– Ага, – отвечаю я, с удовольствием расправляя простыни на кровати. – Сделаю все возможное, чтобы к ужину присоединиться к вам.
После этих слов Ирен выходит из комнаты, а я остаюсь наедине со своей придуманной травмой ноги и бутылкой виски, которую оставил Билл. Я поворачиваю ее, чтобы прочитать этикетку: Oban 18-летней выдержки. Нюхаю свой пустой стакан и задаюсь вопросом, как, черт возьми, делают виски. Где-то на задворках сознания хранится информация о том, что его делают из картошки. Или это джин?
Я пытаюсь сосредоточиться на кулинарной части. Дикий чеснок. Я быстро гуглю «ягненок с диким чесноком» и обнаруживаю, что да, он действительно внешне похож на траву. Есть пара рекомендаций по винам к блюду, в том числе Côtes du Rhône, которое, как я смутно припоминаю, может быть у нас в меню. Но в основном я просто сижу и чувствую себя уставшей от недосыпания и комбинации ибупрофена с виски.
Возможно, мне нужно пропустить еще стаканчик, чтобы взбодриться.
Я быстро выпиваю еще одну рюмку, наслаждаясь теплом, которое струится по моему горлу. Но вместо того, чтобы взбодрить, оно тянет меня к столь необходимому сну. И как раз когда я нахожусь в том восхитительном состоянии сонливости, которое бывает только перед дневным сном, Джеймс влетает в комнату, сжимая в руках лист бумаги.
– Черт, следовало постучать, извини! – говорит он, задыхаясь, как будто бежал. Он встает надо мной, потом смотрит на постель, как будто собираясь сесть. Садится, и от его тяжести мое тело перекатывается в его сторону. Он смущенно встает и протягивает мне меню. – Я сделал очень приблизительную версию пораньше, чтобы ты смогла приступить уже сейчас.
– Можешь сесть, – говорю я, и он тут же садится снова. Он уже без туристического снаряжения, в джинсах, футболке и поварском фартуке.
Я заглядываю в меню и с облегчением вижу, что некоторые блюда довольно похожи на те, что были в первый вечер. Но в меню включена медленно обжаренная баранья лопатка с велюте из дикого чеснока – что это за велюте? – весенними овощами и хрустящим пармезаном, а это что-то новенькое.
– Cфtes du Rhфne? – предлагаю я слегка одурело, когда три рюмки виски и нурофен с кодеином начинают творить свою магию.
– Слишком дорого для дегустации, – быстро отвечает он. – Оно стоит девяносто девять фунтов за бутылку. Рассел поставил такую цену. Как насчет Гренаша?
– Спсбо, отличн, – говорю я невнятно.
Он улыбается мне, но не убирает меню.
– Ты напилась что ли?
– О боже, немного.
– Тебе нужно поспать.
– Мне точно нужно поспать. Анис вернулась без проблем?
– Да, и с охапкой кервеля, так что она справилась, – произносит Джеймс, поднимая лист бумаги повыше, так что он оказывается почти у меня под носом. Я понимаю, что он вежливо пытается всунуть его мне, но виски несколько ухудшает мое восприятие.
– Извини, – говорю я, забирая у него бумажку. Я опускаю взгляд на меню и вижу, что в него включено шоколадно-амареттовое желе с шотландским сорбетом из лесных ягод.
– Боже, я хочу это попробовать, – говорю я, закрывая глаза и вздыхая.
– Это вкусно. У него густая муссовая текстура, а ягодный сорбет придает неимоверную легкость, – широко улыбается Джеймс. – Это изобретение Анис.
– Я не знала, что она занимается десертами.
– Ну вообще она кондитер.
– Да, но я не знала, что она делает и настоящие десерты.
Джеймс странно смотрит на меня:
– Мы закончим через пару часов. Если ты сегодня не выдержишь, Рокси сможет тебя подменить.
– Я уверена, что мне станет лучше, – говорю я, внезапно желая снова оказаться с ним на смене.
– Хорошо, отлично, – вздыхает он. – И как только случилась такая неприятность?
– Да это я тупая. Кто ходит в лес в «конверсах»? Выгляжу как какая-то городская дурочка.
– Ничего, мы тебя всему научим.
– Боже, Джеймс, мы же только познакомились! – поддразниваю я.
Он выглядит до крайности смущенным, а затем на мгновение замирает, глядя на мой чемодан в углу:
– Ты не распаковала вещи?
– Еще нет, – бормочу я. – Хочу понять, понравится ли мне это место, прежде чем принять решение. Я даже не могу определиться с любимым вкусом мороженого, так что не особо надейся.
– Со мной то же самое. Почему люди пытаются заставить тебя выбирать? Ванильное? Шоколадное? Я хочу и то, и то.
Я смеюсь над ним. Он так трогательно серьезен. А потом чувствую небольшое облегчение от того, что выиграла несколько часов:
– Эй, спасибо большое за помощь. За то, что вытащил меня оттуда, как какой-нибудь принц-лесоруб или что-то в этом роде. И за то, что привел Красавчика Бретта – коновала. И за составление меню. Я у тебя в долгу.
– Красавчик Бретт?
– Это неоспоримый факт, – говорю я, пожимая плечами, – а знаешь ли ты, что Бретт – название дрожжей. Они попадают в вино и придают ему вкус старых спортивных носков и лейкопластыря. Вообще-то, если понюхать его вблизи, то описание очень точное.
Это единственное, что я запомнила из «Десяти фактов о вине, которые вы, вероятно, не знаете».
– Бретт?
– Да, Бретт – это винная грибковая инфекция, – серьезно сказала я. – Ему нельзя находиться рядом с вином…
– Хорошо. – Джеймс смотрит на пустой стакан рядом со мной, так что сразу становится понятно, что, по его мнению, мне нельзя находиться рядом с виски.
– Спасибо за все, Джеймс. Могу я называть тебя Джейми, как того красавчика из Outlander?
– Что такое Outlander?
– Порно в килтах. Это целый жанр.
Мне нравится, что его так легко заставить покраснеть. Я наблюдаю, как его красные щеки медленно возвращаются в норму, когда он смотрит на мою лодыжку, а потом снова на меня:
– Надеюсь, увидимся позже.
– О, я только хотела спросить одну вещь… – окликаю я его, когда он подходит к двери. – А что здесь делает Ирен?
– Ирен? – удивленно спрашивает Джеймс.
– Да, – киваю я, – откуда она? То есть извини, если это звучит странно.
– Все в порядке, она довольно странная.
– Скажи! – подхватываю я с расширившимися глазами. – Я имею в виду, она очень классная, но что она здесь делает? Она выглядит так, будто должна управлять художественной галереей, или магазином товаров для дома, или отделом шикарного нижнего белья.
– Она моя мама, – сообщает он так, как будто ему надоели вопросы.
– Подожди. В смысле? – кричу я, а он смеется, исчезая в коридоре.
Глава 10
Я внезапно просыпаюсь и в замешательстве резко сажусь в постели.
Где я? Мои глаза постепенно различают маленькую комнатку в коттедже, все еще не разобранный чемодан в углу, бутылку виски на тумбочке. Ногу, приподнятую мягкой подушкой.
Голова раскалывается, и воспоминания последних двух дней обрушиваются на меня, как ледяной душ. Я понимаю, как сильно устала. Полностью вымотана. Не только от целебного виски, но и от всего: от долгой поездки на поезде, от постоянной необходимости быть где-то или делать что-то с момента приезда. Но в основном от беспокойства.
Я смотрю на свой телефон. Время 15:30. Черт! Мой краткий отдых превратился в четырехчасовой сон. Воскресный обед, наверное, уже закончился, но до ужина осталась всего пара часов. Я обещала, что вернусь к нему, и времени на обучение снова ни черта.
Я лежу в кровати и смотрю на свежевыкрашенный потолок и гипсовые розочки вокруг светильника. Это напоминает мне дом моей бабушки на Уолсдон-стрит в Плимуте. Знаете, такой, с черным камином и маленькими изразцами с вычурными розочками вокруг него и с крошечным садиком с клубничной грядкой на заднем дворе. Бабушка страдала синдромом накопительства, но при этом была очень организованной. По дому еще можно было передвигаться мимо аккуратно сложенных журналов и коллекции стеклянных бутылок, но гостиная со временем стала непригодной для жилья. Когда она умерла, мы нашли газеты за 1945 год, одиннадцать столовых сервизов, двадцать восемь серебряных ложек, шестьдесят три тарелки из серебряной фольги и семнадцать мусорных мешков с одеждой, включая всю дедушкину.
Я полная противоположность бабушки: у меня всего пара чемоданов вещей, и я в любой момент готова отбросить все, включая, по всей видимости, и собственную личность.
Мой телефон вибрирует, и это Тим. Тим. Я почти забыла о своей второй жизни.
– Привет, – отвечаю я, чувствуя, как в правом виске сильно пульсирует.
– О! Привет, детка, – произносит он громким шепотом с таким знакомым сильным акцентом Северного Лондона, – я не думал, что ты ответишь.
– А, – отвечаю я, удивляясь, что он позвонил. – Хорошо, что ты позвонил, потому что мне нужна помощь. Мне нужно придумать хорошее оправдание.
– Что ты имеешь в виду? Все пошло наперекосяк?
– Я серьезно. – Я потираю висок свободной рукой. – Мне нужно свалить. Может, подойдет рак мозга как предлог? У меня есть все симптомы.
– Упс, – смеется он.
– Не смейся, – устало отвечаю я.
– Я так и знал, что ты все испортишь. Я рассказал об этом Деймо, и он считает, что ты с ума сошла. Он хочет знать, как ты получишь зарплату? Чьи данные будешь использовать?
– Я еще не думала об этом…, – признаюсь я, жалея, что ответила на звонок, на который он на самом деле не ожидал ответа.
– Слушай, я собираюсь на встречу. Мы начинаем судебный процесс против пенсионерки, которая, кажется, случайно подожгла свой дом. Я очень хочу выиграть это дело, потому что тогда выполню квартальный план.
– Это вдохновляет, – я.
Наступает минутное молчание, а затем он усмехается:
– Да что ты. С тобой все будет в порядке, Птичка.
– Я немного боюсь, – признаюсь я.
– Это конечно.
– Это конечно? – огрызаюсь я, чувствуя, что вот сейчас действительно разозлилась. – Ничего не хочешь добавить? Ты же мне в тот вечер сказал, что это отличная идея.
– Я был пьян и под кайфом, – шепчет он.
– Справедливо, – еле выговариваю я, – но мне нужно…
– В тот вечер мы знатно посмеялись, – перебивает он.