— Послушай, приятель. Таких, как ты, поискать надо... Чем лучше я узнаю тебя и Ребекку, тем меньше понимаю. Вот только не надо передо мной извиняться. Посмотри, сейчас здесь никого, верно? В любом случае эту нору они сразу не найдут, поэтому спокойно забирайся внутрь и немного передохни. А я вас покараулю. Кстати, пришли сюда Келью — ей все равно нечего делать...
Меккинс прекрасно понимал: случись что, Келью вряд ли поможет ему, но он понимал и то, что Ребекке и Брекену она будет только мешать. «Пусть они проведут вместе хотя бы несколько минут», — подумал он, буркнув при этом вслух:
— Давай-давай, пошевеливайся...
Меккинс на сей раз ошибся. Брекен был слишком утомлен, Ребекка — испугана, Комфри — неприятно поражен крупными размерами и незнакомым запахом невесть откуда заявившегося к ним крота. Лишь Виолета ни о чем не беспокоилась. Брекен опустил голову на лапы и с любопытством взглянул на тощего нервного Комфри. Нет, Виолета определенно нравилась ему больше! Он перевел взгляд на Ребекку. Кто бы мог подумать, что совсем недавно они вдвоем смогли проникнуть в центр Древней Системы... Казалось, это было не с ними...
Они сидели в маленькой грязной норе; воздух был спертым и сырым, из стен сочилась вода. Мир казался им изменчивым и жестоким, а ужасная система Мандрейка постепенно превращалась во что-то и того хуже. Брекен внезапно почувствовал страшную усталость — ему надоело постоянно убегать и скрываться от единоплеменников. Больше всего на свете ему хотелось выбраться на поверхность и в последний раз сразиться с врагами... С этой мыслью он и заснул.
Ребекка смотрела на него, будто видела впервые, и удивлялась тому, что этот совершенно чужой ей крот вызывает у нее такой интерес.
«Кто же он на самом деле?» — думала она. Ей хотелось привлечь к себе Комфри и сказать ему: «Смотри, это — твой отец. Его зовут Брекен. Это очень смелый и отважный крот». Впрочем, у нее хватило ума не делать этого.
У Комфри хватало и своих проблем — он испуганно смотрел на Виолету, которая, заметив его, мгновенно ожила, забыв и об усталости, и о мучившем ее голоде.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— К-к-комфри, — еле слышно пролепетал он.
— А почему ты так плохо говоришь? Молчание.
— Если тебя интересует мое имя, то знай — меня зовут Виолетой.
— От-ткуда ты? — боязливо спросил Комфри.
— Из туннелей Ру, рядом с которыми живет Крот Камня.
— Кто такой К-крот Камня?
— Вот же он, глупышка, — ответила Виолета, указывая на спящего Брекена.
Заметив, что ее провожатый спит, она неожиданно расстроилась и почувствовала себя страшно одинокой. Ведь, кроме него, у нее теперь никого не было.
Ребекка притянула малышку к себе и мягко проговорила:
— Расскажи-ка мне, что там у вас случилось, моя хорошая...
Услышав ласковый, участливый голос, Виолета мгновенно успокоилась. Можно было подумать, что она разговаривает не с Ребеккой, а с Ру. После того как Виолета ответила на все вопросы Ребекки, она неожиданно спросила:
— А что теперь?
Бедная малышка, сколько ей пришлось перенести. Дочь Брекена... и сын Брекена... Если, кто-то и мог заняться детьми, это была именно она, Ребекка.
— Ребекка! Брекен! — В нору вбежала Келью. — Вставай, Брекен! Сюда идут боевики!
Как изменилась Келью с той поры, как в ее нору пришла Ребекка! Да, шкура ее оставалась такой же облезлой, но дух, дух ее теперь стал совершенно иным, что не могло не повлиять и на тело, в котором появились сила и известная стать.
— Ребекка, вам нужно немедленно уходить отсюда! — прибавила она.
В нору спустился Меккинс.
— Они совсем рядом, — выпалил он. — Еще немного, и они обнаружат эти туннели. Один из выходов находится рядом с болотом. Я поведу вас туда!
Брекен не двинулся с места. Мало того — он даже не шелохнулся. Надоело убегать и прятаться...
— Идите. Я останусь здесь. Попытаюсь хоть немного задержать их.
Меккинс и Ребекка запротестовали, Брекен нехотя повернул к ним голову. В его взгляде читалась решимость поступить именно так, а не как-то иначе — спорить тут было не о чем.
— Именно я привел их сюда, поэтому я и уведу их. Вы пойдете в одну сторону, а я — в другую. Не волнуйся, Меккинс, вызывать их на бой я не собираюсь — я ведь не сумасшедший. Но если мне действительно удастся отвлечь их внимание на себя, вам и им, — он указал на Комфри и Виолету, — легче будет добраться до Целительницы Розы.
Виолета расплакалась, но Брекен посмотрел на нее с такой любовью, что она замолчала и прижалась к теплому боку Ребекки.
— О тебе позаботится Ребекка, — ласково произнес Брекен. — А я потом к вам приду. Только смотри, больше не верещи так, слышишь?
Брекен и Ребекка встретились глазами, в которых вновь вспыхнул тот же чудесный свет, который наполнял их души в Самую Долгую Ночь, когда они находились в самом сердце Древней Системы. «Нет, он не исчез, тот чудный свет, и он будет гореть вечно...» — подумала Ребекка.
— Я тоже никуда не пойду, — неожиданно сказала Келью. — В конце концов, это мои туннели, и я буду защищать их до последнего вздоха. Где еще я смогу найти себе жилище.
Меккинс только головой покачал и тут же ушел, уводя за собой Ребекку и малышей. В норе стало тихо.
— Я покажу тебе один туннель, который ведет на восток, — сказала Келью. — Он достаточно протяженный. Меккинс с Ребеккой и детьми идут на запад, а ты пойдешь на восток. Но сначала я попробую отпугнуть их...
Вскоре они услышали доносившийся сверху топот — боевики не заставили себя долго ждать. Келью прибегла к своему старому, испытанному способу.
— Болезнь, — прошипела она, повернувшись ко входу в нору.— Зараза...
Это позволило им выиграть несколько секунд, но тут послышался холодный властный голос:
— А ну-ка, живо спускайтесь вниз, а то хуже будет!
Сидевший в центральной норе Брекен вздрогнул от неожиданности — это был голос Руна! Удар, тяжелое сопение, и вот уже в нору хлынули боевики.
Брекен бросился в туннель, указанный ему Келью, и вскоре оказался на поверхности. Ночь была на удивление темной. Он несся по мерзлому грунту, поворачивая то в одну, то в другую сторону, стараясь производить побольше шума. Брекен бежал на северо-восток, к болоту. Боевиков вокруг было столько, что он то и дело едва не сталкивался с ними, впрочем, стоило ему затаиться, как они начинали гоняться друг за другом. Затихнув в очередной раз, он услышал, что звуки погони стали смещаться куда-то на запад, в том же направлении, в котором ушли Меккинс, Ребекка, Виолета и Комфри. Брекену не оставалось ничего другого, как вновь покинуть свое убежище и вновь поднять шум.
Забрезжило холодное утро. Лес, полный ненависти и страха, сковало морозом. Иней, разукрасивший ветви деревьев и покрывший сплошным белым слоем землю, наполнял его обманчивым покоем, однако каждое движение оборачивалось хрустом мерзлых листьев и звоном ледяных иголок.
Брекен совершенно выбился из сил и вздрагивал от каждого шороха. Ему хотелось побежать в ту сторону, где находились боевики, и, представ перед ними, объявить во всеуслышание:
— Вот я! Вот! Все кончено. Можете делать со мной все, что угодно...
Но тут его слуха достиг далекий шорох, и он вновь бросился наутек, по-заячьи петляя и запутывая следы. Он и сам не понимал, откуда берутся у него силы, казалось, еще немного, и он замертво рухнет наземь... Топот кротовьих лап, хруст инея... Если бы он просто гулял по лесу, эти одетые в белое ветви и чудесный звонкий ковер ему бы очень понравились... Но, увы, происходящее мало походило на прогулку.
Заря постепенно разгоралась, Брекен тем временем приближался к лесной опушке, за которой начиналось болото. Он чувствовал впереди открытое пространство и поэтому пытался держаться поближе к большим деревьям. Однако там уже находились боевики — он слышал их беготню, хриплые крики, скрип и хруст ледяной корки, покрывавшей землю. Его оттесняли к болоту.
Справа и слева шумы и крики, прямо — гибельная пустошь, откуда никто еще не возвращался. Куда же деться несчастному кроту? Где отыскать спасение?
Вскоре он был вынужден покинуть лесные пределы. Брекен кубарем скатился с низкого бережка и оказался под старой проволочной оградой, за которой стеной вставали неведомые ему болотные травы с необычным запахом. Справа из леса вышли два боевика и сразу заметили его — они приближались к нему, широко расставляя свои могучие лапы и грозно раздувая ноздри. Брекен взглянул налево и увидел, что и оттуда к нему крадется несколько боевиков. Он в отчаянии посмотрел на крутой берег, с которого только что свалился. Как ныло все тело... Как он устал, как изнемог... Сможет ли он вскарабкаться обратно?..
И тут он увидел наверху Руна. Тот стоял прямо над ним, бесстрастно наблюдая за его судорожными метаниями. Кошмар стал явью. Торжество Руна. Тот явно собирался что-то сказать. Разверстая пасть, страшные длинные когти, боевики с обеих сторон...
Отвернувшись от них, Брекен уставился на выбеленную инеем стену высоких иссохших трав и, не долго думая, нырнул вперед, оставив позади изумленные крики, — туда, где живут длинноногие птицы с жуткими голосами, широкими крыльями и длинными острыми клювами, которым ничего не стоит убить любого крота. Крики же становились все тише и тише.
— Он побежал на болото!
— Но кто это? Я этого ненормального впервые вижу!
— И часа не пройдет, как он, дурак, утонет или птица какая его заклюет!
— Рун, что это за тип?
— Тот, кого мы и ловили, — ответил Рун. — Будете охранять опушку до той поры, пока я не буду твердо уверен, что он уже не вернется...
Тишина сошлась над Брекеном. Лес остался далеко позади, он же устало брел по кочкам и промерзшим насквозь лужам. Ни пищи, ни крова, ни надежды... Один средь мертвой мерзлой пустоши. Назад возврата нет.
Так начался для него этот страшный день. Над головой шуршал сухой тростник, под ногами была твердая как камень, смерзшаяся болотная жижа. Брекену мучительно хотелось есть. За долгим кошмарным днем пришла морозная ночь. Наступил новый день, — снедаемый отчаянием Брекен пытался грызть стебли травы. Казалось, что опасности подстерегают его на каждом шагу. Еще один день. Холодный яркий свет солнца, при котором Брекен чувствовал себя беззащитным, словно блоха на открытой лапе. Ночь и стужа. День и ужас. Пронизывающие ветры, и он, покачивающийся от голода. Тело замерзшей насмерть птицы, изуродованное здешними, неведомыми ему хищниками. Он хотел было вонзить в мерзлую плоть зубы, когда вдруг с неба на него набросились вороны, и он вынужден был бежать от них под зловещее кружение черных птиц и оглушительное хлопанье их огромных крыльев.