Но Игорь только достал из кармана пачку сигарет и закурил.
– А ты, Саша, и правда бестолковая дура, – проговорил Филатов, выпуская струю дыма.
Я промолчала.
– Это ж надо такому подонку, как Соловьев, безоговорочно поверить, – усмехнувшись, продолжил Игорь.
– Ты о чем? – откликнулась устало я.
– Артурчик твой сегодня девчонку какую-то местную в кусты затащил, а теперь из себя жертву строит.
– Врешь!
– Вру? – переспросил со злой усмешкой Игорь. – Ты знаешь, что испуганный Соловьев сказал в свое оправдание? Что девчонка сама долго напрашивалась, а он только хотел исполнить ее желание, затащив силой в кусты. А она, между прочим, звала на помощь. Думаешь, потом жертва рассказала бы кому-нибудь здесь о таком позоре? Тем более у Соловья в Николаевке родители не последние люди.
Я подавленно молчала. «Девчонка сама долго напрашивалась…» Наверняка речь идет о Кате Батуриной. Игорь потушил окурок и сел на песок рядом со мной.
– Ладно Андрей в это время домой возвращался. Он вообще сначала решил, что Соловей тебя потащил, поэтому… – Парень запнулся. – Поэтому так накинулся на него.
– Какой кошмар, – растерянно пробормотала я.
– Ну а тебе что этот молодчик рассказал? – спросил Игорь.
– Посоветовал разобраться со своими «женихами», – вздохнула я. Почему-то я ни на секунду не усомнилась в словах Игоря по поводу Артура. Давно у меня на душе кошки скребли. И вот… доскреблись.
– Вот он сука, – покачал головой Игорь. – Лучшая защита – это нападение. Он серьезно думал, что ты поверишь ему, а не Андрею?
– Он запретил вообще к вам приближаться и с вами разговаривать, – сообщила я Филатову.
– Знает ведь, что благодаря влиятельному папочке ничего ему здесь не будет, – сердито сказал Игорь.
– Неужели его никак нельзя наказать? – воскликнула я. – Он еще пригрозил, что так просто это не оставит… Я теперь опасаюсь за Андрея.
– Не беспокойся за него, – сухо ответил Игорь. – Разберемся.
Он поднялся с песка и протянул мне руку.
– Я хочу немного побыть одна, – призналась я. – Если ты не возражаешь. Господин Филатов…
– Ох, Мухина… Какая же ты… – усмехнулся Игорь и направился в сторону дачи, оставив после себя горький табачный запах. Парень шел точно такой же неспешной походкой, как и Андрей. Я сильнее закуталась в плед. Несмотря на теплый вечер, мне было холодно. И ладони на сей раз стали ледяными.
Я вспомнила, как начались мои каникулы. Как во второй вечер мы сидели на этом же месте и Игорь рассказывал страшную историю про ведьму, которая обезумела и повесилась на суку. Я посмотрела вверх. Над головой торчала та самая черная сухая ветка. В первый раз по моей спине от ужаса пробежали мурашки. Сейчас же я находилась на темном берегу одна, слушая негромкий плеск воды, ночные шорохи и жалобный крик какой-то лесной птицы. Но мне не было страшно. Глупо бояться собственных фантазий. Пора запомнить, что на свете нет ничего страшнее гнилых человеческих поступков.
Глава двенадцатая
Огромная луна заглядывала в окно. Она будто сговорилась с тревожными мыслями, чтобы помешать мне уснуть. Я перевернулась на другой бок. Кровать противно скрипнула. В комнате было очень душно, несмотря на распахнутую форточку. Когда же прекратится эта жара?..
Я вновь поменяла положение. Скри-и-ип-скрип. Поморщилась. Посмотрела на Митьку: брат дрых без задних ног. Еще бы, он ведь сегодня на рыбалку встал в такую рань…
Каким же гадом оказался Артур Соловьев! Страшно подумать, вдруг я действительно могла оказаться на месте Кати Батуриной? Бр-р… Нужно держаться от него подальше. Как бы мне хотелось, чтобы он больше не появлялся на нашей даче…
Скрип-скрип-скрип. Духота! Я осторожно поднялась с кровати и откинула в сторону простыню. Затем завернула подушку в матрас и, обхватив руками получившийся массивный сверток, тихо вышла из комнаты.
Спустившись на кухню, проскользнула мимо сопящей на полу Пуговки и вышла на веранду. Вот такая Пу защитница! А если б на моем месте был, например, воришка? Бдительности у собаки – ноль.
Я вышла во двор и, недолго думая, расстелила матрас на земле. Бросила подушку и плюхнулась на свое новое ложе. Ночь была теплая и звездная. Я растянулась на матрасе под огромной белой луной. Конечно, есть вероятность, что меня сожрут комары, но здесь хотя бы было чем дышать…
Сна ни в одном глазу. Это моя первая подобная ночевка. Лежать в полумраке на расстеленном на участке матрасе было немного странно, но так хорошо. Вновь охватило чувство беспричинного счастья, как тогда, когда мы с Митей катились на велосипеде по липовой аллее. Почему-то все мрачные мысли сразу улетучились. Остались только хорошие. Я даже тихонько рассмеялась. Ужас, веду себя как сумасшедшая!
Внезапно я услышала непонятный стук, который доносился с участка Филатовых. Я резко села и посмотрела в сторону соседнего дома. И тут же увидела Андрея. Парень с интересом глядел на меня, опершись плечом о деревянную балку крыльца.
– Ты почему не спишь? – негромко спросила я.
– Время детское, – улыбнулся Андрей. Шутки шутить вздумал? Кажется, был уже второй час ночи…
Андрей спустился с крыльца и направился ко мне. Я нервно теребила край подушки. Кто ж знал, что в эту ночь мне не одной не спится. Как назло, на мне эта глупая пижама: розовые шорты и футболка с нарисованными белыми барашками. Такой детский, глупый комплект… Тася на Новый год подарила.
Я машинально подвинулась. Андрей присел рядом со мной на матрас. Парень задрал голову и уставился на ночное небо, а я пялилась на его задумчивый профиль, не в силах отвести взгляд. Мухина, е-мое! Возьми себя в руки. Пока он не заметил… Тогда я тоже посмотрела наверх. Над нами яркой вереницей протянулись желтые звезды.
– В городе такого нет, – шепотом произнесла я. В ночной тишине мне показалось, что сказанная фраза все равно прозвучала слишком громко.
– Определенно, – согласился Андрей.
Мы замолчали.
– Я должна перед тобой извиниться, – несмело начала я. – Прости, что наговорила тебе столько всего там, на берегу… Я не знала, как паршиво обстоят дела на самом деле. Игорь мне все рассказал.
– Не стоит извиняться, – сказал Андрей. – Ты поверила мне, а не Соловьеву. Этого достаточно.
И снова неловкая тишина.
– Почему ты все-таки не спишь? – спросила я.
– Не знаю, – пожал плечами Андрей. – Не спится. В комнате душно и…
– … и лезет всякая ерунда в голову, – закончила я. – Понимаю тебя.
Андрей улыбнулся.
– Я такая впечатлительная. Из-за всего вечно переживаю. А вот Митька давно уже спит. Независимо от событий, которые происходят в его жизни, он никогда не жалуется на проблемы со сном. Даже перед самым важным экзаменом дрыхнет как ни в чем не бывало.
– Игорь такой же, – сдержанно рассмеялся Андрей.
Я вновь внимательно посмотрела на парня. Не знаю, что меня пьянило больше: близкое присутствие Андрея или запах летней ночи.
– Все-таки вы с Игорем совершенно непохожи, – сказала я. – Так сразу и не скажешь, что родные братья.
– Мы братья по отцу, – ответил Андрей, – матери у нас разные.
Его ответ стал для меня откровением. Конечно, Андрей не похож на Тамару Арсеньевну, в то время как Игорь – ее копия. Да и на отца Андрей походит разве что ростом и русым цветом волос. Значит, он в свою маму… Мне хотелось узнать, что произошло, почему так сложилась судьба у этого парня, но я тактично молчала.
– Мама умерла при родах, – сообщил Андрей, будто прочитав мои мысли. – Она была первой любовью отца. Они с первого класса сидели за одной партой. Через полтора года после случившегося отец женился во второй раз. От меня никогда не скрывали правду. Много рассказанных о маме историй и фотографий из прошлого… Но мое детство не было бы самой счастливой порой, если бы не женщина, которая пришла в нашу семью. Я никогда не чувствовал, что она любит Игоря больше. И, наверное, у меня язык бы не повернулся называть ее Тамара Арсеньевна… Потому что она – моя мама. Всегда ею была и будет.
Я вспомнила вечер, когда мы были приглашены на званый ужин – дегустацию запеченной рыбы. Как Тамара Арсеньевна с гордостью отзывалась о кулинарных достижениях сына, как при всех поцеловала его в макушку… Что ж, кажется, у них в семье действительно царит идиллия. Я немного замялась, раздумывая, продолжать ли такой щепетильный разговор. Ну, раз уж выдалась такая откровенная ночь, я призналась:
– Знаешь, а мы в чем-то похожи.
Андрей заинтересованно посмотрел на меня.
– Я тоже храню много маминых фотографий. На них она молодая, красивая… И везде смеется. Ее… не стало, – я замешкалась, потому что до сих пор не могла вслух произнести это страшное слово «умерла», – когда мы были совсем маленькими. Мите было всего три месяца. Но, в отличие от тебя, мы практически ничего не знаем о маме. Эта больная тема у нас в семье. Табу. После случившегося мы сразу переехали в другой город, чтобы начать новую жизнь. Чтобы отцу о маме ничего не напоминало. Мы даже не общаемся с бабушкой и дедушкой по линии матери. Кажется, у папы были с ними слишком натянутые отношения… А они и не ищут с нами встречи. Может, их уже тоже давно нет в живых, я не знаю.
Я вновь сбилась. Затем набрала больше воздуха в грудь и продолжила:
– Вот и остались у меня только фотографии. Все остальное приходится самой додумывать. Мы с ней внешне очень похожи. Иногда мне кажется, что отец как-то странно смотрит на меня. С такой болью в глазах… Наверняка я непроизвольно ему напоминаю о ней. Он ведь так больше и не женился. Из-за того что мы спешно уехали из родного города и больше туда никогда не возвращались, у нас с Митей нет возможности навещать ее… там… ты понял.
Я не смогла проговорить «на кладбище». Боже! Как сложно, оказывается, обо всем этом рассказывать. Я впервые так открыто с кем-то обсуждала маму. Даже с Митей мы избегали эту тему. Не знаю, почему я решилась на подобный разговор именно с Андреем. Может, потому, что и он был откровенен со мной?