– За абсолютно новый «Лох-Дорн», – повторяем мы все, звеня бокалами. Я обнимаю Рокси, а затем Ирен.
– Да расплатимся мы с кредиторами и разозлим конкурентов! – торжественно произношу я, и все смеются. Я ловлю взгляд Джеймса и пока размышляю, уместно ли будет обнять его, понимаю, что он уже направляется в мою сторону. Он обнимает меня и шепчет мне на ухо «Молодец», и тепло его дыхания на моей шее заставляет меня отстраниться от приступа внезапного стеснения.
– И ты тоже молодец! – Я потягиваю вино из бокала и чувствую, как горят щеки.
– Разве она не умница? – Билл ухмыляется и легонько хлопает меня по спине. – Сделала все на «отлично». – Я с восторгом замечаю, что Билл не присоединился к поглощению просекко.
– Спасибо за помощь, Билл, – благодарю я.
Я оглядываю комнату и ощущаю что-то необычное для меня. Конечно, в первую очередь счастье, но и кое-что другое. Я хочу сказать, что чувствую себя частью команды, но это не совсем то. Я смотрю на Ирен, которая почти упала на барную стойку от облегчения, и отрываюсь от магнетизма Джеймса.
– Как ты себя чувствуешь? – мягко спрашиваю я. – Хочешь еще бокал?
– О да, давай, – говорит Ирен, улыбаясь. – Если каждый из нас сможет проявить ту же самую энергию на банкете по случаю окончания съемок фильма в следующий вторник, нас ждет успех.
– Это очень важный банкет?
– Ключевой. Если мы проведем лучшее событие лета, люди узнают об этом и начнут бронировать у нас большие свадьбы и другие мероприятия на следующий год. А это огромный источник дохода для нас.
– Я уверена, что мы справимся.
– О, я думаю, тебя там не будет, так что не волнуйся. Обычно нам не нужен сомелье, так как там очень маленькая винная карта. К тому же тебе нужно быть здесь.
– Ну, я уверена, что ребята справятся.
– Знаю, знаю. Я так горжусь всеми, что готова заплакать, правда. Они все так много работали и так далеко продвинулись! У некоторых был только самый базовый опыт. Просто местные ребята, правда. И посмотри на них сейчас! Это настоящее чудо.
– Великолепно. – Я наполняю ее бокал. – Все проделали потрясающую работу.
«Все, включая меня», – думаю я про себя, и по моему лицу медленно ползет улыбка.
И тут я понимаю, что то, что наполняет мое сердце, – это не только чувство принадлежности команде. Это гордость за себя. Тихая, личная гордость.
Хорошее ощущение.
Глава 21
Коттедж Ирен в точности такой, как я ожидала: эксцентричный, с мягкой мебелью в ярких тонах и причудливыми маленькими украшениями в стиле модерн; гостеприимный, с овчинами и кашемировыми пледами; и практичный, с мебелью и полами из твердых пород дерева. Поездка на машине Джеймса заняла всего восемь минут, но я знаю, что Ирен живет в отеле большую часть недели, и мне немного жаль, что это место так часто пустует.
Джеймс одет в джинсы и черную футболку, а на поясе у него повязан фартук в сине-белую полоску.
– Ты такая смелая, надела белое, – замечает он.
– Я надеюсь, что это подчеркнет кровь, – говорю я, доставая большой мясницкий нож из деревянного блока, стоящего рядом. К счастью, он смеется. От этого я краснею и резко отвожу взгляд.
– Итак, шутки в сторону. Что ты умеешь готовить?
– Подгорелые тосты, – отвечаю я, а он качает головой:
– Я просто не могу в это поверить. Ты работаешь в ресторанах! А что ты делаешь дома, в Лондоне?
– Покупаю готовое. Плюс моя подруга… Соседка по квартире любит готовить.
– Серьезно? А как насчет твоего парня?
– О, – я чувствую, что опять краснею, – ну, он больше любит перекусить шаурмой по дороге домой.
И это еще мягко сказано. В последний раз мы ели вместе в нашей обычной забегаловке в Бермондси. Тим, как всегда, заказал меню номер один: два яйца, два куска бекона, две сосиски, помидор, грибы, жареный тост и черный пудинг, к которому он так и не притронулся. У меня был тост с запеченной фасолью и чашка сладкого чая. Настроение было похмельно-унылым, а Тим был вонючим, потным и раздражительным.
– Ладно, ладно, ладно. – Я пытаюсь забыть серое лицо Тима. – Я могу поставить курицу в духовку и следовать инструкциям по запеканию. Могу почистить картошку и морковь. Но у курицы не получается хрустящей корочки, а грудка выходит сухой. Я не могу как следует взбить яичные белки. И не знаю всех настроек духовки. Например, что такое вентилятор с кругом и вентилятор без круга? Если честно, с готовыми блюдами все понятно: от них сильно не располнеешь и есть большой выбор. В один день – карри, в другой – пюре.
– Боже, это удручает. – Джеймс качает головой. – Я не могу заставить тебя полюбить готовить, Хизер, но я собираюсь, черт возьми, попытаться.
Затем он объявляет, что сразу бросает меня в воду и будет учить делать суфле.
– Ты слышал, что я сейчас говорила? Я не смогу приготовить суфле, – напоминаю я ему.
– Сможешь, – возражает он, бросая мне фартук.
– Я даже не знаю, что такое суфле, кроме того, что это пафосное блюдо. И буквально ни один человек в наше время не готовит суфле на ужин.
– Яйца разбивать умеешь?
– Да.
– Сможешь помешать что-нибудь на огне?
– Да.
– Умеешь смотреть на часы и сможешь услышать сигнал будильника?
– Да?
– Тогда ты сможешь приготовить суфле. Положи масло в маленькую кастрюльку.
Он вдруг стал очень властным, и мне это нравится.
Я тянусь вниз под плиту и достаю кастрюлю, которая кажется мне маленькой, но он аккуратно забирает ее у меня из рук и передает мне что-то еще меньше, но очень тяжелое, рассчитанное на пару стаканов молока, не больше.
– Прости, не то.
– Все в порядке.
– Он прикусывает нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Да он получает от этого удовольствие! А я получаю удовольствие от его удовольствия. Он дает мне новенький фартук, типа того, который дарят на Рождество. На нем нарисована размеченная коровья туша: передняя четвертина, вырезка, кострец.
– Как мне включить эту штуку? – спрашиваю я, кося под дурочку.
Он наклоняется ко мне, и его предплечье касается моего плеча, когда он нажимает на кнопку газа и ждет, пока она зажжется. Я чувствую тепло на плече там, где была его рука, и теперь хочу, чтобы другие части моего тела оказались у него на пути. Близость к нему так отвлекает, что мне трудно сосредоточиться.
– Это определенно не самые подходящие условия для приготовления суфле, – бормочу я.
– Сними кастрюлю с огня и добавь муку. Да. Вот так. Соус называется «ру».
– Потому что у него ру-мяный вид?
– Сконцентрируйся, – приказывает он. – Теперь снова поставь кастрюлю на медленный огонь и готовь две минуты, постоянно взбивая. Нет, это не взбивание, это перемешивание. Нужно приложить немного усилий. Вот так.
Он отбирает у меня венчик, и наши пальцы соприкасаются. Смесь стресса и сексуальной химии бьет через край, и я хочу предложить выпить, чтобы успокоить нервы, но не уверена, что это благоразумно.
Он начинает взбивать и делает это правильно, сильно. Я замечаю легкое напряжение его рук и решаю, что теперь его руки – официально моя любимая часть тела.
Джеймс подходит к большому холодильнику из нержавеющей стали, достает копченую пикшу и вынимает из вощеной бумаги.
– Во сколько вернется твоя мама?
– Позже. Через несколько часов.
– О, я думала, она будет здесь.
– Она собиралась, но я попросил ее оставить нас вдвоем. Пахнет печеньем?
– Нет, скорее копченой рыбой?
– Нет, ру? В кастрюле.
– О, да, думаю, да. Типа того. Оно стало бледно-коричневого цвета.
– Круто! Теперь молоко. – Он протягивает мне небольшой кувшин из нержавеющей стали, и я выливаю все его содержимое в кастрюлю.
– Ах… придется начать все сначала, – говорит он, забирая кастрюлю у меня из рук. – Молоко нужно добавлять медленно.
– Вот черт! Извини.
Он опрокидывает мою смесь с комками в раковину, вытирает кастрюлю и возвращает мне. Я вхожу в роль безнадежной студентки, надувшись и сделав кокетливые глазки.
– Не надо. – Он качает головой, пытаясь подавить смех.
– Что?
– Ты здесь, чтобы готовить. – Он вставляет дает мне в руку ручку кастрюли. – Масло! – рявкает он, и я прикусываю губу от восторга.
Но потом я поворачиваюсь к плите и вспоминаю, что вообще-то я хочу готовить, хочу чему-то научиться. Я беру кусок масла, оглядываюсь на банку с мукой и понимаю, что совершенно забыла, что только что делала.
– Уф. – Я поворачиваюсь к Джеймсу. – Я не помню, сколько нужно муки. Я безнадежна.
– Не говори так. Как только ты освоишь базовые правила, ты сможешь приготовить все что угодно. Я знаю, что суфле кажется очень сложным, но с ним ты научишься куче разных техник.
Я решительно киваю и начинаю снова. На этот раз, когда дохожу до молока, делаю паузу, чтобы спросить, как его вливать.
– Понемногу, постоянно взбивая. Мы хотим получить густой, блестящий белый соус.
– Хорошо, – говорю я, желая притвориться, что у меня не получается, чтобы он показал мне еще раз.
– Пора сосредоточиться, соус густеет, – велит Джеймс, и я переключаю все свое внимание на кастрюлю.
– То что надо? – спрашиваю я и с изумлением вижу, как в кастрюльке появляется именно то, что он описал. Густой, блестящий белый соус. Он окунает в него десертную ложку, и соус прилипает к ней. Я опускаю туда палец и медленно слизываю жидкость, пытаясь понять, какова она на вкус, но она ни на что особенно не похожа, кроме, возможно, чуть сырного, густого молочного напитка. Я облизываю губы.
– Больше так не делай. – Джеймс забирает у меня кастрюлю.
– Извини, это было негигиенично. – Я ополаскиваю палец под краном.
– Ну, и это тоже. – Он качает головой. – Поздравляю, Хизер. Ру – это один из классических соусов. На его основе готовят бешамель, испанский соус и велюте, он загущает любой суп или рагу.
– Классический соус? – повторяю я.
– Да.
– О-о-о, он такой универсальный, – вздыхаю я. – Просто Мадонна среди соусов.