И ещё Валери… Необычная девушка. Симпатичная. Волосы наполовину розовые, наполовину чёрные, много татуировок по всему телу и пирсинг – два кольца в нижней губе, как вампирские зубы.
Всегда хотелось с ней подружиться, но казалось, что я покажусь ей простоватым и скучным. С чего бы такой яркой девушке общаться с ребятами вроде меня?
Сам себе я казался чудаком. Но хотя бы не таким, как другая моя соседка с верхнего этажа, Мария Григорьевна. Она одевалась экстравагантно – в пёструю одежду странного кроя. Свои наряды женщина меняла часто, а находила она всё это добро на помойках.
Над ней посмеивались соседи: «Опять на шопинг пошла!» Хотя разве патологическое собирательство – повод для шуток? Мне было жаль, что она в своём одиночестве не может осознать болезненность своего увлечения.
Мария Григорьевна чуть ли не каждый день тащила с помойки новую тряпку. Я представлял, на что похожа её квартира: должно быть, всё завалено так, что не пройти. Наверное, моей соседке жилось некомфортно.
Однако нам она не доставляла неудобств…
Никаких неприятных запахов не было. Мария Григорьевна бережно стирала каждую найденную вещь. В квартире надо мной часто постукивала стиральная машина, а на балконе всегда что-то сушилось.
Когда у меня в шкафу завелась моль, я не сразу связал это с пристрастиями моей соседки. Думал, это сугубо моя проблема. Открыл шкаф, а оттуда полетели мотыльки.
Я сразу купил пахучие таблетки, разложил по карманам. Вся одежда пропиталась ароматом лаванды, а пользы никакой – в ткани появлялись всё новые дырочки. Даже рукава моего любимого свитера проели насквозь.
Долго не понимал, в чём же дело, ведь в шкафу не осталось мотыльков. Тогда я и узнал, что сами бабочки не способны ни питаться, ни грызть что-либо. У взрослой моли нет рта и пищеварительных органов. Мотыльки только откладывают личинки – вот они и жрали мою одежду. Крохотные гусеницы не боялись запаха лаванды и хвалёного активного вещества в таблетках.
С каждым днём становилось только хуже. Личинки моли начали есть мебель. Я заметил маленькие дырочки на ткани дивана и на сидушках стульев. Мотыльки свободно летали по комнатам, кружили под люстрой, садились на экран монитора.
Личинки прогрызли и жёсткую москитную сетку, и теперь серые бабочки летели ко мне в квартиру через окно!
Тогда я и вспомнил про нашу собирательницу тряпок. Это ведь она устроила в своей квартире кормушку для всех видов моли…
Вышел в подъезд – и там бабочки. Сидят на потолке, кружат у лампы.
Какая злость меня взяла! Хотелось показать соседке, чего нам всем стоит её безобидное увлечение.
Я зашёл на третий этаж. Всё-таки я был неправ – от двери несло помойкой. А из щелей и из замка выползали серые мотыльки.
Я какое-то время давил на кнопку звонка и только потом заметил оборванный провод. Начал стучаться:
– Мария Григорьевна, открывайте!
В квартире было тихо. Тут вся злость с меня схлынула. Я понял, что, может, гневаюсь на ту, кого уже нет в живых. Когда наша Мария Григорьевна в последний раз выходила из дома?
Холодно стало от этой мысли…
– Эй! Лёша! Ты ведь Лёша, да? – крикнули мне снизу.
– А? – Я посмотрел на лестницу.
Это была Валери. Она стояла в домашних шортах и в тапках. Не ожидал, что эта девушка знает, как меня зовут.
– «Привет» говорю, а ты не откликаешься, – сказала она. – Чего там у тётки? Не открывает? Ты к ней из-за моли стучишься? У меня то же самое. Уже всё в дырках: одежда, матрас, подушки… Давай вызывать полицию, санинспекцию и кого там ещё?
– Ага, давай!
Мы вызвали все службы, но вникать в разборки не стали. Девушка торопилась на работу в тату-салон, и мне тоже надо было идти по делам.
Вечером в подъезде стоял запах химикатов. Верно, чем-то обработали. Трупики мотыльков валялись на полу, но некоторые ещё живые ползали по стенам.
В моей квартире ничего не изменилось: летающих насекомых было полно. Я надеялся, что и они скоро передохнут.
Ближе к ночи над потолком простучали шаги, дверь знакомо открылась и хлопнула. Значит, жива тётка Маша.
Во мне опять проснулась злость, я надеялся, что ей сегодня всыпали и обязали привести квартиру в порядок. Но потом я остыл и опять начал её жалеть.
Несчастная. Может, у неё ничего и нет, кроме этих тряпок. Устроила нам биологическую катастрофу, нанесла ущерб. Но ведь женщина одинока со своим расстройством личности. И никто не поможет ей…
Утром меня разбудило неприятное ощущение. Я всего лишь провёл тыльной стороной руки по одеялу во сне. Но кожа была такая чувствительная, что прикосновение отозвалось болью.
Я открыл глаза, посмотрел на свою руку и закричал. В ней копошились личинки! Они грызли мою кожу, выедали её до крови, до мяса.
Засуетившись, я обсыпал руку стиральным порошком, потом сунул под струю воды, накапал жидкого мыла и ещё раз промыл. Очистив раны от личинок, я заклеил их широким пластырем и перевязал бинтом.
Мотыльки… Они были везде: порхали в воздухе, сидели на потолке, лазали по стенам. На полу, как живая, шевелилась тряпка. Это в ней ползали сотни маленьких гусениц.
Они уже начали есть человека. И такое бывает?!
Мне стало тревожно за Валери. Я быстро оделся. Хорошо, что некоторая одежда уцелела в пластиковых пакетах. Спустился на первый этаж и постучался к соседке.
Когда дверь открылась, из квартиры вылетела стая мотыльков. Девушка смотрела на меня, её глаза были большими и чёрными, она глубоко дышала и говорила быстро:
– Что у тебя с рукой? Они тебя покусали? Черви ползали у меня по ногам! Мерзость! Я сваливаю!
– Куда? – Мне и самому хотелось сбежать.
– Пока не знаю! Главное, подальше отсюда, пока всё не вычистят! Половина дома уже сбежала. Ты тоже собирайся.
Валери пыталась спасти остатки своих вещей. Личинки жрали всё[39], даже синтетику. Они прогрызали дыры в обоях и буравили деревянные поверхности. Я помог ей собрать чемодан.
Когда мы уже были в подъезде, Валери остановила меня и показала на соседнюю квартиру:
– Лёша. Я тут за одну бабульку переживаю. Она плохо ходит. Давай посмотрим, что там у неё. Надеюсь, родственники её забрали.
Я всего разок ударил кулаком по двери. Хотел осторожно постучаться, а она так и сорвалась с петель. Личинки сожрали старую древесину! В прихожей летала целая туча серых мотыльков.
Валери без страха побежала в квартиру:
– Бабушка! Вы здесь?!
Потом она закричала. Я вбежал за ней в комнату и увидел мёртвую пожилую женщину в постели. Личинки съели всё, что не было прикрыто одеялом… от которого, впрочем, тоже осталось одно сито. Не тронули только седые волосы бабушки. Остальное обглодали до костей.
Мы убежали на улицу. Валери долго кашляла от тошноты, пригнувшись к земле. А я нервно трепал бинт на руке. Творились события за рамками реальности. Что происходит? Личинки моли мутировали и теперь питаются людьми? Быть того не может!
Та бабушка была не единственной съеденной. Ещё один человек погиб. Тот бедный скрипач. Его съели личинки, пока он спал, да так постарались, что санитарам не пришлось долго убираться. Останки поместились в небольшой пакет.
Ещё несколько человек пострадали. Личинки проели дыры в руках и ногах. Эти люди всегда будут помнить, откуда взялись круглые шрамы.
Насекомые никогда не казались мне приятными, но теперь я до конца жизни буду пугаться любого мотылька. Они больше не кажутся мне безобидными.
Нас временно переселили в старую гостиницу, а наш дом буквально за день обнесли стальной конструкцией и обтянули армированной плёнкой. Теперь он был как гигантский парник.
Жильцам пообещали, что специалисты скоро выяснят причины бесконтрольного размножения опасных насекомых. Но как я ни проходил мимо, рядом с домом никого не было. Только вагончик охранников в тридцати метрах от двора. Они сами боялись приближаться к нашему дому.
Я целыми днями сидел в гостиничной комнате, где уже давно остановилось время. Потёртые обои, старая мебель, кровать скрипела при каждом движении. Тумбочка, приклеенная к стене скотчем, а на ней стопка журналов времён Советского Союза.
Маленькие запотевшие окна, едва пропускавшие свет. Там всегда было темно и душно. Как я скучал по своей квартире, где так долго и старательно создавал уют!
Валери заходила ко мне в номер каждый день. Мы подружились на фоне общей беды и делились переживаниями друг с другом.
– Нам скоро некуда будет возвращаться, – говорила она. – Личинки всё сожрут, и дом рухнет. И вместо наших прекрасных квартир нам дадут какие-нибудь бетонные норки с низкими потолками в двадцатиэтажных панельках.
Кто-то сказал бы, что разумнее довериться специалистам и дать им сделать свою работу. Но я был в том же настроении, что и Валери. Мы ведь знали, откуда прёт эта зараза. Нужно устранить источник, а они бездействуют. Надо было срочно спасать дом.
– Я столько всего прочитал про насекомых. Короче, знаешь… естественные враги молей – это летучие мыши, – сказал я.
– Да ты видел, что там творится? – удивилась Валери. – Где ты возьмёшь столько летучих мышей? Там и Бэтмен не справится.
– Дослушай! Моли в ходе эволюции научились воспринимать ультразвуковые сигналы летучих мышей и стараются покинуть место, где они обитают. Я заказал ультразвуковую пугалку. Можно её усовершенствовать: усилить сигнал и приделать к машинному аккумулятору.
Валери подняла бровь:
– А ты это умеешь?
– Поверь! – улыбнулся я. – С детства увлекаюсь. Вопрос только, как засунуть эту штуку в квартиру Марии Григорьевны. Личинки сожрут нас заживо.
Валери ответила:
– Знаю! В пандемию нас обязали обрабатывать салон каждый день, и мы распыляли антисептики. И у нас там до сих пор висят костюмы. Это настоящая химзащита. Если личинки её и проедят, то не сразу. И этих костюмов как раз два!
Так мы и решились на это опасное приключение.
Мы отправились к дому в три часа ночи. По дороге много шутили и смеялись о том, как странно выглядим в оранжевых комбинезонах и в масках.