— В Каэр-Гвинте твоей лошади будет хорошо, а на обратном пути заберешь.
Не о чем тут было беспокоиться, по его мнению. Я вздохнул.
— Что нам понадобится? Вы хотите отправиться налегке?
— Не надо ничего лишнего. Но все-таки кое-что возьмем. Мы же должны произвести впечатление. Мой щит в порядке? Тот, с эмалированным ободом?
— На прошлой неделе чистил.
— Вот его и возьму. Это парадный. И еще один, боевой. С нами пойдет Руаун: в таком посольстве меньше двоих не бывает. Возьмем вьючную лошадь. В общем, обсудите всё со слугой Руауна.
— И Эгмунд едет? — с надеждой спросил я. Мне нравился слуга Руауна. Но милорд покачал головой.
— Нет. Хватит одного слуги. Кроме того, Эгмунд — сакс, значит, верхом ездит плохо, а это важно, от этого иногда жизнь зависит. — Он закончил покрывать краской последнюю пустую область щита и откинулся назад, чтобы полюбоваться работой, затем положил кисть и встал.
Я тоже встал, вытирая руки тряпкой, как будто это я сделал всю работу.
— Если я буду нужен, найди меня. Я поговорю с Бедивером, а потом с братом. Скорее всего, найдешь меня в конюшне.
Я кивнул, господин хлопнул меня по плечу и быстро вышел.
Я постоял, прикидывая, что мне понадобится в дорогу и что придется сделать в первую очередь. О! Нужно разыскать Максена и сказать, что мне больше не с руки заниматься оружием и доспехами Константа.
К вечеру я почти собрался. Эгмунд помог. Когда я сказал ему, что мы рассчитываем за день покрыть пятьдесят миль, он пришел в ужас. А вот его господин Руаун только кивнул и сказал, что план прекрасный. Не очень я понимал, как собрать в дорогу троих, располагая только одной вьючной лошадью, которой, к тому же, предстояло довольно быстро бежать, да еще взять с собой нечто такое, что способно произвести впечатление… И на сколько же мы едем? Тоже вопрос. В конце концов, нам с Эгмундом удалось все распределить по местам, и я почувствовал удовлетворение, застегивая последние пряжки на вьюке.
— Завтра до рассвета ты уже уйдешь, — печально сказал Эгмунд. — Если я проснусь, буду думать о тебе.
— Да вряд ли. Спи уж лучше. К ночи мы должны быть в Каэр-Гвинте. Я бы не отказался, если бы и ты поехал.
— Что ты, что ты! — замахал руками Эгмунд. — Мне такую дорогу не осилить. Ты сможешь позаботиться о наших лордах. Бог с тобой.
— Ладно. Справлюсь как-нибудь. В конце концов, я же сам этого хотел. Но если бы ты поехал с нами, мне было бы спокойнее.
Эгмунд заулыбался, помог мне поставить собранный вьюк на стену стойла, чтобы утром не терять времени. Мы уже собирались уходить из конюшни, когда заметили самого Пендрагона, направлявшегося к нам. Тусклый свет нашей лампы блестел на золоте его воротника. Мы оба почтительно поклонились. Я думал, Верховный Король пройдет мимо, но он остановился прямо перед нами.
— Эгмунд, — сказал Артур с улыбкой, — я надеялся застать тебя здесь, и не ошибся. У меня есть подарок для Кинира, лорда Каэр-Гвинта. Лежит у меня в прихожей. Спроси у королевы. — Он посмотрел на собранный вьюк. — Не беспокойтесь. Это всего лишь кубок. Пристроите сверху вьюка.
— Да, myn kyning, — с поклоном сказал Эгмунд, воспользовавшись традиционным саксонским именованием, и отправился за подарком. Я собрался еще раз поклониться и смыться по делам, но Артур щелкнул пальцами и сказал:
— Рис, задержись, хочу поговорить с тобой минутку.
— Как скажете, милорд. — Ему в очередной раз удалось меня удивить.
Артур прошелся по конюшне, остановился у стойла Цинкаледа и стал разглядывать дивного коня.
— Ты знаешь, где Деганнви?
— Конечно, милорд. В горах Арфона, — почтительно ответил я.
Артур издал странный звук, словно всхрапнул по-лошадиному. Цинкалед навострил уши, подался к королю и обнюхал его. Артур положил руку на холку коня. Это была сильная, чувствительная рука, на безымянном пальце сияло аметистовое кольцо.
— Гавейн рассказывал тебе историю дочери Кау?
Я вдруг понял, что такого важного в горах Арфон.
— Да, Великий Лорд, — кивнул я и добавил, немного подумав: — Думаю, лорд Гавейн хотел покаяться.
Артур усмехнулся.
— Конечно, он хочет каяться, только меры не знает. — Рука короля оставила конскую гриву и легла на загородку стойла. Теперь свет падал иначе, и аметист в кольце на пальце короля погас. Император повернулся и всмотрелся в мое лицо.
— Мне кажется, тебе нравится твой хозяин… — не то спросил, не то просто сказал он.
— Великий Господин, — не без удивления ответил я, — лорд Гавейн — хороший человек.
— Согласен. Тогда я могу говорить свободно. — Артур скрестил руки на груди, прислонившись к загородке. — Однажды я приказал твоему хозяину не убивать Брана из Ллис Эбраука. Не то, чтобы я очень беспокоился за жизнь Брана. Нет, я знал, что Гавейн слишком гордый, он просто не сможет снести оскорбление, нанесенное Бранном. Раз ты слышал его рассказ, то знаешь, чем кончилась эта история. Или не кончилась… Да, Гавейн слишком суров к себе, и потому будет продолжать поиски этой женщины. А я не хочу, чтобы он ее нашел. Я не могу приказать ему забыть о ней. Приказом тут не обойдешься. Но у меня нет воина, лучше Гавейна, а его требовательность к себе начинает мне мешать. Я не хочу, чтобы он продолжал поиски.
Король заметил мое недоумение и усмехнулся.
— Однажды я видел эту женщину, кое-что слышал о ней, а уж ее братьев знаю тем более. Не думаю, что она простит нашего рыцаря. Их отец, Кау, погиб, сражаясь за то, чтобы Верховным Королем стал его сын, а не я. Он пал в бою. Я пытался заручиться благосклонностью клана Кау и приказал похоронить его со всеми почестями. В знак доброй воли я вернул клану имущество. Я понимал, что дети будут ненавидеть человека, по чьей вине погиб их отец. Так оно и вышло. Гордость не позволила им забыть об этом. В итоге весь клан — это мои враги. А люди там храбрые, верные по отношению к друзьям, и все же — враги. Они не хотят мириться ни с чем, что исходит от меня. Они считают, что пострадает их честь, если они не отомстят. Мне кажется, что Элидан, дочь Кау, не сильно отличается от своих братьев. — По-моему, Император размышлял вслух, пытаясь убедить самого себя в чем-то, чего я пока не понимал. — Поэтому, если даже Гавейн отыщет ее, она не простит. И тогда ему станет еще хуже.
— Любая определенность лучше, чем неизвестность, — осмелился я предположить. Артур взглянул на меня так, словно впервые заметил.
— Может, да, а может, и нет. Но вот что я тебе скажу. Если она и впрямь где-нибудь в окрестностях Арфона, ладно, пусть встретятся. Но если твой хозяин вдруг решит отправить тебя с Руауном в Камланн без него, а сам опять отправится на поиски дочери Кау, не соглашайся. Сошлись на мой приказ. Главное, не позволяй им видеться наедине. Если рядом будет кто-то еще, Гавейн будет себя сдерживать.
Я вспомнил, как отец просил лорда Гавейна защищать меня при необходимости, а теперь Император приказывает мне защищать моего господина. Чудны дела Твои, Господи!
— Великий Лорд, — обратился я к Артуру, подумал, и поправился: — Император! Я и сам намеревался поступить именно так, но теперь, располагая вашим приказом, мне будет проще выполнить ваши пожелания.
Артур усмехнулся.
— Верно говорили, что ты — непокорный слуга. Ну и славно! — Он потрепал коня по холке, и мы вместе покинули конюшню. Весенние звезды уже тускнели, а с холма спускался Эгмунд с золотым кубком и фонарем, бросавшим на землю бледно-желтый круг света.
Мы покинули Камланн за час до рассвета. Луна тускло освещала грозные стены крепости. Пока седлали коней и выводили их из конюшни, все говорили шепотом. Копыта негромко постукивали по земле, влажный весенний воздух приглушал позванивание сбруи. Император Артур и королева Гвинвифар, плохо различимые в предрассветных сумерках, благословили нас, мы спустились с холма к главным воротам и выехали на дорогу.
Вместо того чтобы ехать через Инис Витрин, мы свернули на старую неровную дорогу через холмы к северу от Камланна, пересекли реку Бриу и по римской дороге направились к переправе. Эта дорога заканчивалась в холмах, у истоков реки Эск. Так получалось подальше, но зато можно было не заботиться о лишних глазах.
Ехали рысью. Я подремывал, качаясь на спине Ллуида, вспоминая о теплой постели и пытаясь ответить на вопрос, зачем нам понадобилось непременно делать такой конец за один день.
Через Бриу переправились в семи милях вниз по течению от Инис Витрин. Холодная вода доходила лошадям до живота, так что нам приходилось поджимать ноги, чтобы не промокнуть. Все еще не рассвело. Луна уже заходила. После переправы Цинкалед вскинул голову и торжествующе заржал. Лорд Гавейн рассмеялся.
— Прекрасный день для путешествия!
Я скептически хмыкнул.
Выехали на извилистую дорогу, скорее, тропу. Птицы пробовали голос, начиная новый день. А потом из-за горизонта над равниной медленно выползло непривычно большое красное солнце. Я посмотрел на него и подумал: «Похоже, погода портится», но не стал ничего говорить.
Когда мы подъезжали к берегу Эска, птицы распелись вовсю, трава в росе сияла серебром. Гуси кричали над головами, направляясь к болотам, а перед нами предстала бесконечная цепь сине-серых и зеленых холмов.
— Хорошо здесь, — сказал Руаун. — Интересно, правда ли то, что рассказывают об этих землях?
Лорд Гавейн пожал плечами.
— Эту область Думнонии чаще всего называют Гвлад ир Хаф, Царство лета. На юге считают, что где-то здесь вход в Потусторонний мир. Говорят, некоторым удалось проникнуть в холмы, они видели там странное: огромные залы, крытые серебром и птичьими перьями. Некоторые даже возвращались. Они рассказывали, что провели там всего одну ночь, а на земле за это время миновало сто лет. Ну, и еще много другого.
— Я слышал, Летнее Королевство лучше земли смертных, — немного смущенно произнес Руаун.
— Так и есть, — кивнул лорд Гавейн. — Разница хоть и велика, но все-таки это наш мир.