Джейк погасил сигарету и, запрокинув голову, стал пить из бутылки.
— Мне пора. — Он поставил полупустую бутылку на стол.
Луиза заставила себя промолчать. Чуть позже, благодаря его за любезность, она постаралась не выдать разочарования. Джейк не должен заметить, что его поспешный отъезд огорчает ее. Когда они подошли к машине, Джейк остановился и потер пальцами подбородок.
— Слушайте, мы оба знаем — между нами происходит что-то необычайное, но давайте не ускорять события, ладно?
Луиза изумленно смотрела на него широко открытыми глазами.
Он улыбнулся.
— Марианна — не моя девушка, — сказал он, — у меня вообще нет девушки, и вы, Луиза, должны просто набраться терпения. Вы готовы к этому?
— Думаю, нет, — ответила она, вызвав у него улыбку.
— Поймите, мне предстоит много дел, о которых я не могу рассказать, по крайней мере, пока, но я сделаю это после. Всему свое время.
— Вы не могли бы мне хоть что-то объяснить?
Он покачал головой.
— Нет, вам не следует ничего знать. Прошу вас, не говорите никому о том, что происходит между нами. С этим вы справитесь?
— А что же происходит между нами?
— Вы это знаете так же хорошо, как и я, — ответил он. — И не пытайтесь заставить меня сказать то, чего я пока еще не могу. Просто помалкивайте.
Луиза кивнула.
— И не слушайте сплетен обо мне. Только часть их соответствует истине. А какая часть, узнаете сами, когда я смогу сказать то, что вы хотите услышать.
— Неужели вы так легко угадываете мои мысли? — спросила Луиза.
— Дело не в этом, — ответил Джейк. — Я очень хорошо чувствую вас, Луиза Крамер. — Он поморщился. — Слишком хорошо, — добавил он с улыбкой.
— Но почему вам надо сейчас уходить? — прошептала она.
— Я должен. Мы с вами еще не готовы к этому. — Он провел пальцами по ее прохладной нежной щеке.
— Я чувствую, что готова.
— Не осложняйте и без того непростую ситуацию, — попросил он, печально заглянув ей в глаза.
— Скажите хотя бы, когда, — настаивала она, отчаянно желая, чтобы он обнял ее. Она мечтала снова прижаться к нему, почувствовать его силу.
— Не знаю, — ответил он, — быть может, скоро, но… — он умолк и уставился в ночь. — Никаких обещаний, — сказал он, снова посмотрев на нее.
Предательский холодок затаился в сердце Луизы, радость улетучилась, но Джейк, будто почувствовав это, добавил:
— Не ждите от меня многого Луиза, может статься, я не оправдаю ваших надежд.
— Я хотела бы понять, что происходит.
— Я бы тоже хотел этого. — В голосе его появилось отчуждение.
— Вы не поцелуете меня? — прошептала Луиза.
Он покачал головой.
— Если я это сделаю, то сегодня мне отсюда не вырваться. — Он засмеялся, увидев, как сверкнули ее глаза.
— Я не могу остаться. Поверьте, хочу, но не могу.
— Я увижу вас?
— Надеюсь, мы увидимся, — насмешливо сказал он. — Не спрашивайте — когда, и не слушайте сплетен. Доверьтесь мне и никому ни слова.
Он коснулся ее губами так легко, что, если бы не огонь, охвативший ее, она решила бы, что ей это почудилось.
— Договорились? — прошептал он.
— Да, — ответила она.
Она смотрела, как его машина исчезла в конце дорожки. Только сейчас Луиза подумала, что забыла спросить его о Дэнни. Впрочем, разве это важно? Ведь теперь она знает, что он чувствует то же, что и она. И хотя Джейк не рассказал ей ни о себе, ни о своих занятиях, она сделает то, о чем он просил, — доверится ему.
Глава 9
Гранд отель, построенный в начале столетия на оконечности Кап Ферра, мыса для миллионеров, был одним из самых фешенебельных на побережье. Богатые, знатные и не слишком знатные люди могли поселиться здесь анонимно и жить в полном уединении, если они того хотели. Поэтому Консуэла, очень дорожившая одиночеством, прибыла именно сюда. Она назначила встречу Розалинд на великолепной полукруглой террасе отеля, укрывшейся в тени величественных сосен. Они сидели далеко от других гостей, так что их не могли услышать.
Розалинд обескураженно смотрела на Консуэлу, не понимая, друг она ей или враг. Они молчали, пока два официанта, стоявшие возле каждой из них, не сняли серебряных крышек с их тарелок, на которых лежало блюдо из омаров.
— Мне очень жаль, Розалинд, — пробормотала Консуэла, когда официанты удалились. — Правда очень.
— А если он сейчас у Питера, — спросила Розалинд, — почему же ты не позвонила мне перед уходом, может, я успела бы остановить его?
— Я звонила, — сказала Консуэла, — но ты уже уехала.
— О Боже, — пробормотала Розалинд, и лицо ее стало белым, как алебастровые скульптуры в саду. — Это убьет Питера. — Ее взгляд рассеянно блуждал по другим столам, где богатые гости пили вино и наслаждались изысканными яствами. — Это конец всему, неужели ты не понимаешь? Питер доверяет мне, он искренне убежден, что наши интимные отношения нормальны. И это действительно так! Но понимаешь, жить с умирающим очень тяжело, хочется забыться хотя бы на несколько часов.
— Понимаю, — сказала Консуэла, коснувшись ее руки. — Поверь мне, я знаю, через что тебе приходится пройти.
— Так почему же ты позволяешь Джейку это делать? — воскликнула Розалинда.
— Ты же знаешь, что я не могу ничего запретить ему.
— Но тебе известны его проделки?
— Нет, я узнаю о них, когда все уже непоправимо, — сказала Консуэла, отправляя в рот кусочек омара.
Розалинд ошеломленно смотрела на нее.
— Сколько денег он намерен потребовать?
— Не знаю. Много.
— Но разве ты ему не сказала, что Питер умирает! — простонала Розалинд. — Неужели у него нет ни капли жалости к человеку, который уже одной ногой в гробу?
— Конечно, я ему говорила и изо всех сил старалась остановить его. Я даже предлагала ему деньги…
— Но он, конечно, не взял, — развела руками Розалинд. — Я бы сама заплатила ему, у меня есть деньги, не так много, как у Питера, но… О нет, Консуэла! — вскрикнула она, увидев, что Консуэла вот вот разрыдается.
— Прости, Розалинд, — проговорила она сдавленным голосом, — будь это кто-то другой, но ты! О, нет, такого я никому не желаю. Вот что приходится переносить тем, кто стали моими друзьями. Да, я виновата не меньше его, но скажи, что можно сделать? На него же не подашь в суд, его семья так влиятельна…
— Ш-ш-ш! — Розалинд испугалась, что они привлекут к себе внимание. — Ты не виновата, Консуэла, тебе не следует себя винить, я знаю, на что он тебя обрек…
— Он не хочет, чтобы у меня были друзья, — Консуэлу душили слезы, и голос ее был едва слышен. — Сплетни, которые он распространяет обо мне… Я знаю, что он говорит, это я пережила бы, но как вынести то, что он делает с теми, кто дорог мне?
— Он и раньше такое устраивал? — спросила она.
Консуэла кивнула.
— Как бы я хотела сказать, что это не так, но он и раньше монтировал такие видеофильмы и… — ее голос так задрожал, что она замолчала. — И… он богат, Розалинд, богаче, чем мы с тобой вместе. Ему не нужны деньги, он делает это ради забавы. Помнишь Диану и Уильяма Фитцблай? Это Джейк развел их, разбил их семью, разрушил их жизнь. Он установил в бане камеру, смонтировал свою пленку с настоящим порнофильмом, а потом разослал копии коллегам и клиентам Уильяма и даже его детям. Диана не делала и половины того, что было на пленке. Монтажные трюки выглядели так правдоподобно и ужасно… Розалинд, он собирается одурачить Питера… — Консуэла умолкла, уже не владея собой.
— И Питер умрет с мыслью, что хуже меня никого нет, — продолжила Розалинд, все тем же невидящим взглядом глядя на море. — О Боже, Консуэла, что же мне делать? Как я посмотрю ему в глаза?
— Расскажи ему правду, — вздохнула Консуэла. — Объясни, зачем ты приходила в баню, скажи про гнусные монтажные трюки Джейка.
— А они действительно ужасны? — глаза Розалинд расширились.
— Это грязный мерзкий разврат.
Розалинд глотнула вина, и, хотя это был первый бокал, у нее в голове помутилось от страха: что же сделает Джейк Мэлори с ее обожаемым мужем? Такого мягкого и доброго человека, как Питер, нельзя так унижать, так разрывать ему сердце. Дни Питера и без того сочтены, так почему же Джейк не дает ему умереть спокойно, сохранив достоинство и любовь к жене? Зачем он хочет опозорить его, показав ему, что Розалинд ведет себя, как последняя шлюха, а может, и хуже. Розалинд вспомнила, с каким трудом она завоевала расположение детей Питера. Что они подумают теперь? Неужели Джейк им тоже покажет пленку?
Она взглянула на Консуэлу.
— Нам придется пойти в полицию.
Консуэла покачала головой.
— Это бесполезно. Помнишь, как однажды его арестовали? Обвинение было более серьезным, чем вымогательство, но Джейка отпустили и, что бы ни было, отпустят снова. Влияние его отца простирается далеко за пределы Соединенных Штатов, а может, здесь оно еще сильнее, чем там.
Розалинд поднесла ко рту дрожащую руку.
— Боже мой! Чем же все это кончится?
— Хотела бы я знать, — задумчиво сказала Консуэла. — Так или иначе, сейчас тебе следует позаботиться о себе. Подари Питеру в его последние дни как можно больше счастья. Пусть он, если хочет, позвонит мне, — может, это как-то облегчит ему жизнь. Я буду рядом с тобой и сделаю все, что в моих силах, для вас обоих… он не изменит своего завещания. Уверена, что не изменит, он слишком любит тебя. Понимаю, что сейчас это для тебя не главное, тебе не нужны деньги, но учти, пойдут разговоры, что он изменил свое завещание из-за видеопленки. Ведь то же самое случилось со мной, я опозорена и не могу вернуться на родину. Конечно, он оставил мне дом и деньги на его содержание, но все остальное он у меня отнял, а хуже всего то, что я безвозвратно потеряла мою любимую Аргентину.
Глядя на красивое печальное лицо Консуэлы, Розалинд только сейчас осознала всю глубину ее страданий. Розалинд знала о ней гораздо больше других, но и ей не было известно, что произошло после смерти Кармело Сантини. Консуэла не могла заставить себя говорить об этом, но теперь Розалинд незачем было спрашивать ее, с какой целью она завела эту баню. У нее не оставалось сомнений, что это Джейк заставил ее.