Для Эка это была очень длинная речь, и Флора напряженно слушала.
– Поэтому я и не пытался тебя вернуть. Не суетился из-за этого. Мне была страшна мысль о том, что я держал ее здесь на привязи. Привязал к нам, к ферме.
Флора покачала головой. У нее внезапно появилась некая мысль, и она стала рыться в своей сумке.
– Я тоже много об этом думала, папа. Много. И теперь, когда я вернулась сюда, я поняла, что ошибалась.
– О чем это ты?
Флора достала из сумки тетрадь рецептов, старую, потрепанную.
– Рецепты твоей матери, – недоуменно произнес Эк, надев очки. – Ну да, это они.
– Нет, загляни внутрь.
Она открыла тетрадь на странице, озаглавленной: «Наилучший в мире торт в честь дней рождения моих лучших в мире мальчиков».
На другой странице, над рецептом супа было написано: «Для Хэмиша, когда его побьют другие ребята и ему будет очень плохо».
Еще в тетради был рисунок: счастливые лица всей семьи, с подписью: «Мы всегда победим!»
Короткие замечания, перечень ингредиентов, которые нравились Анни, – «Белого перца здесь больше, чем Эк может выдержать», – испещряли страницы, заполнявшиеся год за годом. Особенно чудесными были страницы, отведенные Рождеству: здесь были рисунки Санты, сделанные детскими руками, а рядом – рецепт рождественского торта.
Эк держал тетрадь так, словно это была некая священная реликвия:
– Это…
Теперь Флора была совершенно уверена. Она показывала отцу рецепты, озаглавленные «Походное рагу», или «Счастливый пирог», или «Горячая кружка для доброго сна», – и тут же была нарисована детская люлька, освещенная луной.
– Это не могла сделать несчастливая в своем выборе женщина, – сказала Флора.
Эк посмотрел на дочь. И с трудом заговорил:
– Ты ее заберешь с собой? Она же может потеряться, или ее украдут, или еще что-нибудь случится…
– Вот поэтому я сделала с нее ксерокопии, – ответила Флора. – Для «Летней кухни». Для потомков. Для Агот. Обещаю, копий будет много.
– Хорошо, – согласился Эк. – Потому что эта тетрадь нужна мне. – И он осторожно спрятал ее под свою старую куртку.
Они еще немного посидели там. Отец обнимал Флору и тихонько покачивался в ритме волн, набегавших на стену вокруг церковного двора.
А когда Флора выплакалась, он сказал:
– Дай мне руку, милая.
Они встали, рука об руку, и тут увидели первого из поисковиков, входившего во двор церкви с криком:
– Эк! Эк!
И тут же послышались радостные крики, люди сообщали друг другу приятную весть.
Старик удивленно уставился на них и положил руку на крепкую спину Брамбла, ради опоры.
– О нет… – проговорил он. – Вы что, послали всех искать меня?
– Они сами себя отправили, – возразила Флора. – Все очень тревожились за тебя.
Эк в последний раз покачал головой. И снова посмотрел на дочь:
– Как же я буду по тебе скучать, когда ты уедешь, Флора Маккензи!
– Я задержусь до Лугнасада, – смущенно произнесла она.
Но ее сердце говорило другое.
Глава 47
Итак, мы готовы к собранию, – произнес Колтон.
Он развалился в одном из старинных кресел – их вынесли из дома в теплый тихий вечер. Учитывая ту невероятную роскошь, в которой он жил, Флора понять не могла, почему он постоянно болтается здесь. Впрочем, нет, она понимала: у Колтона был роман с ее братом. Но если бы она сама жила в таком прекрасном месте, как «Скала», она бы его не покидала. Финтан сидел на подлокотнике кресла Колтона, время от времени прислоняясь к своему другу, – он являл собой картину абсолютного счастья.
Все пили пиво, и Флора, целый день разбиравшаяся с делами маслодельни и магазина, наслаждалась вечером, который тянулся до самого рассвета, в итоге сливаясь с ним.
Агот сидела на земле, дергая за ремешки сверхдорогих сандалий Колтона – кожаных, от Гуччи, – он их снял и бросил рядом. Как вообще кто-то мог явиться на ферму в сандалиях и не перепачкать их – это оставалось за пределами понимания Флоры. Может быть, он каждый день надевает новую пару? Агот воткнула в одну из сандалий несколько прутиков и пыталась уже пустить ее в водосброс в качестве кораблика. Флора хотела было привлечь к этому внимание Колтона, но вечер был таким спокойным, им всем нужно было расслабиться, да и в любом случае помешать Колтону говорить было труднее, чем помешать малышке.
– Ты можешь перед собранием отправить всем членам совета по хорошему пирогу? Ежевика как раз созревает, а пироги у тебя сногсшибательные, – сказал Колтон. – И добавь к ним сливок.
– Вы имеете в виду прямую и откровенную взятку? – спросила Флора.
– Ничего подобного. Просто небольшой подарок важным персонам и знак уважения к старейшинам этого острова. Которым наверняка уже не нравятся ветряки. Зато нравимся мы с тобой.
– Вы уверены, что это не настроит их против вас еще сильнее? – усомнилась Флора. – В особенности преподобного Андерссена. У него пунктик насчет неподкупности.
– Человеку, который так заботится о своем животе, следует послать огромный пирог. Ну, впрочем, как получится.
– Все равно они будут стоять на своем.
– Да ладно! Я уже нанял на работу половину города. И всего-то и прошу что пару сотен метров. Которые, кстати, легко будет оплатить из тех налогов, что мне придется заплатить за наем людей. Ты знаешь, что в вашей стране еще и полагается оплаченный отпуск по беременности и родам? Кто будет платить? Опять же я!
– Ну да, мы же здесь все чокнутые.
– Ладно, тебе ведь такой отпуск не понадобится?
– Ой, перестаньте! – огрызнулась Флора.
– Нет, я серьезно. Что случилось с тем симпатичным парнем, который все время тебе звонил?
Флора вздохнула. Это было, мягко говоря, неловко, тем более что ей казалось, что она наконец-то перестала быть центром сплетен Мура.
На следующий день после исчезновения отца Флоры Чарли в последний раз заглянул в «Летнюю кухню».
Его здоровенное тело закрыло собой весь дверной проем. Флора заглянула в его доброе лицо и голубые глаза и сразу разволновалась.
Чарли не был тем жарким пламенем, что сразу обжигает и могло бы мгновенно зажечь саму Флору. Нет, он тлел мягко, как угольки. С ним можно было находиться рядом, он был способен греть долгое время. Флора подошла к нему:
– Тиарлах?
И тут она увидела нечто в его лице… А затем появился длинный хвост – дети были разными, как догадывалась Флора, хотя их бледные истощенные лица выглядели одинаково. Они благоговейно прижимались носами и грязными ладошками к окнам розового дома.
– Прости… – произнес Чарли.
– За что? – изумилась Флора. – Ты вроде собирался поговорить с Джен.
– Поговорил. – Чарли криво улыбнулся. – Она намерена заставить своего отца забрать деньги… ну, в общем… И тогда придется закрыть дело. Пропадет все то, что мы создали, ради чего трудились.
Флора икнула, остро осознавая, что Айла и Иона изо всех сил делают вид, что не подслушивают, затаившись в кухне.
– Да, слишком дорого обошлось бы, – тихо сказала она. – Я понимаю. Конечно.
– Нет, не понимаешь, – грустно возразил Чарли, поднимая большущую руку и осторожно касаясь ее волос.
– Понимаю…
У Флоры сжалось горло. Конечно. Она того не стоила. И знала это. Сколько раз ей нужно повторять один и тот же урок, чтобы она его запомнила? Она просто не нужна. Недостаточно нужна.
Чарли отчаянно встряхнул головой.
– Нет, – повторил он, – не понимаешь. Я бы сделал это не раздумывая… начал бы все сначала… – Голос его прервался.
– Тогда почему ты…
– Потому что все это не имеет значения. Если у тебя нет таких же чувств ко мне, какие есть к тебе у меня. А у тебя их нет.
Флора, ошеломленная, густо покраснела:
– Что? Но… мы могли бы…
– Нет, Флора, – криво усмехнулся Чарли. – Я пытался… надеялся. Надеялся, что смогу понравиться тебе больше, чем он. Но в твоих глазах всегда остается кто-то другой. Ты не умеешь притворяться.
– Ну и чушь! – рассердилась Флора.
– И Джен тоже мне говорила.
– А, прекрасно! Замечательно! Я рада, что она знает! – с горечью бросила Флора.
– Я тоже видел его в твоем доме.
– Но он уже уехал! И это было просто…
Она хотела сказать, что это ничего не значило, но не смогла. Не смогла сказать так. Это, возможно, ничего не значило для Джоэла. А для нее это значило все.
– Ох, Флора, – мягко произнес Чарли, заглядывая ей в лицо. – Лучше холодная постель, чем никакой постели.
Флора лишь смотрела на него во все глаза.
– Удачи тебе во всем, – продолжил Чарли.
А потом собрал свой отряд, чтобы увести прочь.
– Погоди! – крикнула Флора. – Погоди!
Она схватила большой поднос с печеньем, испеченным этим утром, и пересыпала все в пакет.
– Вот, – протянула она пакет детям. – Возьмите. Желаю приятной прогулки по Муру.
Дети, в первое мгновение насторожившись, тут же столпились вокруг пакета, радостно болтая, а Чарли стоял в сторонке, провожая взглядом Флору, которая шла обратно в лавку.
Иона и Айла стояли в глубине комнаты, перебирая пальцами фартуки. И хотя Флора была слишком погружена в себя, чтобы обратить на них внимание, Айла шагнула вперед:
– Эй, Флора…
– Да… – откликнулась та, все еще пытаясь разобраться в том, что произошло.
Даже если между ней и Чарли вспыхнула в какой-то момент искра, теперь она погасла, и Флора не могла справиться с разочарованием, потому что Чарли был не таким, как она ожидала. Он в итоге оказался недостаточно смелым. Не смог рискнуть. Черт побери, черт побери…
– Мы с Ионой тут поговорили, и… ну…
– Я хочу сказать, мы подумали, – продолжила Иона. – Ну, мы тут многому научились: как вести дело, как печь и готовить, и… ну…
– Мы решили, – уточнила Айла, более храбрая из них, – если ты вдруг надумаешь остаться… ну, в общем… мы тоже останемся. Если ты захочешь вести это дело не только до конца лета.
– И Рорих Маклеод остается, – дерзко заметила Иона.