– Ты ни в чем не виновата, Джорджия. И я вовсе не собираюсь перекладывать всю вину на тебя. Ты спрашивала, как я мог от тебя уехать… Поверь, я сделал это не потому, что не любил тебя. Напротив, я уехал только потому, что очень хотел измениться. Ради тебя, Джорджия. Я хочу стать достойным тебя, чтобы ты могла мною гордиться.
Мне хотелось сказать, что желание измениться вовсе не подразумевает необходимости спать с другими женщинами, но прерывистые всхлипывания на том конце линии заставили меня промолчать. Я и сама плакала, и горячие слезы ручейками стекали по моим щекам. Не знаю, чего я ожидала, когда признавалась ему, что встречаюсь с другим, но только не этого. Я не собиралась доводить Габриэля до слез. Мне было бы гораздо легче, если бы он разозлился, затеял ссору, наорал бы на меня, наконец! Но это… Габриэль плакал, и сердце у меня заныло. В конце концов, мы знали друг друга много лет, и хотя сейчас он причинил мне боль, мне не хотелось отвечать тем же.
Я вытерла слезы и сделала несколько глубоких вдохов подряд. Следующие несколько минут мы разговаривали о каких-то пустяках, разговаривали довольно спокойно, но над нами продолжала довлеть вся тяжесть сделанных раньше признаний. На прощанье мы договорились, что в самое ближайшее время постараемся еще раз обсудить сложившуюся ситуацию, но ни один из нас не сказал, когда это произойдет.
Дав отбой, я поспешила в ванную комнату в надежде, что горячий душ поможет мне прочистить мозги и поднимет настроение. Увы, мне так и не удалось полностью избавиться от подавленности, в которую вогнал меня разговор с Габриэлем.
Когда я уже одевалась, вернулся Макс. Я застегивала лифчик, как вдруг ощутила у себя на талии его большие, сильные руки.
– У тебя чертовски сексуальное нижнее белье, – промурлыкал он мне на ухо. – Тебе это известно?
Я улыбнулась.
– Мне нравятся кружева, даже когда их не видно под одеждой, – сказала я. – Как прошло твое совещание с агентом?
Макс развернул меня к себе, и я увидела, как изменилось выражение его лица.
– Что-то случилось?
– Да нет, все в порядке, – ответила я, но Макс только покачал головой.
– Чушь! У тебя такой вид, как будто ты плакала.
Я еще не успокоилась как следует после звонка Габриэля. Мне было ясно: если я сейчас буду говорить об этом с Максом, я сорвусь и тогда… Жаловаться на Габриэля тоже не имело смысла, поэтому я набрала в грудь побольше воздуха и медленно выдохнула, стараясь взять себя в руки. Надо сказать ему хотя бы часть правды, подумала я, тогда, быть может, он не станет допытываться об остальном.
– Мне звонил Габриэль.
Макс стиснул зубы:
– Этот придурок… Это он тебя расстроил?
– Нет. – Я покачала головой. – То есть да. Нет, не думай, он ничего такого не сказал, просто… просто мне было очень тяжело с ним разговаривать. Он, кстати, знает, что я с кем-то встречаюсь.
Макс заглянул мне в глаза:
– Хочешь об этом поговорить?
Я грустно улыбнулась:
– Спасибо за предложение, но – нет. Чего я действительно хочу, так это насладиться последним днем отпуска.
Макс опустил голову. Некоторое время он смотрел в пол, потом нехотя кивнул.
– Расскажи лучше о твоих переговорах с агентом! – Я старательно изображала энтузиазм. – Что он сказал? Ты доволен?
Макс кивнул.
– Мы все обсудили, и он считает, что нам удастся добиться выполнения всех наших условий. Понимаешь, контракт профессионального спортсмена – это не просто обсуждение суммы, которую он получит, скажем, за год. Гораздо труднее договориться о порядке выплат, поскольку существует общекомандный лимит на зарплату игроков.
– Да? Я не знала, что владельцы клубов не могут платить игрокам столько, сколько захотят.
– Ну, насчет этого мы договорились. – Макс вздохнул. – Неприятно другое: владелец и директор спортивного клуба хотят со мной встретиться. Мне придется лететь в Калифорнию уже на следующей неделе.
– И ты полетишь? – спросила я упавшим голосом.
Он провел ладонью по моим волосам.
– Почему бы тебе не поехать со мной?
– Я бы хотела, но… ничего не получится. – Я вздохнула. – Мне нужно вернуться на работу. За эти две недели там накопилось много дел.
Макс слегка наклонил голову к плечу:
– А мне кажется, что ты не хочешь ехать со мной из-за этого телефонного разговора, который тебя так расстроил.
Я покачала головой.
– Звонок Габриэля тут ни при чем. Честно.
Он кивнул.
– Ну и чем ты хотела бы заняться в наш последний день?
– Я хотела бы просто пойти в парк и погулять, а потом вернуться сюда и немного поваляться в постели.
Макс улыбнулся.
– Заметано!
Проснувшись на следующее утро, я открыла глаза, увидела, что Макс глядит на меня и улыбается.
– Ты что? – сонно пробормотала я.
Он провел по моей щеке костяшками пальцев.
– Просто смотрю на тебя.
– Пока я сплю? Ну знаешь… это уже смахивает на извращение.
– Ты очень мило храпела.
– К твоему сведению, я вообще не храплю! – выпалила я.
– Извини, я забыл. – Он улыбнулся. – Слушай, могу я спросить тебя о… о нем?
– О Габриэле?
– Да.
– Ну спроси.
– Что было бы, если бы он отправился преподавать в Лондон, не разорвав вашу помолвку? Если бы не настоял на открытых отношениях?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имел в виду – могло ли у вас что-то получиться при таких условиях? Вот смотри, он на год с лишним уезжает от тебя в Лондон, но при этом…
– …не спит с другими женщинами? Хранит верность данному слову?
– Да.
Я пожала плечами.
– Может, и могло… Я просто не могу сейчас назвать причину, по которой мы с Габриэлем могли бы окончательно расстаться. Понимаешь, он ни о чем меня не предупредил; о его планах я узнала буквально за насколько дней до его отъезда, когда он разорвал помолвку. Будь у нас больше времени, мы, наверное, могли бы о чем-то договориться, придумать, как мы будем навещать друг друга. Скажем, в один уик-энд Габриэль мог бы прилетать в Нью-Йорк, в следующий я летала бы к нему в Лондон. Это не слишком отличалось бы от того, что было раньше: по рабочим дням мы и так почти не виделись, потому что я часто задерживалась в офисе, только по выходным…
Макс задумчиво кивнул.
– А почему ты спрашиваешь?
– Сам не знаю. – Он пожал плечами. – Просто пришло в голову.
Его лицо оставалось непроницаемым, но я все равно ощутила, как во мне пробуждается надежда. Да, Макс говорил обо мне и Габриэле, но, может быть – только может быть! – он задавал мне эти вопросы потому, что лететь из Нью-Йорка в Лондон было лишь немногим дольше, чем из Нью-Йорка в Калифорнию.
– Который час, Макс?
– Почти десять.
– Черт! А во сколько мы выписываемся? В одиннадцать?
Он кивнул.
– Надо собирать вещи! – всполошилась я.
– У меня есть идея получше.
– Какая?
Широко ухмыльнувшись, Макс опустил руку и просунул ладонь между моими ногами.
– Для начала доставим тебе удовольствие.
Глава 18
– Ну ладно, на сегодня достаточно. А сейчас – идем. – Мэгги решительно поднялась из кресла напротив моего рабочего стола. – Давай, собирайся.
– Собираться? – Я сосредоточенно нахмурилась. – Куда?
– У меня накопились вопросы.
Я рассмеялась.
– Ты что, перегрелась? О чем ты говоришь?
– Я говорю об одном уютном винном баре в двух кварталах отсюда. Ну, ты знаешь – о баре, который находится рядом с одним сомнительным массажным салоном, куда ходят почему-то только мужчины, а массаж делают в отдельных кабинетах.
– Но я еще не разобралась со всеми делами!
Я вернулась на работу уже четыре дня назад, но так и не успела разгрести до конца ту груду электронных писем, докладов, отчетов и требующих ответа телефонных звонков, которые накопились за время моего отсутствия.
– Работа никуда не денется. А вот я просто сгораю от любопытства – мне ужасно хочется узнать все о твоем отпуске с Максом.
– Я все рассказала тебе еще в понедельник утром. Вспомни, когда в половине седьмого я вошла в свой кабинет, ты уже поджидала меня с кофе и сливочным ликером…
– Да, но ты рассказала мне только то, что хотела сама. А сейчас я хочу услышать то, о чем ты предпочла умолчать. И не говори мне, будто ничего от меня не скрываешь. Сто из ста, тебя что-то беспокоит, я же тебя знаю. Во-первых, ты собрала волосы в пучок, а ты так делаешь, когда перед тобой стоит задача, которую ты никак не можешь решить. Во-вторых, ты постоянно поглядываешь на телефон, проверяя время, словно отсчитываешь секунды до того момента, когда палач перекинет рубильник электрического стула у тебя под задницей. И в-третьих, ты произносишь каждое предложение с повышающейся интонацией. Есть и другие признаки…
– С какой-какой интонацией? По-моему, я разговариваю как обычно!
– Это тебе только кажется, – отрезала Мэгги. – На самом деле, моя дорогая, в конце каждого предложения ты повышаешь голос, словно задаешь вопрос, хотя на самом деле…
– Да не может быть, чтобы я это делала? – Я зажала рот ладонью. – О господи, ты права!
Мэгги рассмеялась:
– С тобой это бывает. И как правило, это тоже свидетельствует, что тебя мучает какая-то неразрешимая проблема.
– А может, эта проблема относится к моей работе?
Мэгги откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди.
– Ну и что же это за проблема, Джо? Расскажи мне, а то я не в курсе…
– Это… гм-м… – Так и не сумев ничего придумать, я покачала головой и, выдвинув ящик стола, выхватила оттуда свою сумочку.
– Ладно, идем, – сказала я. – Только, чур, не засиживаться и пить поменьше. Завтра мне придется вставать еще раньше, чтобы доделать все, что я не успела сделать сегодня.
Мэгги ухмыльнулась:
– Ну разумеется…
– Я не собиралась влюбляться в Макса. Я хотела просто отвлечься… ик… развлечься… – Я снова икнула.