Она подняла заплаканное лицо, встречаясь со мной взглядом. Слезы полились сильнее, но я не позволил им ранить мое сердце. Я был слишком зол, чтобы утешать.
— Я думала, смогу убедить его, что наши чувства настоящие. Что эти отношения важны для нас.
— Ну да, спасибо, что убедила вышвырнуть меня отсюда. — От моих слов она вздрогнула. — Ты этого добивалась? В отместку за то, что заставил тебя скрываться, решила избавиться от меня? Ну, поздравляю, это сработало.
— Энни, наверное, будет лучше, если ты уйдешь, — мягко произнес дядя Боб. — Захвати несколько салфеток на выходе, хорошо, дорогая? У тебя заплаканное лицо.
Разочарованно вздохнув, она поднялась на ноги и вышла из комнаты.
Фактически ушла из моей жизни.
Я чуть было не попытался остановить ее, но что сделано, то сделано. Вряд ли Энни хотела, чтобы меня выгнали из лагеря, но все же сначала ей следовало прийти ко мне. Ведь это мою жизнь она сейчас похерила.
И чертовски хорошо справилась с этим.
— Неужели отец действительно едет сюда? — хрипло спросил я.
Казалось, сейчас расплачусь. А я не делал этого со дня маминой смерти.
Дядя Боб кивнул.
— Я ничего не рассказал о твоем проступке. Решил оставить объяснение тебе.
Отлично. Отец не станет меня даже слушать. Я был в этом уверен на все сто. Решит, что я облажался, и захочет увезти меня отсюда как можно скорее. Не удивлюсь, если он даже не даст возможности собрать вещи. Я пропущу последнюю неделю лагеря, потеряю возможность попрощаться с друзьями, с Энни.
Хотя она приготовила для меня самое худшее прощание, какое только можно ожидать от девушки.
— Отправляйся собирать вещи.
И с этими словами дядя меня отпустил. Не позволив в свою защиту даже слово сказать. Без возможности попросить вернуть мне работу.
А я бы умолял об этом. За последние две недели я сблизился с ребятами. Завел друзей. Учил маленьких детей плавать. Провел первый урок по изготовлению бумажных самолетиков, собрав половину класса. Несколько дней назад выставил себя идиотом, участвуя с Дэйном в скетче, который всем понравился. Даже переоделся мумией во время рассказов о привидениях, напугав детишек до полусмерти.
А еще у меня появилась девушка. Которая понимала меня, обнимала. Чья улыбка зажигала меня изнутри, и чей смех заставлял чувствовать себя цельным. Когда она целовала, прикасалась, смотрела на меня, создавалось впечатление, что я не могу сделать что-то неправильно.
Но я смог. Ошибся. Расслабился. Энни стала моей единственной настоящей слабостью.
Каким-то образом ей удалось использовать это против меня.
Глава 20
Джейк
Раздался стук в дверь, затем она со скрипом отворилась, и до меня донесся звук шагов. Я стоял спиной, запихивая одежду в лежащую на кровати сумку и не утруждая себя складыванием вещей. Мне было все равно. Просто хотел поскорее убраться отсюда, пока никто не увидел, как я, словно преступник, выхожу в сопровождении отца и дяди.
Я даже едва не прыснул со смеху. Формально я и есть преступник. Меня бы не удивило, если бы отец засунул меня на заднее сиденье машины, заковав в наручники. Отвез бы прямо к зданию суда, где печально известная леди постучит молотком и отправит меня в колонию для несовершеннолетних. Или еще хуже — в тюрьму. В конце концов, мне уже семнадцать. Чертовски близко к тому, чтобы в глазах закона считаться взрослым.
— Джейк, — позвал знакомый голос. — Сынок, повернись и посмотри на меня.
Я остановился и откинул голову назад, уставившись на деревянные планки потолка. Оборачиваться не хотелось. Не имелось никакого желания лицом к лицу встречаться с его гневом. Достаточно того, как дядя вызверился на меня в своем кабинете, да еще и в присутствии Энни. Если уж речь зашла об унижении.
— Джейк. Ну же.
Я нахмурился. В его тоне не слышалось злости. Но он очень хорошо умел скрывать чувства.
Медленно, пока он не начал орать, обернулся.
Отец стоял в открытом дверном проеме, одетый в футболку и черные шорты-карго. Как и я большую часть времени, он держал солнцезащитные очки на голове. Родитель выглядел загорелым, подтянутым. Более того, казался… счастливым?
Я нахмурился еще сильнее. Его забавляет мой провал? Не может быть.
— Твой дядя ведет себя просто смешно. — Папа вошел в комнату и сел на край кровати. — Распаковывай вещи обратно. Ты никуда не едешь.
— Что? — В моем вопросе сквозило недоверие. Создавалось впечатление, что надо мной издеваются. Уходи! Останься! Пакуй вещи! Распаковывай!
— Ты не уезжаешь. Я убедил твоего дядю, что ты не совершил смертного греха. — Я изумленно вытаращился на отца, а тот просто пожал плечами. — Ну, появилась у тебя подружка из отдыхающих. И что с того? У нас с твоей матерью происходило то же самое, и посмотри, как удачно все сложилось.
Я резко закрыл рот.
— Подожди минутку. Ты рассказывал, что вы с мамой встретились здесь, в лагере.
Папа молча кивнул.
— Все верно. Тогда я работал младшим вожатым, а она здесь отдыхала, совсем как ты и твоя девушка. Знаю, что когда мы разговаривали в прошлый раз, я велел поступать правильно, но потом вспомнил о проведенном здесь времени. О том, как встретил твою маму, и мы полюбили друг друга.
Я молчал, наблюдая за тем, как масса эмоций отражается на его лице. От воспоминаний о маме заныло в груди. Я потерял ее. И боль только усилилась, стоило подумать, что потеряю и Энни тоже.
— Я сказал Бобу, что он делает из мухи слона. Подростки влюбляются здесь каждое лето. С любовью особо не повоюешь. — Папа улыбнулся с ностальгией. — Здесь я встретил любовь всей своей жизни. Пребывание в лагере пробуждает множество воспоминаний. Хороших.
Я тоже скучал по ней. С мамой мы жили счастливо. Родители редко ссорились. Они были единым целым и любили друг друга до тошноты. Я говорю «до тошноты» потому что, будучи ребенком, не мог выносить их постоянных лобызаний. И да, я с детства типичная заноза в заднице. Они были невероятно близки. Наверное, именно поэтому отца буквально опустошила ее смерть. Он потерял супругу. Человека, на которого полагался. Да и я тоже.
— Я скучаю по ней, — выдавил хрипло.
Папа встретился со мной взглядом. Он не выглядел сердитым или расстроенным, и я облегченно вздохнул
— Я тоже, сынок. Мне очень ее не хватает.
— Но ты никогда не говоришь о ней.
— Это слишком тяжело, — вздохнул он и покачал головой. — И это огромное упущение с моей стороны. Я много размышлял, пока тебя не было. Знаешь, по тебе я тоже скучал.
— Правда? — удивился я.
— Конечно. — Отец потянулся ко мне и взъерошил волосы, но мне удалось увернуться от его руки прежде, чем он успел растрепать их слишком сильно. — Могу я тебе кое-что рассказать?
— Что?
— Твой дядя делал то же самое. — Папа запнулся. — Встречался с девушками в лагере.
— Серьезно?
Мне с трудом в это верилось.
Он кивнул.
— Он — как вы, детишки, сейчас говорите — подцепил здесь кучу девчонок, особенно когда стал работать вожатым.
— Трудно в это поверить, — пробормотал я.
— Но это чистая правда. Думаю, все дело в рупоре.
Не в силах справиться с собой, я рассмеялся.
— Он был у дяди уже тогда?
— Да, черт возьми, — буркнул отец, усмехаясь и качая головой. — Я говорил с твоей Энни.
Смех резко оборвался.
— Она не моя.
— Да ладно, Джейк. Ты решил порвать с ней? Девочка считала, что правильно поступает.
— Как? Донося на меня? Чтобы меня выгнали? Потому что именно это она и сделала. — Я замолчал, проведя рукой по волосам. — Дядя был так зол, папа. Он даже слушать меня не стал. Просто велел собрать вещи и сообщил, что ты скоро приедешь.
— Больше всего он злился на себя. По крайней мере, так он сказал мне. Когда я отправлял тебя сюда на лето, проинструктировал его, что тебе не должно сходить с рук всякое дерьмо. — Лицо отца резко посерьезнело. — У тебя с детства была склонность к саморазрушению, а после смерти матери она только усугубилась. Ты стал агрессивным. А когда лишился моего внимания и чувствовал себя брошенным, начал бунтовать. Тогда я не понимал. Это дошло до меня только недавно.
Меня весьма удивила его исповедь.
— Я злился. И горевал.
— Знаю. Я тоже. Просто не представлял, как с этим справиться.
— И я, — тихо признался, опустив голову. Затем резко выдохнул. — Думаешь, она сделала это специально, чтобы избавиться от меня?
— Ни в коем случае. Ее убивает даже мысль о твоем отъезде. И девочка страдает от того, что ты злишься.
— Как мне все исправить?
— Ну, для начала стоит поговорить с дядей. Он извинится, ты извинишься, он вернет тебе работу, и ты останешься здесь на последнюю неделю.
— А что насчет нас с Энни? — Поднял голову. — Я наговорил ей гадостей, а теперь жалею, и все потому, что ужасно разозлился. Не знаю, простит ли она меня.
— Эта девушка тебе небезразлична, Джейк?
Я кивнул, пытаясь проглотить огромный ком, застрявший в горле.
— Очень, — прохрипел я.
— Если чувствует то же самое, думаю, она выслушает тебя. И уверен, что простит. — Он снова улыбнулся. — Просто для начала освежи в памяти навыки просить прощения. Мой тебе совет.
Его слова немного приободрили, но внутри я все еще нервничал.
— Спасибо, что убедил дядю Боба, что я не облажался, пап.
— Он и сам знал. Еще упомянул, что этим летом ты отлично поработал, особенно в последние несколько недель. Это как-то связано с тем, что ты встретил Энни? — Папа поднял бровь.
— Она изменила меня.
— К лучшему?
— Определенно. — Неловко было говорить такое отцу. — Она заставила меня понять, что не обязательно все время злиться.
— Тогда лучше не отпускать такую девушку, Джейк. Ее стоит удержать. Она напоминает мне твою маму.
— Что?
— Одна из тех милых тихонь. И однажды ты осознаешь, что идеальная девушка все время сидела прямо перед тобой. — Он задумчиво улыбнулся. — Если она действительно такая, сделай все правильно.