка.— Может, это очередной ставленник Магистриан-магов?
—Как бы там ни было, давайте поговорим об этом за ужином. Я вижу, Юля еле держится.
— Да, мне бы привести себя в порядок и хоть немного отдохнуть.
Муж ласково обнял меня за плечи:
—Идем, дорогая.
Мы были уже у дверей, когда Анна Николаевна спросила меня:
—Юля, как, ты сказала, называется та книга?
— «Об Ангелах и благих неземных существах». Вроде так. А что, вы хотели ее почитать?
— Да, отправлюсь сейчас в библиотеку. Полистаю эту книгу перед ужином.
— Будьте осторожны, тетя. А то и на вас кто-нибудь накинется и сунет в гроб.
— Я поставлю защитное поле. Ну ступай, детка, отдохни.
— Если что, я буду у себя в кабинете,— сказал мессир Рупрехт и тоже поднялся.
…Когда мы вошли в свои покои, я чуть ли не спала на плече у Брайана. Куда подевались все мои силы, ума не приложу. Брайан усадил меня в кресло и, поцеловав в лоб, сказал:
— Я приготовлю тебе ванну.
Нет, ну не золото ли у меня муж?
— Добавь туда вербены и мускуса,— пробормотала я.— Мне нужно взбодриться.
— Хорошо, как ты скажешь.
Муж ушел в ванную, а я заставила себя встать и запереть дверь в наши комнаты. Мало ли еще кто ворвется и нарушит наше с Брайаном уединение. После этого я принялась раздеваться. Вещи сунула в объемистую корзину для мусора — все равно я их никогда больше не надену, они будут напоминать мне о времени, проведенном в гробу.
Когда я голышом замаячила в стенах ванной, Брайан с ужасом посмотрел на меня.
— Что такое, дорогой, я так плохо выгляжу?
— Да ты посмотри на себя! — воскликнул Брайан и подвел меня к большому зеркалу, встроенному в стену ванной комнаты.
Я посмотрела.
Святая Вальпурга!
Мое тело представляло собой сплошной синяк. Кто-то с упоением и методичностью избил меня так, что не оставил на коже живого места. Единственное, что не пострадало,— это лицо и шея, даже странно.
— А я-то думаю, отчего у меня все тело ломит,— пробормотала я.— Кто ж так постарался…
— Узнаю кто,— яростно сказал Брайан,— растерзаю. Ножовкой распилю!
— Уф, милый, не надо про такие страсти. Помоги мне залезть в ванну. Боже, какое наслаждение!
Я погрузилась в ванну по шею, а голову положила на специальную резиновую подушечку. Подушечка была пристроена к раковине для мытья головы. Просто Брайан ужасно любил мыть мне голову. Это у него прямо фетиш какой-то. Ну да ладно, вполне приемлемый фетиш.
Я отмокала в теплой воде, сдобренной пенами и ароматическими маслами, а Брайан мыл мне голову каким-то новым лекарственным шампунем, недавно выпущенным «Панацеей-Фарм».
— Брайан, я сейчас засну прямо в ванне.
— Нет, милая, поспишь ты позже. Мне еще надо всю тебя вымыть.
— Тебе не противно? Я же вся в синяках… Ох, Брайан!
— Что, милая? Ты так дернулась…
— Я просто подумала. Боже, не знаю, как и сказать тебе… В общем… А вдруг тот, кто меня бил, меня еще и изнасиловал? Я ведь ничегошеньки не помню!
— А ты сама… сама ничего не чувствуешь?
— Увы… Но знаешь, можно это определить. Есть такое заклинание.
—Нет,— решительно отрезал Брайан.— Определять мы ничего не будем.
— Почему?
— Подумай, каково мне? Какой-то подонок избил мою жену, возможно, изнасиловал, закопал в могилу живой — и я до сих пор не могу ему отомстить!
— Потри мне, пожалуйста, спинку… Только осторожно. А как бы ты хотел отомстить? Только не про ножовку. Про ножовку — это не вариант.
— Я бы не поленился прочесть ваши магические книги и наложил бы на него такое заклятие! Такое!!! Чтобы невозможно было избавиться всю жизнь. Ну а перед этим я бы его, конечно, оскопил…
— Ножовкой?
Брайан невесело усмехнулся:
— А хоть бы и ножовкой.
Брайан помог мне вымыться, закутал меня в огромное полотенце и вынес из ванной. Усадил на кровать, и я принялась вытираться, высушивая волосы ладонью вместо фена.
Брайан остановился возле шкафчика с баром:
— Будешь бренди?
— Тетя учует, что я пила, будет ныть.
— Ничего. Ты такой шок перенесла, чуточку бренди не помешает. —Ну только если ты тоже со мной за компанию.
— Хорошо.
Брайан достал бокалы, плеснул в них действительно немного бренди, протянул мне:
—За твое возвращение, милая!
—Зато, чтоб наши враги получили по заслугам!
Мы выпили. Бренди, вместо того чтобы взбодрить, оказал на меня прямо-таки снотворное воздействие. Я надела длинный пушистый халат с меховой оторочкой, попросила Брайана разбудить меня за час до ужина и провалилась в сон.
Слава богине Диане, сон мне приснился не ужасный, а смешной. Будто я — это не я, а писательница Надежда Первухина. И все вроде у меня хорошо, и романы пишутся, и даже премии литературные я получаю, а вот на тебе — проблемы с лишним весом появились. Ну работа же сидячая, малоподвижная. И вот снится мне, как сижу я, Надежда Первухина, на диете. Ем пророщенные зерна пшеницы, несоленый овес, соевый творог. В общем, всякую гадость, которую так рекламируют заморенные сторонники здорового образа жизни. Есть-то ем, да вот никак не худею. И снится мне, что я, Надежда Первухина, решаю от пищи вообще отказаться! И иду к врачу, чтоб меня от пищи закодировали. А врач мне и говорит…
— Юля, милая, пора вставать. Восемь вечера уже. Пора готовиться к торжественному ужину.
Я открыла глаза, увидела Брайана, и так мне хорошо сделалось! Слава богине Диане, что я не толстая писательница Надежда Первухина, а вполне стройная и спортивная ведьма Юля Ветрова! Все-таки правильно распоряжается нами судьба.
— Представляешь, Брайан, мне сон снился. Про писательницу Первухину. Смешно так! Кстати, она еще во дворце?
— Не знаю. Мы с ней не пересекались. Но если она во Дворце, ты ее сегодня за ужином и увидишь. Приглашены все более-менее высокопоставленные особы, даже преподаватели кафедр магической семиотики и семантики.
— Ого! Значит, надо прилично одеться.
Я встала с постели и подошла к шкафу. Раздвинула створки. Все мои выходные платья имели открытый верх. А с моими синяками такое не наденешь…
— Брайан, это ужасно! Мне идти не в чем.
— А ты надень вот это изумрудно-зеленое. Так тебе идет.
— Но у него декольте! А мое декольте покрыто синяками.
— А для этого у меня кое-что есть.
Брайан открыл еще одну створку шкафа, сунул руку куда-то в глубину полок и достал нечто… Нечто совершенно потрясающее!
—Брайан! — восхищенно пискнула я,— Что это?
—Боа из перьев фей,— сказал Брайан.— Ты же знаешь, когда они пересекают границы своего города и попадают в мир людей, крылья они сбрасывают, а перья оставляют. И из этих перьев потом делают вот такие боа. Ручная работа.
—Ох, но это же безумно дорого!
—Могу я немного потратиться на свою жену?
Я надела изумрудное платье, укутала шею и плечи в боа и показалась себе первой красавицей на свете. Брайан нежно поцеловал меня в затылок:
—Не перестаю восхищаться тобой. Юля, я так благодарен Сибилле Тейт за то, что она свела нас тогда на том званом обеде!
— А уж я-то как благодарна. Кстати, надо хоть позвонить Сибилле, узнать, как у нее дела. Она, по-моему, так и не вышла замуж. Может, стоит сосватать ей кого-нибудь из наших гномов? Уж гном-то явно не будет писать разгромных статей в адрес ее творчества!
Мы с мужем посмеялись, потом он надел фрак, я быстренько накрасилась, и мы пошли на ужин, ; даваемый в парадной столовой.
Парадная столовая сияла и искрилась светом свечей в золотых канделябрах, начищенными серебряными приборами, хрустальными бокалами, раритетным тончайшим фарфором. От букетов лилий на столах исходил легкий, пьянящий голову аромат.
Почти все уже были в сборе. Среди лиц, пригла– шенных к ужину, из знакомых я увидела Дарью и Рупрехта, свою тетю, гнома Тарталью, переодетого во фрак с гвоздикой в петлице, и писательницу Надежду Первухину. Писательница явно комплексовала от своего лишнего веса и мученически поглядывала то на стол, то на окружающих. Она, вероятно, не ела после шести вечера, а тут пришлось сделать послабление на банкет. Ох, нелегка писательская жизнь! Я поймала взгляд Надежды и должным образом ей откланялась.
Наконец прозвенел гонг, и гости стали рассаживаться по местам. Я сидела между Брайаном и Тар– тальей. Тетя сидела на другом конце стола, а значит, предположительно не могла видеть моих манипуляций со спиртным. Поэтому я решила, что после шампанского, которое мне разрешено в умеренных количествах, пригублю еще мерло или мускат. В конце концов, я же не алкоголичка ка– кая-то, не стоит за мной неустанно следить!
Хлопнули пробки шампанского, лакеи (на этот раз не гномы) наполнили бокалы, и мессир Рупрехт провозгласил тост:
— За чудесное спасение Госпожи Ведьм Юлии Ветровой!
Все выпили и зааплодировали. Я толкнула в бок Тарталью и сказала: