– Мне все равно, – говорит он в конце концов чрезвычайно вежливо.
– Хорошо. – Я проскальзываю обратно к бару, чтобы взять две кожаные папки с меню и попросить Билла принести бутылку газированной воды.
– Я забыла предложить воду, – жалуюсь я. – Вот же блин! Мы с Рокси обычно работаем в паре, и я просто забыла.
– Не волнуйся, – успокаивает он. – Это просто нервы. Он видел такое миллион раз. Ты еще отыграешься.
– И меню, – мрачно констатирую я.
– Глубокий вдох, – советует Билл. – Ты сможешь. Просто предоставь им фантастический выбор вина, налей по бокалу, и все. Об остальном позаботится Ирен.
Я киваю ему и возвращаюсь к столу, подхожу к Джошу справа и наливаю ему воду в соответствующий бокал, а затем перехожу к его гостю, чтобы сделать то же самое.
– А я возьму «Буравчик», – сообщает его гость, тепло улыбаясь мне. Я вижу, что он понимает, как я нервничаю, и благодарна ему за выражение солидарности.
– Превосходно. Ваш официант скоро подойдет, – продолжаю я, – а пока дегустационное меню находится в начале меню вместе с подобранными винами. Я с удовольствием расскажу вам обо всем. Вернусь через минуту.
– Не могли бы вы рассказать о них сейчас? – просит Джош.
– Обо всех винах?
– Нет, только о тех, которые указаны в дегустационном меню, – драматично вздыхает он и добавляет, закатывая глаза в сторону своего друга: – Знаете что? Дайте нам минутку, и мы вас позовем.
Я убегаю, как испуганная горничная.
А потом я злюсь. Внутри меня все кипит. Я не могу сдержать поток ярости и продолжаю думать о том, как было бы здорово ударить Джоша его рыбным ножом.
Я пробираюсь обратно через дверь кухни и, возможно, слишком сильно толкаю двери, так что они громко стучат. Там стоит Джеймс с выжидающим, взволнованным выражением лица. Это меня тоже злит. Его глупое, детское лицо с улыбкой и желанием узнать, как все идет. Я слышу звуки рубки, жарки и варки, Анис выглядит так, будто готовит закуску из перепелов и хаггиса одновременно, и я фантазирую о том, как сброшу ее на голову Джошу.
– В этой водолазке он похож на черепаху, страдающую запором, – бросаю я Джеймсу, проходя в подсобное помещение. Там я шагаю взад-вперед, пытаясь отдышаться. Джеймс занят тем, что достает закуски, но постоянно смотрит на меня, и я вижу, что отвлекаю его. Я не хочу выбивать его из колеи.
– Хизер? – Билл входит в комнату. Я пытаюсь выпрямиться и перестать злиться.
– Да?
– Он хочет обсудить карту вин.
– Черт бы его побрал, – хмурюсь я.
– У тебя все получится, – повторяет он, но теперь я понимаю, что он так же неуверен, как и я. Он тоже мне не доверяет.
– Уже иду, – вздыхаю я и прохожу обратно в кухню, где Джеймс таращится на меня, а затем протискиваюсь в двери. Но что-то возвращает меня в суровую реальность. Ирен, которая стоит у бара, сжимает в руках меню и смотрит на меня в поисках уверенности. Это отрезвляет, и я вдруг понимаю, насколько высоки ставки на самом деле. Не для меня, а для них.
Я закрываю глаза и медленно выдыхаю низом живота. У меня получится отыграть все назад.
Я медленно подхожу к Джошу, готовая исправить свои ошибки. Это всего лишь маленькая оплошность, говорю я себе. Любой мог облажаться. Это просто нервы.
– Снова здравствуйте, я так понимаю, вы хотите обсудить дегустационное меню? – начинаю я, и меня поражает, как непринужденно это звучит.
– Ну, вообще-то, карту вин, – возражает Джош.
Я смотрю на него, на его маленькое самодовольное лицо, наполненное надменным превосходством человека из хорошей семьи, и ненавижу его. Поток гнева рвется наружу.
– Мы хотели бы обсудить несколько дополнительных вариантов для дегустации. Я не фанат рислинга, а Холланд не пьет белое.
Я ему не нравлюсь. Просто совсем ему не нравлюсь, вот такие дела. Такое уже бывало. Мой голос. То, как я держусь. Эти люди словно чувствуют запах более низкого класса, исходящий от тебя. Я не в их клубе.
Я делаю вдох и погружаюсь в тему. Стараюсь не думать о Джеймсе и Ирен и пытаюсь найти правильные слова:
– Может быть, я могу предложить вам «Грюнер вельтлинер» вместо Рислинга? И у нас много розовых вин.
– Меня устраивает «Грюнер вельтлинер», если это все, что у вас есть, – надменно заявляет Джош.
– А что делать мне, если я пью только красное? – спрашивает Холланд.
– Ну, вы в полной заднице, потому что три из семи блюд в этом совершенно божественном дегустационном меню нельзя запивать красным.
Эти слова вырываются у меня против моей воли, и я хочу засунуть их обратно. Они звучат насмешливо и саркастично, а не игриво и остроумно, и я снова чувствую себя Птичкой образца пары месяцев назад с грузом неудач и разочарований на плечах. Я злюсь на весь мир за то, что он не был добрее по отношению ко мне.
Холланд хохочет, но я думаю, что это смесь шока и смущения, а потом я обращаю внимание на Джоша, который выглядит так, будто он кот, которому достались гребаные сливки. Как будто он раскусил искусственный пафос этого места и будет наслаждаться написанием мерзкой статейки на восемьсот слов о том, что западное побережье Шотландии такое неизысканное и хамское. Я все испортила.
– Как думаете, «Божоле» достаточно легкое? – спрашивает Джош, потому что, очевидно, теперь он выполняет мою работу.
– Кажется, вы знаете ответы на все вопросы, – огрызаюсь я, не в силах остановиться.
Что я творю? Почему иногда я так стараюсь, а потом в последний момент терплю неудачу? И при первых признаках неудачи веду себя еще глупее?
Приходит Билл с «Буравчиком» и смотрит на меня через стол. Он пытается заставить меня успокоиться, но, честно говоря, только давит на меня еще сильнее. Я жду, пока он закончит, и ломаю голову, как поступить с этим засранцем.
– Да, я согласен на «Божоле», – произносит Холланд, и я понятия не имею, как долго я здесь стою, но все точно не в норме, и у меня сужается поле зрения, что означает, что паническая атака неминуема. – Джош меняет «Рислинг» на «Грюнер вельтлинер», верно, Джош?
– Да, все правильно. Идеально. – Он возвращает мне меню. Что-то изменилось в его тоне: теперь в нем жалость?
Я изо всех сил стараюсь спокойно забрать его и улыбнуться:
– Спасибо.
Затем я поворачиваюсь на пятках и направляюсь к бару, где нервно крутится Ирен. Я смотрю на нее, и мне становится тошно.
– Мне нужно выйти, – сообщаю я. – Меня сейчас стошнит.
Я прохожу через двери в комнату персонала и разражаюсь слезами.
Глава 26
Возможно, я исчерпала неисчерпаемое терпение Ирен.
Она вошла и обняла меня с материнской заботой, но ее объятия были не такими крепкими, как обычно. Она успокаивала меня, что все уладится, но ей нужно позаботиться об удачном завершении вечера. Если я не справляюсь.
– Если ты не в состоянии работать, возьми выходной, – предложила она. – Что сделано, то сделано.
Я посмотрела на нее сквозь слезы, и ее тон немного смягчился.
– У нас у всех случалось такое. Иногда нервы берут верх. Ты просто возвращайся в коттедж, прими горячий душ и ложись спать. Хорошо?
Я кивнула, а затем, когда она ушла, расстегнула рубашку, бросила фартук прямо с блокнотом и со всем остальным в корзину для белья, поклявшись, что, несмотря ни на что, я уволюсь и оставлю их вариться в собственном супе.
Но я не могу так поступить. Поэтому сейчас я опустила голову на руки, не в силах пошевелиться. Я начинаю успокаиваться, смотрю на часы и догадываюсь, что Джеймс, вероятно, уже на десерте. Джеймс!
Затем я слышу, как открывается дверь. Входит Анис и садится рядом со мной:
– Что случилось? – говорит она.
– Я потеряла самообладание, обслуживая критика.
– О! – удивляется она. – Это впечатляет.
Я не смеюсь, но тянусь вниз и снимаю туфли. Я не могу смотреть ей в глаза, поэтому пытаюсь притвориться, что внимательно осматриваю каблук.
– Все было не так уж плохо, я уверена.
– Все рассчитывали на меня, а я облажалась.
– О, ради всего святого! – вздыхает она. – Однажды Рокси обслуживала Николу Стерджен[30] и уронила соусник прямо ей на колени. А Инес из Португалии, которая работала здесь прошлым летом, горничная застала за сексом с одним из гостей. Он еще был такой странный. Он был одержим Инес. Бретт поймал его на следующую ночь, когда тот пытался забраться в коттедж через верхнее окно, и он сломал себе ногу.
– Что? – спрашиваю я, всхлипывая. – Бретт сломал ему ногу?
– Нет, Бретт сломал парню нос, а потом тот сломал ногу, упав с подоконника, – поясняет она, громко хрустнув костяшками пальцев. – Ну, когда я его толкнула.
– Похоже, вечер был насыщенный, – констатирую я, снова всхлипывая.
– Так и было. Гостинично-ресторанная индустрия – это командная игра, ясно? Здесь как в армии. Нельзя иметь лучшую в мире зону для гостей и подавать сырой хлеб. Или подавать блюда высокой кухни на дешевых тарелках.
– Мне кажется, что я и есть эта самая дешевая тарелка, – тихо шепчу я, криво улыбаясь.
Мы смотрим друг на друга, и Анис похлопывает меня по плечу. Для Анис это как объятия.
– Тебе не стоит принимать все это так близко к сердцу. Я уверена, что Джеймс был на высоте. И даже если в отзыве будет написано о сумасшедшей, странной сомелье, которая вышла из себя, чего, я уверена, не будет, но даже если и будет – никогда не знаешь, может, это даже привлечет больше гостей, которые хотят познакомиться с сумасшедшей сомелье?
Я почти улыбаюсь:
– Я просто вышла из себя. Он был так…
– Я знаю, – перебила она. – Фантастический мудак. Не волнуйся. Я уверена, что все не так плохо, как ты думаешь. Надеюсь, что не так. Нам нужно, чтобы все прошло хорошо.
Но в глубине души я знаю, что так оно и есть.
Анис сидит со мной еще минуту, а затем в последний раз осторожно кладет руку мне на бедро и сжимает его.
В течение следующего часа остальные сотрудники заканчивают работу, причем большинство из них ходят вокруг меня на цыпочках, не зная, что именно произошло, но понимая, что, очевидно,