Через полчаса мы выходим на улицу. Солнце пробилось сквозь облака, и впервые за неделю я чувствую его на своей коже. Я немедленно снимаю пальто и поворачиваю лицо к небу.
– Солнце, – говорю я, – мой добрый старый друг, как я по тебе скучала.
– У тебя просто было плохое первое впечатление. Подожди. Может, лето здесь и длится всего три месяца, но это потрясающее время.
– Три месяца, – говорю я, смеясь. – Я бы не смогла жить в таком холодном месте.
Не знаю, зачем я это сказала. Так говорят люди. На самом деле, я не против холода. Я создана для него. Я ненавижу, когда слишком жарко, и загар на моей бледной коже ложится красными пятнами. Однажды я поехала с Хизер в Мадрид в разгар лета и провела три дня в своей комнате с закрытыми жалюзи, смотря «Чокнутую бывшую»[23] серию за серией и выходя только позавтракать и полюбоваться на закаты. После этого мы больше никогда не ездили вместе в отпуск.
– К этому привыкаешь. – Тон Джеймса немного обиженный.
– Люди говорят, что можно привыкнуть ко всему, – вылетает у меня изо рта. Он ничего не отвечает, я добавляю, чтобы прервать молчание: – Мы встречаемся с кем-нибудь еще?
– Нет, все, только эти двое сегодня утром. В любом случае, нам нужно вернуться к обеду.
Он говорит чуть отрывисто, и мне становится не по себе. Я хочу сказать ему, что люблю лучи солнца на лице, когда воздух прохладный, что влюбилась в Скай, и в порт, и в маленький замок с арочным мостом, но не уверена, что это прозвучит искренне.
– Хорошо. – Я следую за ним к машине.
Я оглядываюсь через плечо на красочный маленький порт Портри и глубоко вдыхаю этот соленый воздух с запахом рыбы. Затем останавливаюсь, достаю телефон и быстро делаю пару снимков гавани по дороге. Жаль, что нельзя выложить их в Интернет, но во всяком случае они останутся у меня на память. Потом спешу за Джеймсом, который уже сидит в машине.
– Извини, я фотографировала. – Я кладу пальто на заднее сиденье.
– Значит, не все так плохо. – Он смотрит на меня так, словно выиграл спор.
Затем он ищет глазами мои глаза. Я не отвечаю – не могу найти слов, – но улыбаюсь, а потом смотрю в пол.
Через минуту он захлопывает багажник и идет к водительскому месту, мы оба садимся в машину и почти синхронно пристегиваем ремни.
На обратном пути в машине ощущается странное напряжение. Это то же напряжение, что и в первую ночь, или нет? Возможно, я все нафантазировала. Для напряжения всегда нужны двое? Или его можно создать в собственной голове без посторонней помощи?
Джеймс наклоняется вперед, чтобы включить радио, а мы проезжаем мост Скай и возвращаемся по главной дороге в сторону отеля.
Я не хочу говорить о ресторане, потому что как только мы заговорим о нем, я снова стану Хизер, но помню, что мы должны были обсудить вечер Винного общества.
– Винное общество, – быстро бормочу я.
– Черт, да, – отвечает он. – Нам нужно придумать тему.
– Как насчет британских вин? – Я вспоминаю Винную премию. Это буквально единственное, что я знаю о британских винах: у них есть награды, и они сейчас в моде.
– Британские вина?
– Да, они сейчас в почете.
– Я знаю, знаю, – говорит он, быстро оглядываясь на меня, видимо, чтобы удостовериться, что я говорю серьезно, – ну, с меню у нас сложностей не будет.
– Я знаю, что много на себя беру. Но это отличная идея, правда же? – Я вспоминаю слова Ирен о том, что мне не хватает уверенности в себе. – Мы могли бы сделать что-то вроде уличной вечеринки, понимаешь? Какие-нибудь милые украшения в зоне бара. Сосиски в тесте для гурманов или что-то в таком духе. А на десерт какой-нибудь выпендрежный трайфл?
Джеймс смеется, а я съеживаюсь. Я сказала что-то глупое, но не знаю, что именно.
– Что?
– Это должно быть изысканно, – медленно произносит он. – Но почему бы не повеселиться в процессе. Сделать уличную вечеринку, достойную звезды Мишлен. Я имею в виду, что в основном мы проводим вечера каберне или вин долины Вахау или что-то в этом роде, – продолжает он, – но твоя идея игривая. Для нее весело будет готовить еду, это точно.
– Тебе нравится идея?
– Я считаю, это интересно.
– Но ведь есть и «но»?
– Дело в Расселе. Его нужно убедить, а у него определенно есть свои мысли. По поводу всего.
– Предоставь Рассела мне, – уверенно говорю я. – Конечно, если ты думаешь, что это может сработать.
– Я считаю, что это может сработать. Я считаю, что это прикольно. Очень в твоем стиле.
– В моем стиле? – Я пытаюсь выудить, что он думает обо мне. Люблю узнавать, какой меня видят другие люди, ведь мне так трудно оценить себя самой.
– Ну… неожиданное всегда в твоем стиле, – продолжает он, и мы еще немного едем в тишине, пока я наслаждаюсь этим сомнительным комплиментом.
– Я влюбилась в Скай, – переспрашиваю я.
– Правда? – переспрашивает он, переключая передачу, пока мы быстро выходим из крутого поворота, и его слегка заносит. Я хватаюсь за подлокотник и пытаюсь скрыть свой страх, глядя в окно, но машина тут же замедляет ход.
– Да, – отвечаю я, задыхаясь.
– Отлично! – Я украдкой смотрю на его лицо. Хотя мы уже на очередном повороте, он тоже бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем повернуть обратно на дорогу.
Потом снова смотрит на меня, и я краснею.
И как раз в тот момент, когда я думаю, что он почти идеален, по радио звучит Фил Коллинз, и Джеймс делает громче. Хотя, возможно, я могу простить ему это.
Полдень еще не наступил, когда мы сворачиваем на ветреную лесную дорогу, ведущую к отелю, но я не хочу, чтобы поездка заканчивалась. В тишине мне обычно неуютно. Меня мучает страх, если никто ничего не говорит. Нервное опасение, что скоро случится что-то плохое. Молчат потому, что думают о чем-то, о чем не хотят говорить. И хотя я понимаю, что это ужасно эгоцентрично, я не могу не беспокоиться, что они думают обо мне. Так было и в детстве; моя мама была мастером зловещего молчания.
Я знала, что это способ отгородиться от людей. Не подпускать меня. Не давать мне задавать вопросы типа «Куда делся телевизор?» или «Почему в заборе перед домом дыра?» Молчание держало меня подальше от кухни, где она копошилась, убирая улики, скрывая правду.
– Молчать легче, чем объяснять, что случилось что-то плохое, – шепнула мне двенадцатилетняя Хизер, когда мы отправились в одно из наших бесконечных субботних путешествий с карманами, набитыми деньгами. В деньгах не было недостатка, когда отцу было особенно плох, или их вообще не было, когда ему становилось лучше. Я называла их «деньгами на отвали».
Но сейчас – когда мы едем, и я смотрю на холмы с одной стороны и темную воду с другой – это совсем другое молчание.
Глава 14
Мы останавливаемся перед коттеджем, но Джеймс не выключает двигатель.
– Вылезай, – говорит он.
– Разве тебе не нужно тоже переодеться? – спрашиваю я.
– Нет, моя форма в шкафчике. В любом случае, я должен припарковать машину позади дома. – Он улыбается. – Ты ведь знаешь, что у нас сейчас сокращенное обслуживание? Так что неделя будет легкой, – говорит он. – Спасибо, что съездила со мной.
Тут он протягивает руку и касается моей. Я сразу же чувствую эту чудесную энергию взаимного притяжения, и теперь я уверена, что она существует не только у меня в голове. Он на мгновение задерживает свою руку, мы застенчиво улыбаемся друг другу, и затем он ее убирает.
– Было весело. – Я вылезаю из машины, но прежде чем успеваю закрыть дверь, он снова заговаривает.
– Хизер, – говорит он, глядя на ручной тормоз, потом на меня и снова отворачиваясь. Как видно, он нервничает. – Может, в выходной день вернемся на Скай пообедать или типа того? На дальней стороне острова есть одно местечко с морепродуктами…
Это свидание? Кажется, да. Я чувствую слабость в коленях. Все как положено, как люди и рассказывают: у меня кружится голова, и я словно потеряла контроль над своим телом.
Он колеблется и смотрит куда угодно, только не на меня, потом мимо меня, потом на свой ручной тормоз, потом снова на меня. Я не хочу тянуть с ответом и не хочу показаться странной, но я в легком шоке.
– Пообедать?
Если бы это был Тим, я бы ответила что-то вроде:
– Что, поужинать для тебя слишком дорого?» или «Не хочу появляться с тобой на людях.
Но я не уверена, что Джеймсу это покажется смешным, к тому же вопрос настолько искренний, что я чувствую, что должна ответить в том же духе.
– Можем поделать что-то другое. – Ему явно неловко. – Хочешь, порыбачим? Или поедем в Инвернесс? Можем поехать компанией. Я просто думаю, что ты недавно здесь, а я знаю все как свои пять пальцев. Если тебе понравился Скай, мы могли бы изучить его получше…
Он замолкает, и я думаю, не самое ли длинное предложение он произнес за всю свою жизнь. Боже, он так мне нравится! Но я не могу пойти на свидание с Джеймсом. Даже если он искренне заинтересован во мне, он думает, что я Хизер. Это катастрофа. Катастрофа.
И тут меня осеняет: Джеймс живет на западном побережье Шотландии и работает в этом отдаленном отеле большую часть своей взрослой жизни. Он отнюдь не бескультурен, но он мало что знает о жизни. Его интерес ко мне логичен: я единственная свободная женщина здесь. У него просто нет выбора.
Но пока мой разум блуждает по уютным комнатам под названием «страх и ненависть к себе», я понимаю, что это неправда. Я ему нравлюсь. Я никогда не нравилась никому вроде Джеймса. Если каким-то чудом в Лондоне находятся одинокие парни тридцати лет, они ищут женщин, у которых все в порядке. Мне нечего им предложить. Ни карьеры. Ни денег. Ни большого семейного дома в Сассексе.
– Если бы ты перебрался в Лондон, тебя бы съели заживо, – бормочу я.
– Что? – напряженно переспрашивает он. Мне нужно что-то ему ответить.
– Рыбалка звучит отлично, – говорю я, возвращаясь в реальность. Мне нравится Джеймс. Очень. А он думает, что я Хизер, а я лгу ему и всем остальным, и если этот флирт перерастет во что-то большее, разразится катастрофа. Но рыбалка это непринужденное занятие. Не надо сидеть за столом напротив друг друга и смотреть друг другу в глаза.