– Я ведь, Майя, чувствую, что погубит его это место. Друзья у него плохие. Пьющие.
– Скажи мне, кто твой друг… – начала я.
– Неправда! – запротестовала Алиса. – Славка – не пропащий. Я его спасу!
– Спасительница нашлась, – хмыкнула я. Горбатого могила исправит. Разве она не знает эту поговорку? – Ну а Богдан тебе зачем?
– Я знаю, что Славка меня до сих пор любит. Сегодня увидит на дискотеке с другим, тем более с таким красавчиком, и сразу вернуть захочет. Я Богдана эти два дня специально на речку с собой таскала, думала, может, там Семенова встретим, но увы…
– Так ты использовала Волкова? – ахнула я. Поначалу эта новость сильно удивила. А потом я и сама не заметила, как меня охватило злорадство. А Богдан-то, кажется, на полном серьезе клинья к Алисе подбивает. Умора!
– Ну да. На войне все средства хороши, – пожала плечами Алиса. – Тем более Богдан твой, как оказалось, тоже не особо во мне заинтересован.
Алиса снова молча уставилась в окно с отсутствующим видом. Потом, словно очнувшись, взяла тушь для ресниц.
– Заключительный этап! – торжественно сказала она.
– А Семенов не набьет лицо Богдану? – осторожно спросила я. Злорадство злорадством, но все-таки мне не хотелось, чтобы Волкова тоже избили до полусмерти. – Что-то характеристика у твоего возлюбленного – так себе. Хоть сейчас на доску «Их разыскивает полиция».
– Нет, не должен, – не слишком уверенно сказала Алиса, подкрашивая мне ресницы. – Я ведь рядом буду. Не бойся, ничего с твоим Богданом не случится.
– Да не мой он! – рассердилась я. – С чего ты это вообще взяла?
– С чего взяла? – Алиса рассмеялась. – Да Богдан меня утомил своими беседами о тебе. Куда ни придем: «А вот Майя…», «А у Майи…». Или: «Надо Михайловой это место показать, она такое любит…»
– Да ладно? – с замиранием сердца спросила я. Тут же обострились все чувства. Краски стали ярче, звуки громче. За окном заполыхала рябина. – Раньше не замечала за ним такого.
Алиса склонилась ко мне еще ниже и прошептала:
– Знаешь, мне кажется, он еще и сам за собой этого не замечает.
Несмотря на наведенный марафет, на местную дискотеку мне идти все равно не хотелось. Весь день меня не покидало предчувствие беды.
Я долго разглядывала себя в карманное зеркальце, разлегшись на топчане. С улицы доносился смех Алисы, который уже не так сильно, но все-таки по-прежнему раздражал. Богдан, находясь в неведении, продолжал веселить симпатичную брюнетку. А она, придерживаясь собственного плана, охотно ему подыгрывала. Меня же распирало от противоречивых чувств: злорадство, жалость, страх, неизвестность… Его обманывают. Его обводят вокруг пальца! А может, он все-таки чует подвох и просто поддается? Да нет, быть такого не может. Разумеется, Волков все принял за чистую монету. Ведь он считает себя самым классным и неотразимым.
А если этот вечер закончится катастрофой? Если тот самый Семенов явится на танцы и устроит Богдану темную? Предупредить Волкова? Но что ему сказать? Не ходи, Богданчик, она тебя обманывает? Вдруг пошлет. Или снова решит, что это очередная детская выходка, я просто ревную и выдумываю всякие глупости. Сказала ведь утром при всех, что Богдан плохо танцует… Тогда Волков снова выведет в сени и отчитает меня как маленькую. От злости и бессилия на стену лезть хотелось. У меня всегда был запасной план на любую ситуацию. А сейчас даже основного плана не было.
Когда я решила все-таки никуда не идти, чтобы не трепать себе нервы, в мою темную комнату заглянула Светлана Матвеевна.
– Маюша, а ты на танцы с ребятами не собираешься разве? – удивилась она.
– Наверное, дома останусь, – сказала я. От душевных переживаний даже голова разболелась. Но несмотря на озвученное решение, мысли продолжали беспорядочно метаться. Идти или не идти? Как я могу бросить Волкова? Но с другой стороны, чем я там ему могу помочь? Я уселась на топчане и нервно закусила заусенец на большом пальце.
– А я тебе вот… принесла, – тихим голосом продолжила Светлана Матвеевна. И только сейчас я заметила у нее в руках какой-то сверток.
– Что там? – заинтересовалась я.
Светлана Матвеевна подошла к топчану и протянула мне пакет.
– Я Алиске как-то давно предлагала, а она только фыркала. Старомодные, говорит. «Вы что, бабушка, удумали?» Да и фигуры у нас с Алиской совсем разные. Я в молодости другая была. Как ты…
Я тут же, громко шурша, полезла в пакет. Вытащила оттуда пару платьев. Одно – красное, в горошек, с аккуратным белым воротничком. Второе – темно-синее в мелкий цветок. Развернула и прикинула на себя. Длиной до колена, приталенные. А еще до невозможности симпатичные! Платья чем-то походили на мое светлое, которое я замарала в болоте. То, правда, мне бабушка из Стамбула привозила. И подол у него короче.
– И Алиска отказалась от такой красоты? – покачала я головой.
– Тебе нравится? – удивилась Светлана Матвеевна. – Я их носила, когда мне, как тебе, восемнадцать было. В город ездила на свидания.
– Конечно, нравится! – Одно из платьев я даже к груди прижала. – Это ж винтаж!
– Слово-то какое подобрала, – улыбнулась Светлана Матвеевна. – Ну так носи. Для деревни-то сойдет. А то уж больно ты как мальчишка одеваешься… И красоты твоей за такими вещами не углядишь.
Я смутилась. За неимением теплых вещей по вечерам я по-прежнему разгуливала в богдановском худи. Да и не хотелось мне его отдавать, если честно.
Я спрыгнула с топчана и приложила платье. Покружилась, имитируя вальс. Подол игриво покачался из стороны в сторону. Я тут же вспомнила про макияж. Алиса так здорово меня накрасила… Даже на танцы сбежать захотелось. А если Богдан увидит меня, такую красивую, и влюбится? Откровение Алисы на мой счет грело душу. Хотя я вспомнила и другие ее слова, по поводу ревности и Семенова, и настроение сразу испортилось. Осмелившись, я все-таки спросила у Светланы Матвеевны, которая по-прежнему сидела на топчане и до этого с улыбкой наблюдала за моим дурашливым танцем:
– А кто такой Слава Семенов?
Светлана Матвеевна явно напряглась.
– А ты откуда про него знаешь?
Спросила она это таким ледяным тоном, что я даже растерялась. Светлана Матвеевна явно была в курсе большой влюбленности своей Алиски.
– От Ильдара Фаридовича, – ответила я.
– Славка – плохой человек, не вздумай с ним общаться, – отрезала Светлана Матвеевна. Я даже пожалела, что завела этот разговор и испортила женщине настроение. Вот же Алиску угораздило вляпаться! – Этот несносный пацан своими выходками мать в гроб свел. Царствие ей небесное!
Светлана Матвеевна перекрестилась. Со двора я вновь услышала голоса Богдана и Алиски и, чтобы перевести тему, вдруг снова спросила:
– Светлана Матвеевна, а вы умеете приворотное зелье готовить?
Этот вопрос как-то сам собой всплыл в моей голове.
– Приворотное зелье? – снова улыбнулась хозяйка дома. Женщина тут же немного оттаяла. – На кой оно тебе?
– Да так… – пожала я плечами. – Приворожить одного человека. Чтобы он о других девушках больше не думал никогда. Только обо мне. Но чтоб все время.
– Глупости все это, – поморщилась Светлана Матвеевна. – Любовь из ничего возникает. Это вспышка, искра. Вспыхнуло, и горишь.
– Ага, дотла, – вздохнула я, вспомнив разговор с Богданом на тесном топчане.
– Но есть у меня другое действующее средство. – Светлана Матвеевна хитро улыбнулась.
– Это какое же? – заинтересовалась я.
– Духи. Волшебные.
– Волшебные? – эхом отозвалась я, будто уже поддавшись чарам.
Вместо ответа Светлана Матвеевна поднялась с топчана. Я – за ней. «Волшебные духи» оказались спрятанными на кухне, в одном из многочисленных ящичков. Светлана Матвеевна протянула мне флакончик.
– Они пахнут зимой, – сказала она.
Я вдохнула необычный аромат. «Волшебные духи» пахли тающим снегом и речными травами. Такой аромат точно никогда не забывается.
И в эту секунду мне снова нестерпимо захотелось на танцы. Кружиться, кокетливо придерживая подол, там, где тебя никто не знает. Ты – чужачка. Секундное помутнение. Я схватила флакончик и прижала к себе. Почувствовала себя Золушкой, которую нарядили к предстоящему балу, крысу превратили в кучера, а тыкву – в карету.
Я отправилась обратно к себе – переодеваться. Ведь не хотела идти! Но платье в цветок и духи с запахом ладанного холода манили… А еще макияж водостойкий. Который, как обещала Алиса, продержится до самого утра. В полутемной комнате, снова любуясь на свое отражение, я вдруг показалась себе таинственной и незнакомой. Будто это и не я больше. И прежней никогда не стану.
На крыльцо я вышла в тихих синих сумерках. Алиса и Богдан уже были готовы. Брюнетка – в откровенном мини. Богдан – в брюках и светлой рубашке. Такой родной, загорелый, красивый… У меня болезненно заныло под ложечкой. Я снова вспомнила рассказ Алисы о ее неверном и безбашенном Семенове, который держит в страхе всю деревню. А если он сегодня все-таки явится на танцы? Нет, все-таки я должна предупредить Богдана…
Я видела, как Волков замер, когда я только появилась на крыльце. Сердце громко заколотилось. Светлана Матвеевна, которая вышла нас проводить, таинственно улыбалась. Будто она и была той самой феей, которая подготовила Золушку к предстоящему балу. Посмотрела я и на Алису. Та была вся как на иголках. Буркнула под нос: «Бабушка, ты все-таки пристроила свои платья», – и быстрым шагом направилась к воротам. Алиса явно нервничала перед предстоящей встречей. Я тоже волновалась. Над нами будто зависла черная туча. Скоро танцующий смерч сметет все на своем пути. О последствиях возможной «бури» и подумать было страшно. Один Богдан даже не подозревает, что нас всех ожидает. Не чувствует этот запах озона в воздухе.
Когда мы вышли за ворота, Алиса первой направилась в сторону построек.
– Догоняйте, – бросила она уже на ходу. Брюнетка даже не собиралась нас дожидаться.
Мы с Богданом остановились у того самого куста вишни, который пугал меня в первый вечер нашего пребывания в Юрьево.