Если бы он был другим, а она – другой, он бы похлопал ее по руке; а так – придвинул стул на вершок поближе.
– Что я могу сделать?
– Только вы и можете. Мне так неудобно…
– Что вы, что вы! Все, что в моих силах…
Он придвинулся еще на вершок.
– Вы… знаете моего брата?
Бакстер растерялся, но тут же сообразил, в чем дело.
– А, вы имеете в виду…
– Да-да! Галахада, конечно, не лорда же Эмсворта.
– Нет, мы не знакомы. Оба раза, что я жил в замке, его не было. А сейчас?
– Он здесь. Пишет мемуары.
– Да, я видел в какой-то газете.
Леди Констанс сделала то, что так близко к «ломанию рук».
– Там ужасные вещи, мистер Бакстер! Сплошная клевета на всех наших друзей. У нас вообще друзей не останется. Галахад знал буквально каждого, а запомнил – самое нелепое и позорное. И я…
– Вы хотите, чтобы я завладел рукописью и ее уничтожил?
Леди Констанс застыла, пораженная такой проницательностью.
– Да, – проговорила она. – Это странно, я понимаю…
– Ничуть, ничуть.
– …но лорд Эмсворт не хочет ничего делать. Вы же его знаете.
– Еще бы, еще бы!
– Такая беспомощность!.. Такая рассеянность!.. Глупость, я бы сказала.
– Вот именно.
– Мистер Бакстер, вся надежда на вас.
Бакстер снял очки, протер и надел.
– Я сочту за честь, леди Констанс, помочь вам. Завладеть рукописью нетрудно. Сколько экземпляров: один?
– Да, да, да. Я уверена. Галахад говорил, что еще не отдал машинистке.
– Тогда беспокоиться не о чем.
Какое-то время леди Констанс не могла найти слов.
– О, мистер Бакстер! – наконец сказала она.
3
Ноги занесли Ронни Фиша в ту часть угодий, где он ощутил знакомый острый запах, а поглядев, увидел, что находится рядом с резиденцией Императрицы. Подойдя ближе, он узрел и прославленную свинью. Склонив голову, дрожа хвостиком, она увлеченно ела.
Всякий любит смотреть, как другой ест. Ронни перегнулся через перильца и рассеянно бросил свой мячик. Тот ударился о спину медалистки и замечательно отскочил, очень уж поверхность хорошая. Минуту-другую так они и развлекались – Императрица ела, Ронни швырял мячик, пока ему не пришла в голову прекрасная мысль.
Дядя Кларенс любит природу. Он очень рад, когда кто-нибудь к ней возвращается. Следовательно, надо пойти и сказать, что ты прозрел и увидел: будущее Англии – в деревне. А потом попросить денег на образцовое хозяйство.
Сейчас, сейчас, сейчас… Не просто хозяйство, а такое, где разводят свиней! Да дядя Кларенс осыплет золотом! А там – немедленно жениться.
Мячик в последний раз проговорил «плямц!», ударившись о гостеприимную спину, и окрыленный Роналд помчался дорабатывать свой замысел.
4
Часто бывает, что со второго взгляда блестящие замыслы кажутся пустыми. С Ронни этого не случилось.
– Э, дядя Кларенс, – сказал он, входя через полчаса в библиотеку. – Насчет этих денег…
– Прости?
– Ну, моих денег. Я вот подумал, не взять ли мне немного…
– Ты хочешь открыть кафе?
– Нет-нет! Как можно! Честно говоря, Лондон мне надоел. Я хочу вернуться к земле. Города надо разгрузить. Земля – вот будущее Англии. Это мое мнение.
Что-то было не так. Лорд Эмсворт не смягчался. Может быть, плохо слышит?
– Земля, – сказал он погромче. – Надо к ней вернуться. Хочу завести ферму. – Он помолчал для эффекта. – Чтобы разводить свиней.
Лорд Эмсворт протирал пенсне. Глаза его в неприкрытом виде были еще неприятней.
– Свиней! – заорал Ронни, борясь с тревогой.
– Свиней?
– Свиней.
– Ты хочешь их разводить?
– Да, да, да! – проревел Ронни. – Сви-и-ней!!! – И вымученно улыбнулся.
Лорд Эмсворт надел пенсне.
– Для того, – проговорил он, дрожа всем телом, – чтобы целые дни бросать в них мячик?
– А… а… а?.. – проговорил Ронни.
Лорд Эмсворт встал. Казалось бы, в старой куртке с продранными локтями не выразишь оскорбленного величия – но нет! Он выпрямился во весь рост, а это немало, и прогрохотал:
– Я все видел! Нет, мячик! Что же это такое? – Пламя вырвалось из-под пенсне. – Ты понимаешь, что она – нервное, тонкое создание? Какие-то дурацкие мячики…
– Я… а… э…
– Что?
– Я не думал…
– Ты вообще не думаешь. То-то и плохо. Разводить свиней! Это ты? Ха-ха! Последний человек в мире…
Ронни Фиш ухватился за стол.
– Эй, в чем дело? – спросил Галахад, потревоженный воплями в маленькой комнате за библиотекой, где он писал свои мемуары. – Ты не мог бы, Кларенс, декламировать попозже?
– Он бросал в нее мячик! – горестно вскричал лорд Эмсворт.
Галахад не выразил ужаса.
– Ты хочешь сказать, – строго осведомился он, – что вы губите мою работу из-за этой свиньи?
– Этой! – вскричал лорд Эмсворт. – Господи! Неужели никто из моих родных не понимает, что она – лучшая свинья Англии? Кто получил два раза подряд медаль на выставке? А она получит, если некоторые не будут швырять в нее теннисные мячи.
Галахад нахмурился. Он не любил считать свиней по осени.
– Не зарывайся, Кларенс, – сурово сказал он. – На днях я зашел выпить пива в «Герб Эмсвортов», и там какой-то тип ставил три к одному на Красу Матчингема. Рыжий такой, косит. Не совсем трезв.
Лорд Эмсворт забыл и Ронни, и теннисный мяч – он забыл все. Именно этого он боялся.
– Это свинья сэра Грегори, – сказал он. – Пари предлагал его свинарь, Джордж Сирил Бурбон. Он служил у меня, ты же знаешь, но Парслоу его переманил. Подлость неслыханная.
Галахад свистнул.
– А, вот что! – сказал он. – Значит, свинарь Парслоу предлагает такое пари?
– Несомненно. Эта Краса получила в прошлом году вторую премию. С Императрицей ее не сравнить.
– Ты смотри, Кларенс, – посоветовал его брат. – Парслоу ее испортит.
– Испортит?
– Да. А не сможет – украдет.
– Что ты говоришь! Это немыслимо.
– Мыслимо. Парслоу – истинный угорь. Он бы бабушку свою испортил, если нужно. Я его знал в юности и скажу со всей уверенностью: если бы его бабушка выступала по классу жирных свиней, а он хотел ее устранить, он бы подсыпал яду в болтанку или там в желуди.
– Ой, Господи! – сказал потрясенный граф.
– Вот послушай. Намечался собачий бой. У меня был отличный пес, звали Кнут – и что же? Встретившись с его Банджо, он повалился на бок, зевнул и заснул. Я кричу, молю – безуспешно. Спит как убитый. Я абсолютно уверен, что юный Парслоу скормил ему шесть фунтов чистой вырезки с луком. Доказать не могу, но изо рта у него пахло, как из кухмистерской в Сохо летним вечером. Вот тебе твой Парслоу.
– Галахад!
– Да-да. Прочитаешь у меня в книге.
– Господи, Господи! – запричитал граф. – Надо немедленно увидеться с Пербрайтом. Я и не знал… не думал…
Он вышел, Галахад тоже собрался уйти, но Ронни его остановил.
– Дядя Галли!
Розовые щеки племянника пылали багрянцем, глаза сверкали странным огнем.
– Да?
– Ты правда думаешь, что сэр Грегори упрет Императрицу?
– Да. Я же говорил, он…
– Как же он ухитрится?
– Пойдет ночью к свинарнику и уведет.
– И спрячет?
– Да.
– Она же очень большая! Легче слона спрятать… А тащить!
– Однако ты идиот. У нее кольцо в носу.
Галахад удалился, Ронни сел в кресло, с которого так величаво встал его дядя. Стоять он уже не мог, вдохновение его ослепило, он сам удивлялся. Да, ферма – это умная мысль, но тут!..
Сможет он?
А что?
Но все-таки…
Нет, это невыполнимо.
А почему? Представим, что он все сделал – подошел, увел, спрятал. Отдаст дядя Кларенс что угодно тому, кто вернет свинью? Отдаст. Деньги потекут из его сундуков.
Но возможно ли это? Ронни задумался. Место он придумал с ходу – домик егеря в Западной роще. Там никто не бывает. Истинный сейф.
Подозрения? Навряд ли. Кто свяжет с уводом свиньи Роналда Фиша?
Как ее кормить?
Лицо его затуманилось. Да, это закавыка. Кто их знает, что они лопают, но жрут – как свиньи. Если вернуть дяде скелет, он не обрадуется. Кто же поможет? Хьюго?
Нет. Сообщник он прекрасный, но есть у него и недостатки. Если он узнает, что к чему, это узнает и весь Шропшир. Лучше прямо напечатать в газете или передать по радио. Прекрасный человек, но… Нет, не Хьюго. Так кто же?
– А!!!
Ронни вскочил с кресла и так заорал от радости, что дверь открылась.
– Не ори! Писать не дают!
– Прости, дядя Галли. Я придумал одну штуку.
– Дело твое. Как ты написал бы «навеселе»?
– Вместе.
– Спасибо, – сказал Галахад и снова исчез.
5
Дворецкий Бидж сидел у себя. Пиджак он снял, вообще расслабился, как расслабится всякий, если перечистил серебро и может отдохнуть часик-другой. Снегирь весело пел в своей клетке, но не мешал читать сведения о бегах в «Морнинг пост».
Вдруг он вздрогнул (Бидж, не снегирь). Двери открылись. Вошел племянник его хозяев.
– Привет, – сказал Ронни.
– Сэр?
– Заняты, а?
– Нет, сэр.
– А я вот заглянул.
– Очень рад, сэр.
– Поболтать.
– Превосходно, сэр.
– Давно мы не болтали, Бидж.
– Да, сэр.
– В детстве я тут у вас торчал.
– Бывало, сэр.
– Какие были дни, Бидж!
– Хорошие, сэр.
– Никаких забот. А случатся какие-нибудь, я нес их к вам…
– Несли, сэр.
– Я никогда не забуду вашей доброты.
– Очень приятно, сэр.
– Позже я пытался отблагодарить вас… Помните, как я подсказал Дрозда?
– Конечно, сэр.
– Немало выручили!
– Прекрасные результаты, сэр.
– А дальше? Как мы помогали друг другу!
– Я всегда рад помочь вам, сэр.
– Знаю, знаю. А потому, – Ронни нежно улыбнулся, – не сомневаюсь, что вы присмотрите за дядиной свиньей, когда я ее украду.
Такое лицо, как у Биджа, не могло все сразу выразить. Обалделость охватила уже две его трети, когда Ронни продолжил: