— Он потерял правую руку во время первого воздушного налета на Германию, — объяснил Джордж. — Это было в 1942-м, он был старшим офицером в военно-воздушных силах и должен был находиться на командном пункте, далеко от сражения. Но летчиков не хватало, и он поднялся в небо на бомбардировщике. — Джордж спокойно рассматривал фотографию. — Этого могло и не случиться.
— На войне как на войне, — заметила Клэр.
— Его наградили медалью «Пурпурное Сердце», а потом вручили Почетную медаль.
— Вы должны им гордиться.
— По-настоящему я его никогда не знал, — с грустью произнес Джордж.
— Но вы сами рассказывали мне, как он ездил с вами и вашим братом на матчи «Янки». Значит, вы хорошо его знали.
— В каком-то смысле. Я знаю много фактов его жизни. Могу рассказать о том, как он изучал свое происхождение, добрался до времен завоевания Англии норманнами и установил, что первые члены рода Беллами прибыли в Новый Свет по поручению короля Якова. Я знаю, что он учился в Йельском университете и мечтал, что там же будут учиться оба его сына. Что он женился на девушке, которая унаследовала больше денег, чем было у него. Но души его я не знал, вот в чем дело.
— А, теперь вы понимаете, что вашим детям и внукам необходимо о вас знать, — подчеркнула она.
Он выпрямился, снял очки и стал протирать стекла.
— Допустим, я покажу им, какой я на самом деле. А если это им не понравится?
— Ах, Джордж, вам незачем заставлять их любить вас. Просто будьте сами собой.
— Даже если я старый сумасброд и кретин?
— Даже так, но только вы не сумасброд и далеко не кретин.
— А просто старый, — усмехнулся он и достал две маленькие коробочки.
В одной хранилось несколько стертых монет и старомодная серебряная серьга в виде маргаритки. Он задумчиво посмотрел на серьгу, затем убрал ее. Вторая коробочка была из фирменного синего бархата «Тиффани». Он открыл ее и показал Клэр кольцо с бриллиантами.
Клэр с неподдельным восхищением рассматривала драгоценное украшение.
— В жизни не видела такого красивого кольца. Оно принадлежало вашей жене?
— Нет. Мне не удалось подарить его той, для кого оно было приобретено. Это было в 1956 году. — Он передал ей сертификат в кожаной обложке с подробным описанием кольца и с номером.
— Bay! — воскликнула Клэр. — Надеюсь, оно застраховано.
Он с грустью смотрел на кольцо, лежащее на кремовой подушечке. Может быть, как-нибудь он расскажет ей историю этой вещицы.
— Его никогда не надевали, — произнес он и отложил его в сторону рядом с первой коробочкой.
Клэр не стала осаждать его вопросами, чтобы удовлетворить свое любопытство. Она взяла еще одну фотографию в рамке и сняла с нее папиросную бумагу.
— А кто эти люди?
— Этот снимок был сделан на свадьбе моего младшего сына, — сказал Джордж. — Я забрал его, потому что в тот день мы все были очень счастливы.
На фото были запечатлены нарядные люди, все улыбались, кое-кто даже хохотал. Она всматривалась в маленького и щуплого Росса, с широкой улыбкой и ямочками на щеках. Симпатичный мальчуган, подумала Клэр.
— Это на фоне Французской Ривьеры, — пояснил Джордж. — Луис и Лола поженились в Антибе. Ах, какой был замечательный день!
— Объясните мне, кто есть кто, — попросила Клэр. — Ваша жена здесь такая очаровательная. Когда она умерла?
— Десять лет назад. — Он помолчал. — Это был… несчастный случай.
Клэр этого не ожидала.
— Простите, мне очень жаль.
Он смотрел на высокую элегантную женщину на фото.
— В этом случае фигурировали очень опасная дорога, мощный мотоцикл и любовник-итальянец… Я говорил об этом?
— Гмм… Нет.
— Она ехала со своим любовником-итальянцем, которому было лет сорок, на его мотоцикле, он не справился с управлением, и они на огромной скорости вылетели с дороги и врезались в дерево.
— Очень вам сочувствую.
— Гмм… Мы уже обсуждали с ней вопрос развода, а в результате я стал вдовцом. Не могу сказать, что я был этому рад, но я солгал бы, если бы не признался, что она избавила меня от хлопот, связанных с разводом. Она и Фабио.
— Фабио. Его звали Фабио?
Он мрачно кивнул:
— Попробуйте объяснить все это своим родственникам… Могу я сказать, мисс Тернер, как мне нравится это выражение на вашем лице?
— Простите. Это… Просто это такая история…
— У меня в запасе множество всяких историй — радостных, трагичных, смешных и просто глупых. В жизни всему есть место, все здесь зависит только от тебя самого. Я не жалею о своем браке. Жаклин была матерью моих детей, и я никогда не скажу про нее дурного слова.
— У вас ведь трое детей, да? — спросила Клэр, желая сменить тему.
— У меня было четверо сыновей. Один умер.
Клэр погладила его по старческой руке, сухой и холодной.
— Если не хотите, не надо об этом говорить.
— Пирс всегда со мной. Но потеря ребенка — это такой удар, от какого человек никогда не может оправиться, никогда! Собственно, отчасти поэтому я более или менее спокойно думаю о своем приближающемся конце. Меня утешает мысль, что мне больше не придется каждый день просыпаться с этим ощущением непоправимой утраты.
— Как-нибудь расскажете мне про него, — сказала Клэр.
— Я бы с удовольствием, но лучше, если это сделает Росс.
Сердце ее на мгновение замерло и снова забилось.
— Значит, Пирс был отцом Росса.
Он достал еще одно фото в рамке и поставил его рядом с остальными.
— Он был убит на войне, во время операции «Буря в пустыне».
Она смутно помнила историю этого конфликта. В то время она училась в средней школе, и конфликт казался таким же давно прошедшим событием, как запуск космического челнока. Однако лицо мужчины на фото с уже знакомыми ямочками сразу сделало эти события близкими.
— Примите мои искренние соболезнования, Джордж!
— Из моих сыновей Пирс был лучше всех. Конечно, несправедливо сравнивать детей между собой, но это правда. Он был самым хорошим. И Росс во многом похож на него.
У Клэр в горле защипало от слез.
— Тогда ему повезло, что у него есть вы.
— Надеюсь, он тоже так считает. — Джордж достал последнюю фотографию с большой группой людей.
— Представьте, у меня набралась целая дюжина внуков. Самый старший Росс, а самый младший Мика, ему сейчас двенадцать лет. И почему-то я думаю, что именно им будет всего тяжелее перенести мою смерть, каждому по своей причине. Когда вы лучше узнаете Росса, вы это поймете.
«Мой клиент — вы, а не Росс», — подумала она, но промолчала.
— Теперь, когда он уже приехал, вы можете подумать о том, чтобы встретиться с братом.
Джордж отвел взгляд в сторону: — А если он откажется?
— Тогда вы хотя бы будете знать, что пытались. Но, честно говоря, мне это кажется маловероятным. — Она показала на фото, где Джордж и Чарльз стояли с родителями. — Это — фундамент любви. Во всяком случае, так мне кажется.
— О, любовь, конечно, была. — Глаза Джорджа затуманились воспоминаниями, и он повернулся к озеру. — Но это не мешало нам ссориться, как кошка с собакой.
Глава 8
Штат Нью-Йорк,
по дороге в лагерь «Киога»,
Авалон, округ Ольстер,
лето 1944 г.
— Мама, Джордж не дает мне посмотреть! — раздался звонкий голосок десятилетнего Чарльза, сидящего у окна в душном вагоне. — Он заграбастал Супермена себе!
— Нет! — Джордж упрямо прижал к груди книжку.
— Да!
— Нет!
— Дай сюда! — закричал Чарльз.
— Тебе же не нравится Супермен!
— Нравится!
— Нет!
— Да!
— Джордж Паркхерст Беллами! Дай брату почитать комиксы!
— Но…
— Джордж! — Мать повысила тон, и сын понял, что она не шутит.
Он швырнул книжку брату:
— На, бери, деточка! Только не проси, чтобы я читал тебе длинные слова!
Чарльз высунул брату язык и сразу спрятал его, как только мать снова взглянула на сыновей. Она постоянно напоминала им, что теперь, когда папа уехал на войну, они должны вести себя примерно.
Джордж не понимал, как его примерное поведение может помочь отцу. Даже если он будет с ангельским терпением переносить этого зануду Чарльза, папа не приедет обратно, во всяком случае этим летом.
А может, и никогда.
Мама говорила, что он работает в дипломатическом корпусе Стратегической службы, а это не так опасно, как быть солдатом. Когда война только началась, отец был солдатом, но потерял руку в бою. После этого Паркхерст Беллами мог вернуться домой, но заявил, что считает своим долгом служить стране, и, если ему пришлось стать дипломатом, значит, он будет исполнять эту работу. Дипломату не обязательно иметь обе руки. Достаточно разговаривать на нескольких языках, уметь выбрать вино и подарки.
Но даже служба в дипломатическом корпусе была сопряжена с опасностью. Обычно дети не смотрят выпуск новостей перед субботним утренним концертом, но Джордж уделял им особое внимание. Однажды он увидел, как нацисты жестоко бомбили с самолетов Тунис, это в Северной Африке. Джордж знал, что его папа работает в Тунисе, и папе повезло, что его там не было, потому что во время бомбардировки погибли несколько человек.
Мама не говорила им, где находится отец, потому что он исполнял самые секретные поручения. В любом случае взрослые считали, что детям достаточно сказать, что он «за границей». Тринадцатилетний Джордж считал себя достаточно большим мальчиком, чтобы требовать от взрослых подробностей о службе отца. Он был как Кларк Кент, хотел знать правду.
Большинство детей, включая его брата Чарльза, увлекались образом Супермена. Джордж заметил, что Чарльз загадывает уже в конец последней серии комиксов, пропустив большую часть истории.
— Я ищу самое интересное, — объяснил он со своей глупой улыбкой.
Джордж был другим. Тогда как остальные ребята обожали Супермена и искали в комиксах места, где он, облаченный в плащ с капюшоном, сражался с врагами, Джордж внимательно читал о приключениях Кларка Кента в редакции «Дейли планет», о том, как он расследует преступление. По мнению Джорджа, читать про Кларка Кента было куда интереснее, чем про Супермена. Если на картинках изображался Супермен, можно было заранее знать, чем все закончится, а с Кларком Кентом все было загадочно и непредсказуемо. «Вот это да! — восторгался Джордж. — Совершенно обычный человек доискивается до истины». Это не то что какой-то пришелец из космоса, который носится повсюду в своем знаменитом плаще с капюшоном, — в жизни так не бывает. А вот то, как Кларк Кент ухватил за кончик горячую новость, — такое действительно бывает. Джордж был из тех мальчиков, что ведут дневник. Он записывал самые важные события, вроде Дня высадки, который произошел две недели назад, и некоторые подробности своей жизни, например, как он купил на вокзале Гранд-Сентрал пакетик с солеными тянучками. После того как прошлой весной у него воспалились железы, он полюбил тянучки и леденцы с анисом, которые смягчали горло. Продавец был тощим пареньком в рваной одежде, примерно одногодком Чарльза. Его вид заставил Джорджа устыдиться своего благополучия.