Кто-то из учителей якобы всё видел. Правда в том, что дети вложили в конверт рисунки и описали на тетрадных листах ужасные события, что происходили в нашей школе в семидесятые годы. О пропавших учениках. О таинственном подземном классе. Будто бы под нашей школой было подвальное помещение с партами и книжными полками. И те, кто туда входил, уже никогда не возвращались.
В записках были имена пропавших учеников, а на рисунках кто-то одновременно похожий и не похожий на человека.
Бред, но это обсуждали и мои друзья…
Я не слишком открытый человек. В школе общался только с Димой Акимовым и Соней Юлаевой. Нас называли заумным кружком из-за стремления к высоким оценкам. Считали нас надменной троицей, а потому не особо жаловали. Хотя я был иного мнения о своих друзьях, да и о себе тоже. Вроде мы были обычными ребятами, и у каждого были свои причины стараться быть отличником.
Например, я не мог справиться со страхом подвести семью. Мой отец тоже учился в этой школе и всегда отличался успехами во всех дисциплинах, а также в спорте. Вот и я зачем-то повторял его судьбу, хотя, признаться, мне это было совсем неинтересно…
Не ожидал от друзей, что они хоть немного воспримут всерьёз слухи о тайных письмах, но они со мной поспорили.
– А почему не может быть подземного класса? – удивлялась Соня. – Вдруг там бомбоубежище, оборудованное для занятий. Раньше во всех школах строили бомбоубежища. Наверняка и у нас такое было.
– Соня права, я тоже верю, что директор нам не всё прочитал, – поддержал её Дима. – Там могло быть что-то, о чём не говорят вслух. Какая-нибудь секретная информация. Дыма без огня не бывает.
Я стоял на своём:
– Копии там лежали. Раньше не было принтеров, вот школьники и сделали несколько одинаковых писем, чтобы одно в музей, другие – корреспондентам в газеты и так далее.
– Тогда зачем прятать эти копии? – сомневался Дима. – Директор сунул их себе в пиджак. Ты же видел.
Мне было попросту неинтересно разговаривать на эту тему. Учебный год начался. Выпускной класс – пора было всерьёз думать об итоговых тестах и поступлении, а не морочить себе голову всякой ерундой.
Я не думал, что в итоге окажусь неправ. Меня не убедило и первое объявление о пропавшем школьнике на информационной доске.
Семиклассник Игорь Щербаков. Ушёл в школу и не вернулся. Когда он пропал с уроков, никто не удивился: мальчишка был знатный прогульщик.
Я сказал друзьям: «Вот только не надо сюда приплетать слухи. Это совпадение. Найдётся!»
А потом пропал второй ученик и третий. Доска пополнялась портретами. Рюкзак одного из них нашли в парке, в двух километрах от школы. Полиция начала там дежурство…
Пропала девочка из пятого класса – Катя Махецкая.
Теперь и я, и мои одноклассники ходили с бледными лицами. А потом исчез Дима. Когда это случилось, мне казалось, что я и сам пропал. Земля ушла из-под ног. Слышать этого не хотелось. Я падал в пропасть.
Соня плакала, слёзы текли ручьями.
Дима исчез посреди уроков. Это было на него не похоже.
Я пообещал Соне, что докопаюсь до истины. Директор не хотел идти на контакт. Он ходил сам не свой и ни с кем не разговаривал. Раньше дверь в его кабинет всегда оставалась открытой, а теперь, казалось, стало легче попасть на аудиенцию к английскому королю, чем к нему.
И мне ничего не осталось, кроме как устроить провокацию. Я стрельнул сигарету и закурил прямо перед входом в школу. Курить оказалось хуже, чем я думал. Голова закружилась, горло раздирало едким дымом, лёгкие молили о пощаде.
Но у нас в школе с этим всё строго. Даже отпетые хулиганы себе такого не позволяли. Меня быстро поймали за руку, и через две минуты я уже сидел в кабинете директора.
– Серёжа, что на тебя нашло? – возмущался Александр Анатольевич. – Твой отец до сих пор гордость школы, его кубки стоят на стенде… Он брал первенства области.
Я как знал, что директор заговорит об отце. Меня это так взбесило, что грубость вырвалась сама по себе:
– Александр Анатольевич, ученики пропадают, а вы меня тут за курение отчитываете! Мой друг исчез. У вас всё в порядке?
– Моя задача – дисциплина, так что… – забубнил директор.
– Хватит! – кричал я. – Выкладывайте, что происходит! Что было в письмах? После того как достали капсулу, начались исчезновения. Скажите, как это связано! Это ведь связано, да?
Александр Анатольевич помолчал, потом достал с полки какую-то папку, вынул из неё тетрадные листы и положил передо мной.
– На, читай.
Рисунки и записи были ужасны:
«В учителя физики вселился бес. У него гниёт кожа. От него пахнет смертью. Он прячет руки в перчатках. Его глаза стали бесцветными».
На том же листе цветными карандашами изобразили улыбчивого мертвеца с многочисленными гнойниками и кровяными потёками…
«Он уводит детей в подземный класс. Люк в подвале за сценой актового зала. Оттуда никто не возвращается. Уже пропали: Аня Синицына, Даша Нивайко, Коля Золотов, Женя Егоров».
Я бегал глазами по тексту, рассматривал картинки. Люк в полу, рука в перчатке тянет туда мальчика за пионерский галстук.
«Знайте правду, которую все хотят скрыть. Нас убивают. Об этом все молчат. Нам нельзя говорить о проклятьях и про убийства в подвалах. Найдите пропавших детей. Это были наши друзья».
– Почему вы ничего не сказали? – спросил я директора, оторвавшись от текста.
– Когда увидишь, сам поймёшь, что об этом лучше молчать, – ответил Александр Анатольевич. – Пойдём. Я тебе всё покажу.
Я без уговоров согласился. Мне с трудом верилось в подземный класс. Хотелось увидеть всё самому.
Уже начались уроки, я проследовал за директором по пустому коридору, мы зашли в актовый зал.
– Подвал залили бетоном, – говорил директор, уходя за кулисы сцены. – Я две ночи пробивал пол, чтобы увидеть, есть ли там вход. Не стоило этого делать. Там что-то закрыли, а я выпустил. Теперь пропадают ученики.
– Что закрыли? – спросил я. – Александр Анатольевич, вы что, верите в бесов?
– Ты сначала спустись и посмотри… Вопросов не останется.
Директор сдвинул неприколоченные доски. Под полом была дыра, в ней железная дверца люка со сбитой сваркой. Заскрипели ржавые петли. Поднялась пыль. Стальная лестница утопала в темноте.
– Полезешь?
Директор давал мне шанс передумать, но я включил фонарик на часах. Что же там такое?..
Лезть пришлось глубоко. Казалось, что эта лестница никогда не кончится. Когда ноги коснулись пола, вверху остался только небольшой круг света, словно я оказался на дне колодца.
Директор спускался следом. Я посветил часами вокруг. Короткий коридор заканчивался дверью. Рядом валялись доски с гвоздями и ящик инструментов из кабинета труда.
Много же препятствий прошёл Александр Анатольевич, чтобы попасть туда. Заколотили дверь внизу, заварили крышку наверху и залили бетоном. Да что они там прятали? Кого пытались закрыть?
Я потянул ручку и тут же закрыл нос рукой. Ужасный запах! Света от часов не хватало, чтобы всё сразу рассмотреть.
Я переступил порог. Это был классный кабинет без окон. С партами, стульями и сломанными книжными полками, с доской у дальней стены. Я прошёл между рядов, обернулся, и меня передёрнуло от ужаса. За партами сидели мертвецы! Ещё свежие и уже разложившиеся до костей.
Моя нога задела ещё один скелет на полу, он валялся у доски. Кем были эти люди? За партами сидели школьники! Истлевшие – ученики другого поколения, пропавшие много лет назад. Об этом говорила их старая форма. А недавно умершие – мои знакомые! Я видел их в школе. Среди них сидел и мой друг Дима. Голова свесилась на плечо, а в груди была длинная рана. Его убили!
На пороге появился Александр Анатольевич и осветил класс фонарём. Ужасающая картина открылась мне полностью, во всех красках.
– Кто это сотворил? – Мой собственный голос стал детским и жалким.
– Ты ещё не догадался, что это моих рук дело? – выдохнул директор. – Я их убил… Наших учеников и твоего друга тоже. А других убил тот, что лежит за тобой. Это учитель, что приводил их сюда. В него действительно кто-то вселился, я это почувствовал, когда впервые вошёл в класс. Теперь оно во мне… владеет мной и моими мыслями. Голос в голове шепчет[29], что я должен закончить прерванное дело – заполнить класс мёртвыми учениками… Мои мертвецы… Так он их называет! Они воскреснут, когда все парты будут заняты, и начнётся что-то страшное. Я убил их по его велению. Со мной что-то происходит, я в кого-то превращаюсь, Серёжа. Вот погляди.
Директор оттянул воротник рубашки и показал кожу, покрытую гноем и чешуйками.
Я смотрел, слушал его исповедь, и мои зубы стучали. Не надо было ему доверять!
– Вы меня обманули, чтобы… – еле выговаривал я.
– Убить! – подтвердил Александр Анатольевич.
В его руке что-то заблестело… не нож – стамеска. Он приближался ко мне. И я вдруг осознал, какой же он высокий и крупный. Мои успехи в спорте вряд ли помогли бы. Мы с ним не ровня.
Он крепко схватил меня за плечо. Я бестолково дёрнулся. Лезвие стамески коснулось моей груди. Оставалось только попрощаться с жизнью.
Так бы я и умер, не успев прокричать и последнего слова. Но рука директора вдруг дрогнула.
– Не могу! – сказал он и отбросил орудие. – Уходи! Быстро, пока я держусь! Заколоти дверь. Крепко заколоти и лезь наверх. Найди надёжных ребят, залейте люк бетоном. Сегодня же! И постарайтесь сделать так, чтобы никто ничего не узнал. Забудьте про это место. Понятно? Сожги письма! Всё забудь. Никто не должен знать о подземном классе.
Я слушал его наставления и судорожно кивал.
– Что стоишь? Уходи сейчас же!
Я и не помню, как выбежал за дверь. Пришёл в себя только когда приколачивал последнюю доску, а потом вылез наверх, прикрыл пробоину в бетоне половицами.
И как мне было сохранить всё это в тайне? Как молчать о таком? Я не смог сберечь тайну, поэтому и оказался здесь.