– Я не сижу на диетах, – попыталась оправдаться я. – У меня конституция такая.
– Нет, а я че? – возмущенно прогудела Таня, откусывая кусок пирога.
– А ниче! – парировала Лариса Ивановна. – Тоже у нас все фигуру бережет – после шести не ест. Ну, у нее, видишь… предрасположенность.
Женщина аккуратно постучала по своему животу.
– Ай, у нас и батя толстомясый, – ответила Танюха.
– Вот отец-то тебя не слышит! – пригрозила пальцем Лариса Ивановна. – Не толстомясый, а… кругленький.
Я во время их спора с невозмутимым видом продолжала пить чай.
– Ма, ну ты же знаешь, что камера прибавляет лишние килограммы? – проворчала Таня.
– Знаю-знаю, – кивнула Лариса Ивановна. – А вы… ты, Саша, в курсе, куда наша Танюшка собралась после учебы? В телевизор.
– Да, Таня мне рассказывала.
– И как ты к этому относишься? – сощурившись, поинтересовалась женщина.
– Как я к этому могу относиться? – немного растерялась я.
– Ма, да Сашка сама в театральном учится, – встряла Таня.
– Вот как? – Лариса Ивановна внимательно посмотрела на меня. – Ну хорошо, но Саша – девочка городская. А ты приедешь туда, как Фрося Бурлакова. А там таких, знаешь, пачками отсеивают…
– Вы не верите в Таню? – спросила я.
– Ох, да в том-то и дело, что верю, – махнула рукой Лариса Ивановна. Внезапно на ее глазах проступили слезы. – Она же у меня уже готовая артистка, и учиться не надо. Но только как я ее в город-то большой отпущу? Там же у вас преступники на каждом шагу.
Я промолчала, что за почти девятнадцать лет жизни в городе ни разу не столкнулась с криминалом. А вот в Николаевке, напротив, чуть под машину какого-то психопата не угодила.
– Ма, так Сашка в городе за мной и присмотрит, – простодушно отозвалась Таня.
Я чуть чаем не поперхнулась от неожиданности.
– У нее еще братик младший есть, мой ровесник. Тоже в следующем году поступать будет.
– Неужто и он в театральный собрался? – всплеснула руками Лариса Ивановна.
Я едва не расхохоталась, представив Митьку на вступительных экзаменах в свой институт.
– Не замечала за ним таких талантов, – ответила я. – Вообще он планирует на приборостроительный факультет.
Лариса Ивановна покачала головой:
– Ой, милая, мне это ни о чем не говорит. Но идея, что ты присмотришь за моей егозой Танюшкой, мне прям по душе пришлась. Нужно нам телефончиками-то обменяться…
– Обменяемся, – отозвалась я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не прозвучал обреченно.
Лариса Ивановна подробно разузнала, каким образом мы очутились в Николаевке, что думаем об этих местах, как дача, как соседи… Я так заболталась, что совсем забыла про магазин. А мне ведь еще обед готовить.
Когда я сообщила о том, что мне пора, Таня поднялась следом:
– У нас вроде хлеб закончился? Я с Саней схожу.
– Сходи, милая, – согласилась Лариса Ивановна. – Саша, заходи к нам еще. Очень ты интересная и душевная девочка.
– Спасибо. – Я даже как-то растрогалась. Мне Лариса Ивановна тоже очень понравилась.
Когда мы вышли за калитку, Таня произнесла:
– Спокуха, не надо будет пасти меня все время. Я взрослая и за себя постоять, если что, могу. Это я так, мамку успокоить…
На крыльце магазина мы увидели несколько незнакомых мне девчонок, которые со звонким смехом что-то обсуждали.
– Это и есть твои «бабы»? – спросила я, поворачиваясь к Тане. Но, судя по хмурому виду подруги, мое предположение оказалось неверным.
– Как же! Это Батурина со своей свитой.
– Какая Батурина? – не поняла я.
– Катька! Я тебе про нее говорила.
Я сразу вспомнила дом, в котором жила «стерва Катька Батурина». Конечно, во время экскурсии по Николаевке Таня не раз упоминала об этой особе.
Мы поднялись на крыльцо. Незнакомые девчонки тут же прекратили смеяться и с интересом осмотрели меня. Таню они будто не замечали. Я тоже мельком окинула взглядом девушек. Так, а кто из них Батурина?
Кажется, они встали плотнее, чтобы не дать нам пройти. Тогда Таня проскользнула мимо одной из девчонок, толкнув ту плечом.
– Широкая, что ли? – донесся до нас девичий презрительный голос.
Таня ничего не ответила. Мы зашли в магазин, а Катька и ее свита остались стоять на крыльце.
– Весело у вас, – тихо проговорила я.
– У нас давние контры, – пожала плечами Таня. – Батурина много себе позволяет. Хамло.
– А кто из них Батурина? – спросила я, когда мы подошли к прилавку.
– Да вон та… выдра крашеная. Блондинка.
Я осторожно обернулась и посмотрела в окно. Катя в этот момент закуривала сигарету.
– Как она за Соловьем увивается, это что-то. Вся деревня над ней ржет, – сквозь зубы проговорила Таня. – Только он на нее ноль внимания. А она как унижается… Но куда там? Ему только городских девчонок подавай. А она что? Не по Хуану там сомбреро. Хлеб сегодняшний?
Это Таня уже обращалась к продавцу.
– Соловей – это который местный Райан Гослинг? – решила уточнить я.
– Ну.
– А вы-то что с ней не поделили? – удивилась я. – Какие у вас общие интересы?
– Скажем так, у нее терки не со мной, а с моей подругой. А я за друзей горой.
– Я тебя поняла, – кивнула я, продолжая поглядывать в окно. Увидела, как Катя Батурина со своей свитой спускаются с крыльца. Я с облегчением выдохнула. Как человек неконфликтный, я старалась избегать подобных стычек.
Когда мы вышли из магазина, Таня поинтересовалась:
– Ты, кстати, как к танцам-то относишься?
– К танцам?
– Ну, на дискотеки в городе ходишь?
Я рассмеялась:
– Бывает и такое.
– Айда в субботу с нами? Подрыгаемся!
Я на мгновение задумалась. Если на танцах все пройдет весело и мирно, без «стенки на стенку» в лице «баб» Танюхи и «свиты» Катьки Батуриной, то почему бы и не сходить? Не припомню, что на вечер субботы в Николаевке у меня что-то запланировано. Можно и Митьку с собой позвать. Он не любитель подобных мероприятий, но сам иногда жалуется на однообразность дачных будней. Приглашу его «подрыгаться».
– Я согласна, – кивнула я.
– Тогда зайду за тобой, – весело отозвалась Танюха уже на бегу, припустив в сторону своего дома. – А пока меня мамка ждет. Брату привет передавай!
Я сидела на веранде, обхватив колени руками, и задумчиво смотрела в темное небо. Этот вечер был такой тихий, спокойный. Еще один день в Николаевке подходил к концу. Я посмотрела на соседний участок. Владимир Николаевич разводил костер.
– Чертовы комары! – раздался позади раздраженный голос Митьки. Брат сидел в кресле-качалке, отмахиваясь от надоедливых насекомых. Я обернулась. Митя в это время со всей силы ударил себя по уху. – Достали пищать!
– Погаси фонарь на веранде, – посоветовала я.
– Ага, чтоб сидеть здесь в потемках? – проворчал Митя. – Очень весело.
Я вновь задрала голову. Сизые облака плавно проплывали по темному небу.
– Мить, а чем бы ты сейчас в городе занимался?
– В приставку бы рубился, – буркнул брат.
– Какая скукотища! – воскликнула я.
– Можно подумать, ты бы провела свой вечер продуктивнее, – ухмыльнулся брат.
Я пожала плечами. Нет, точно не продуктивнее. Мне казалось, чем бы я ни занялась в этот момент, все было бы бессмысленно. По сравнению с этим черничным небом. Я вдохнула свежий вечерний воздух.
На веранду вышел отец.
– Вы уже приняли предложение Владимира Николаевича? – спросил он у нас.
– Какое? – удивилась я. – Нам с Митей никаких предложений пока не поступало.
Отец тоже глянул на соседний участок.
– Значит, Вова только меня успел пригласить. Что ж, поднимайтесь. Идем на званый ужин.
Мы с Митей не понимали, что он имеет в виду, но встали. Тут же к нам подошел Владимир Николаевич.
– Костер разжег. Сейчас будет рыбка на решетке – Андрей с утра наловил. А на гарнир запеченный картофель.
У меня аж слюнки потекли!
– Повезло нам с соседями, – негромко сказал мне Митька, когда мы шли на соседний участок. – С ужином можно вообще не заморачиваться.
– Ага, хорошо устроились, – кивнула я, припоминая еще и сладкий пирог, который за милую душу съела в обед у Танюхи.
Андрей с Тамарой Арсеньевной возились в этот момент с рыбой. Увидев нас, парень в знак приветствия кивнул мне и Мите. Я уселась на невысокую скамейку неподалеку от костра. Митя с отцом расположились в плетеных креслах, которые Владимир Николаевич предварительно вынес из дома. Вечер выдался прохладным. Я поежилась, несмотря на то что была в теплой мягкой толстовке. На голову натянула еще и капюшон.
– Маринад я готовила, – проговорила Тамара Арсеньевна. – А рыбку сын с утра наловил. И сам почистил.
С этими словами она нагнулась и чмокнула Андрея в макушку. Тот в это время, сидя на корточках, выкладывал куски рыбы на решетку. Казалось, Андрей ничуть не смутился проявлению материнской любви на глазах у чужих людей.
– Вы мой любимый кулинарный дуэт, – со смехом проговорил Владимир Николаевич.
Я покрутила головой в поисках Игоря. Его нигде не было. Видимо, он не участвует в этих семейных кулинарных поединках.
– У нас в этом плане солирует одна Саша, – сказал отец.
– Какая умница! – одобрительно кивнула мне Тамара Арсеньевна.
– Спасибо, – смущенно улыбнулась я.
Конечно, я не великий шеф-повар, но готовила довольно сносно. По крайней мере, отец с братом никогда не жаловались. Хотя куда им деваться?
– Зато Митя у нас всегда картошку чистит. И кастрюли со сковородками моет, – сказала я.
– Это не менее похвально, Митя, – звонко рассмеялась Тамара Арсеньевна.
– А? – откликнулся брат. Видимо, он уже был весь в мечтах о запеченной на огне рыбе.
Костер тихо потрескивал. Отец вел непринужденную беседу с Филатовыми-старшими, Митька клевал носом. Андрей время от времени молча переворачивал решетку с рыбой. Он сидел напротив меня, поэтому я непроизвольно бросала взгляд в его сторону. Однако Андрей ни разу не посмотрел в ответ, будто меня здесь и не было.