– Понял, – ответил Андрей, взяв меня за руку. Я в знак благодарности за поддержку сжала его ладонь крепче.
– Думаю, нет смысла продолжать этот разговор, – слабо улыбнулась я, вновь посмотрев на небо.
Кажется, я никогда в жизни не видела столько ярких точек над головой…
– «Звезды будто вымыты хорошим душистым мылом и насухо вытерты мохнатым полотенцем. Свежесть, бодрость и жизнерадостность этих сияющих старушек необычайна», – процитировала я.
Андрей, по-прежнему не отпуская мою руку, покосился на меня.
– Это из романа «Циники» Анатолия Мариенгофа, – пояснила я. – Моя самая любимая книга. Когда читала ее впервые, хотелось выписывать буквально каждую строчку и заучивать все наизусть. До того грустно и красиво.
– Я не очень разбираюсь в литературе, – честно признался Андрей. – Единственное, что помню из школьной программы, – это Есенина. И то потому, что мы с пацанами подбирали аккорды на гитаре для его стихотворения… Как там у него?
Андрей на мгновение задумался.
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить…
Парень замолчал. Я, легонько подтолкнув его плечом, проговорила:
– «Я б навеки пошел за тобой хоть в свои, хоть в чужие дали…» Да, хорошее стихотворение.
Мне нравилось, что Андрей сидел так близко ко мне. Нравилось узнавать его. Нравилось, что он держал мою руку. И когда вот так долго смотрел мне в глаза, как сейчас, тоже нравилось… В эту жаркую душную ночь от его взгляда пробегали мурашки, будто моросящий дождик по моей горячей коже. Андрей опустил глаза на мои губы. И все мои мысли тут же улетели далеко-далеко…
– Думаю, все же пора отправляться спать, – хрипло проговорил Андрей.
Уснешь теперь тут.
– Ага, – с нескрываемым разочарованием откликнулась я. – Пора…
Парень тут же отстранился от меня. Мне не хотелось возвращаться в свою темную душную комнату. Тем более не хотелось, чтобы Андрей уходил. Поэтому я крепче вцепилась в его руку и быстро произнесла:
– Представляешь, что было сегодня утром? Я видела в воде огромную змею.
– Змею? – заинтересовался Андрей.
– Митя тебе не рассказал о нашем не самом добром утре?
– Наверное, не успел, – рассмеялся парень.
Тогда я принялась за повествование. Потом вспомнила еще одну забавную историю. И еще. Андрей подхватил эстафетную палочку и начал рассказывать, какие курьезы в детстве случались с ним и Игорем. Я старалась громко не смеяться, чтобы никого не разбудить. Давно мне ни с кем не было так легко. Я и не замечала, что летние ночи такие короткие. Мы проболтали всего ничего – а на горизонте уже показался рассвет. И сверчки, которые трещали где-то близко, под самым ухом, теперь потихоньку замолкали.
Проснулась я от того, что Пуговка начала лизать мое лицо. Я резко подскочила и ошарашенно посмотрела по сторонам. Было раннее утро со свойственной ему свежей прохладой. Я спала на земле на матрасе, под чужим одеялом, от которого приятно пахло мужским гелем для душа. Видимо, Андрей учтиво накрыл меня, чтобы не замерзла. Как это мило с его стороны. А ведь я даже не помню, как уснула…
Пу, обнюхав меня и удостоверившись, что со мной все в порядке (мало ли чего хозяйка тут разлеглась посреди двора), потрусила по тропинке вдоль участка. Интересно, как она вышла из дома? Может, отец уже проснулся и выпустил Пуговку? Или того хуже – Митька. А я надеялась встать раньше всех и вернуться в дом незамеченной. А теперь рассказывай, что за перформанс устроила с матрасом под луной.
Я сладко потянулась и поднялась с земли. Забавно, наверное, я проспала всего пару часов, но впервые за несколько дней чувствовала себя просто прекрасно. Будто продрыхла добрых двенадцать часов. Скорее всего, днем меня уже будет клонить в сон, но сейчас я бодра как никогда. Еще и птички так воодушевляюще над головой поют.
Я завернулась в одеяло Андрея, оставив матрас с подушкой во дворе, и осторожно прошла в дом. Тишина. Наверное, Пуговка вышла из дома, воспользовавшись моей вчерашней оплошностью. Я на цыпочках поднялась на второй этаж, дверь в нашу комнату была распахнута настежь, а вот у отца, как обычно, заперта. Я уже хотела проскользнуть к себе, как вдруг услышала негромкий монотонный голос папы. Странно, не сам же с собой он разговаривает. Да и во сне так много болтать не будешь. Я подкралась к двери и заглянула в замочную скважину.
Отец сидел за столом с телефоном в руках и что-то, видимо, надиктовывал своему собеседнику. Перед ним лежала целая гора каких-то бумаг. А еще я разглядела… что? Ноутбук? Вот это новости! «Предлагаю не пользоваться благами цивилизации во время отпуска!» – говорил нам папа. Ха! Конечно! Судя по тому, как он спокойно ведет беседу, в его комнате еще и связь отлично ловит.
– Да, Борис Венедиктович, конечно. Скоро буду! – удалось расслышать мне. Папа разговаривал со своим начальником.
Я, возмущенная до глубины души, вернулась в нашу с Митей комнату и прикрыла за собой дверь. Вот, значит, как отец на самом деле проводит отпуск. Встает с утра пораньше и, как прежде, работает. Кошмар! Нужно будет Митьке все рассказать. Интересно, как он к этому отнесется. Ведь мы, наивные, так радовались, что папа наконец за столько лет впервые полноценно отдохнет.
За завтраком отец сообщил нам:
– Дети, я должен съездить в город. Вернусь, скорее всего, только завтра утром.
– А зачем тебе туда? – поинтересовался Митя, намазывая хлеб маслом. Я еще не успела рассказать брату, что «учудил» наш папа.
– На работе возникли кое-какие неприятности, – тяжело вздохнул отец.
– Ну ты сказал им, что в отпуске? – подала я голос.
– Конечно! Но без меня, боюсь, не справятся.
– Что ж, поезжай, – безразлично пожал плечами Митька. – Думаю, ничего страшного.
– Ничего страшного, если денек поработаешь, – тут же встряла я. – Мы не пропадем.
– Я в вас и не сомневался, – рассмеялся отец.
– Сложно, наверное, будет влиться в рабочий процесс после такого долгого перерыва, – все не унималась я, следя за реакцией папы. – Целый месяц дела не трогал.
– Это точно, – согласился отец и глазом не моргнув. Внутри я кипела от негодования. А Митька, находясь в неведении, продолжал спокойненько жевать бутерброд.
После завтрака папа отправился в комнату собираться в город. Пока Митя мыл чашки, я подкралась сзади и зашипела:
– Прикинь, че!
Брат едва не выронил чашку из рук.
– Ты чего так пугаешь? – громко проворчал Митька.
– Тшш! – продолжила я. – Он работает!
– Кто работает? – не понял брат.
– Папа работает! – открыла я Мите тайну.
– Я знаю, – спокойно ответил брат.
– Как знаешь? – накинулась я на него. – И молчишь об этом?
– Так отец сам только что сказал, что на работу едет.
– Нет же! – еще больше рассердилась я. – Все это время, что мы в Николаевке, он работает. У него с собой есть ноутбук, книги, все бумаги… Он встает раньше нас и созванивается по телефону. Пока мы на речке, он тоже работает… А нам говорит: «Вы идите, я в лес схожу, прогуляюсь…» И еще рассказывал, как какую-то советскую фантастику читал, мол, любимая книга из детства. Тоже наверняка все выдумал. Нет, ну ты представляешь?
– У него есть с собой ноутбук? – загорелись глаза у Мити.
– Это единственное, что ты вынес из моего монолога? – пихнула я брата в плечо. В этот момент на кухню спустился отец. Налегке.
– Не дадите свой телефон? – спросил он. – Такси вызову.
Шифруется. Конспиратор! Мы молчали.
– Эй, с вами все в порядке? – с интересом уставился на нас отец.
– А твой телефон где? – спросила я.
– Ой, я его уже давно в руки не брал, – негромко рассмеялся папа. – Лежит где-то в комнате, разряженный…
Разряженный, значит. Мы с Митей переглянулись.
– Сейчас свой принесу, – сказал брат, отправляясь на второй этаж. Мы с отцом остались стоять на кухне. Я сверлила родителя сердитым взглядом, но папа делал вид, будто ничего не замечает.
– Держи! – Митя спустился на кухню и протянул телефон.
Отец, набирая номер, вышел на веранду и прикрыл за собой дверь.
– Видал, да? – негромко начала я. – А утром я слышала и своими глазами видела, как он разговаривает по телефону.
– Как видела? – удивился Митя.
– В замочную скважину.
– Фу, Саша, это так низко – подглядывать, – покачал головой брат.
– Иди-ка ты…
Входная дверь распахнулась. На пороге вновь появился отец.
– Ну что. Вызвал. Завтра постараюсь обратно на первой электричке.
– На первой и единственной, – встрял Митя.
– Не торопись! – откликнулась я, скрестив руки на груди. – Работай сколько душе угодно.
– Ага! – поддакнул Митя. – Мы разве против? Главное что?
– Что? – переспросил отец.
– Честность, папа, – подсказала я.
– Главней всего погода в доме, – согласился со мной и Митька.
Но отец, кажется, не придавал нашим намекам никакого значения. Он думал о своем.
– Как бы вы за вечер все-таки в неприятности не вляпались, – покачал он головой.
– Что мы, маленькие, что ли? – оскорбился Митя.
– Или глупенькие? – подхватила я.
– А можно я промолчу? – рассмеялся отец. – Ладно, надеюсь, что до утра обойдетесь без приключений. Пуговку за главную оставлю.
Весь вечер мы с Митей на кухне играли в карты. Внезапно брат, который сидел лицом к окну, протянул:
– О-о, это к тебе!
Мне даже оборачиваться не хотелось, чтобы посмотреть, кто там пришел. Ведь вчера, несмотря на мою отстраненность, я не сказала Соловью, что больше не хочу с ним продолжать общение. В глубине души я надеялась, что он все-таки больше не придет. Я поверила Андрею, а не ему. После того, что натворил Артур, я не хотела его видеть. А тут, похоже, придется еще и беседу с ним вести…
– Ты оглохла, что ли? – почему-то рассердился на меня Митя. – Говорю ж, гости у тебя!