Я поворачиваю фотографию к свету и изучаю ее. Я узнаю мать Хизер по другим старым фотографиям, которые я видела, и ее отца в центре. Но вот женщина, стоящая по другую сторону от отца Хизер, – это Ирен. Молодая Ирен. С темными, прямыми волосами, не такими седыми, как сейчас, но это точно она. Я смотрю попеременно на мать Хизер и на Ирен. Они были так похожи. Так похожи.
– Когда я разыскала ее, я подумала, что если устроюсь на работу в «Лох-Дорн», то смогу узнать ее получше и провести с ней время. Понимаешь? А потом, по мере приближения лета, мне становилось все страшнее. Что, если есть что-то действительно ужасное, от чего меня защищал отец? Поэтому, когда Кристиан предложил мне поехать в Италию, я сбежала.
– Погоди-ка, – говорю я, беря в руки фотографию, чтобы получше ее изучить.
На этот раз я сканирую взглядом отца Хизер и чувствую, как в животе замирает. С пышными кудрями и бакенбардами в нем невозможно узнать человека, которого я знала в Плимуте, но я узнаю в нем кое-кого другого.
Отец Хизер – тот же человек, что и на фотографии в коттедже Джеймса.
Отец Хизер – это и есть отец Джеймса.
Если у Хизер и Джеймса один отец, это делает их единокровными, а не двоюродными братом и сестрой.
Это значит, что… У отца Хизер был роман с сестрой ее мамы? С Ирен?
– Господи! – говорю я, грудь у меня сжимается, и я чувствую, как из меня высасывают воздух.
– Должна быть какая-то ужасная причина тому, что отец держал меня подальше от них. Но я должна ее узнать. А теперь ты все испортила, – у Хизер в голосе слышна горечь, у нее по щеке скатывается слеза, и тут фары подъехавшей второй машины освещают муки у нее на лице.
Я не знаю, что ответить, а она уже поднесла руки к лицу и плачет.
У меня голова идет кругом. Я возвращаю фотографию Хизер. Почему, черт возьми, она не рассказала мне об этом? Она тоже солгала! Я думала, что она моя лучшая подруга. Если бы я знала, я бы никогда так не поступила. Не могу на это смотреть. Меня сейчас стошнит.
Так, нужно соображать быстро. Должна ли я сказать ей? Должна ли она услышать это от меня?
В этот момент появляется Билл с большим черным зонтом, который он удерживает против мощного ветра.
– Хизер? – мягко говорит он. – Извини, но тут приехали два такси. Оба едут в Инвернесс, поэтому я уверен, вы понимаете, что я не хочу отказываться от их услуг, если на это нет необходимости.
Хизер поднимает на него глаза, и на мгновение волны тошноты в моем желудке сменяются ужасом. Вот оно. Это начало конца.
– О, здравствуйте, – говорит Билл, внезапно осознав ситуацию. – О, боже.
Хизер, как всегда, вежливо пожимает протянутую руку.
– Что мне сказать водителям, дорогая?
И тут я вспоминаю:
– Эм, одно из такси для меня.
Билл кивает мне:
– Ты тоже уезжаешь?
Я молчу, только киваю. Я не знаю, что делать. Билл, наверное, думает, что нам обеим лучше уехать прямо сейчас, на случай, если его тоже разоблачат. Я сделала свое дело. Но что насчет Хизер? Я смотрю на нее и хочу обнять, но не решаюсь. Она в оцепенении.
– Билл, не мог бы ты оставить нас на минутку? Скажи таксисту, что я скоро подойду, – резко говорю я.
– Ладно. – Он передает мне зонт и уходит.
– Мы можем уйти из-под дождя? – я раскрываю над нами зонт. Мы обе промокли насквозь.
– Я хочу уехать.
– Хорошо, можем уехать, – говорю я.
– Я хочу уехать одна, – говорит она, всхлипывая и закрывая лицо руками.
– Хорошо, давай на минуту выйдем из-под этого дождя, а потом поедешь. – Я беру Хизер за руку и веду ее в бар. Я не могу позволить ей столкнуться с Ирен без предупреждения, а Ирен все еще в шатре, насколько я знаю.
– Можешь принести ей стакан виски? – говорю я Биллу, который вернулся и не отходит от нас с истеричным видом.
– Не лучше ли вам обеим просто уехать? – просит он.
– Да уезжаем мы, – огрызаюсь я, поворачиваясь к нему. Я расстроена. У меня нет времени на все это.
– Мне нельзя потерять работу, – говорит он в отчаянии. Я могу прикрыть его – сказать Ирен, что я обманула и Билла тоже. Я могу не упоминать о краденом вине, оставить все как есть.
– Все будет хорошо, – говорю я. Возвращайся в коттедж, ладно? Я скоро подойду.
Билл кивает, выглядя совершенно разбитым.
Я оглядываю барную стойку, за которой сидят всего несколько гостей. Бретт стоит за стойкой и смешивает коктейли. Затем дверь кухни распахивается, и я вижу Джеймса, который берет из холодильника бутылки с водой. Он смотрит на меня, замечает, что я промокла, затем видит Хизер и смотрит на нее с недоумением. Внезапно ужас ситуации захлестывает меня, и я поворачиваюсь к ней, хватая ее за обе руки.
– Поехали.
Она качает головой:
– Я не хочу никуда ехать с тобой.
– Хорошо. Справедливо. Там ждут два такси, так что мы можем поехать отдельно, хорошо?
Она кивает, поднимая голову впервые с тех пор, как мы вошли в дом. Ее вьющиеся волосы свисают мокрыми прядями вокруг лица, а глаза опухли.
Я смотрю на Джеймса, который все еще стоит там с обеспокоенным видом, и меня охватывает паника. Нам нужно убираться. Я тяну Хизер за куртку.
Но тут входит Ирен. Она широко улыбается и протягивает к нам руки:
– Хизер!
Я слышу, как Хизер шмыгает носом. Она смотрит на меня, потом на Ирен.
Но тут Ирен притягивает меня к себе и крепко обнимает:
– Ты просто молодец! Я везде тебя искала. Но ты совсем замерзла, и ты тоже, дорогая, – говорит она, поворачиваясь к Хизер. – Бретт, не мог бы ты принести нам пару одеял? Или, может быть, пару полотенец? Я так горжусь тобой, Хизер, – говорит она, отступая назад, чтобы посмотреть на меня, держа обе мои руки в своих.
– Она не Хизер. Я…
Нет-нет, я не могу позволить ей узнать об этом так.
– Дело в том, Ирен, – говорю я, делая глубокий вдох, – что я не Хизер.
Ирен усадила нас за тихий столик в стороне от гостей. Она сбита с толку, но, похоже, ее больше волнуют полотенца и одеяла и то, чтобы у всех был согревающий чай, чем то, что она услышала.
– Что ты имеешь в виду – ты не Хизер? – говорит она, когда Бретт приходит с двумя свежими халатами, так что мы с головы до ног в пушистом белом хлопке.
Я смотрю на Джеймса, который вышел из-за барной стойки и стоит перед ней, подойдя недостаточно близко, чтобы помешать, но достаточно близко, чтобы подслушать. Я полагаю, что могу с таким же успехом рассказать все при всех.
– Когда я встретила тебя, Ирен, на церемонии вручения винной премии, – говорю я, – на мне был бейдж Хизер.
– Я не понимаю, дорогая, – говорит Ирен. – А как вас зовут? – она обращается к Хизер, которая просто сидит и смотрит на нас в полном шоке. Узнала ли она Ирен?
– Что я хочу сказать, – вклиниваюсь я, – так это что на мне был значок Хизер.
– Я запуталась, Хизер. – Ирен удивленно смотрит на меня.
– Я НЕ ХИЗЕР! – я срываюсь, закрывая лицо руками. И тут я слышу ее – тишину нежелательного внимания. Все вокруг смотрят на меня. Я отвожу руки от лица и вижу, что к нам присоединилась Анис. Ладно, это нужно содрать, как пластырь. – Когда мы встретились на винной премии, я пришла вместо Хизер. На мне был ее именной бейджик.
– Так ты не Хизер? – повторяет Ирен.
– Нет. Я Птичка. Финч. Элизабет Финч. Мои друзья зовут меня Птичка.
– Птичка? Что это за имя, – удивляется Бретт.
– Это ее прозвище, – говорит Джеймс, и я слышу, как в его голосе нарастает гнев.
– Да, – говорю я, и сердце у меня разрывается. Я смотрю на Хизер, но она смотрит на свои ногти. – Это мое прозвище. Моя лучшая подруга дала мне его, когда мне было шесть лет.
– И кто же такая Хизер? – спрашивает Анис, пытаясь разобраться во всем, пока Рокси проскальзывает к ней, снимая фартук. Я вижу, как она шепчет Анис:
– Что происходит?
И Анис наклоняется к ней, чтобы все рассказать.
Я игнорирую это и продолжаю:
– Я выпила пару бокалов вина, когда мы разговаривали на вручении наград, и не очень хорошо обдумала свои действия. Ты была такой милой и теплой, и… – Я смотрю на Ирен и чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. – Я провела небольшое исследование. Мне показалось, что это довольно старомодное захудалое место. Только не обижайтесь. Винная карта в интернете была очень маленькой. Не было никаких намеков на ремонт. Я не знала до конца, куда собираюсь.
– Веб-сайт и правда устарел, – кивнув, добавляет Анис.
Я снова смотрю на Хизер, и у нее такой вид… Тот самый, который впервые привлек меня к ней еще в начальной школе. Мне хочется обнять ее, но больше всего хочется закончить это дело, а потом убраться отсюда. Вместе с Хизер.
– Работы у меня не было. Я не могла позволить себе искать новую квартиру. И я… я подумала, что это не такая уж безумная идея, – говорю я, стараясь не думать о том, насколько безумно это звучит.
– Это просто бред, – громко говорит Джеймс, вышагивая вдоль барной стойки.
– Да уж, – соглашается Ирен.
– Я не продумала как следует последствия. Ирен, я не думала, что это повредит «Лох-Дорну», иначе я бы никогда не стала бы так рисковать вашим бизнесом. Единственное оправдание, которое я могу дать, это то, что я вела себя глупо, необдуманно и эгоистично. Я думала, что это будет веселая летняя стажировка, и никому не будет дела до того, кто я такая на самом деле.
Никому никогда не было дела до того, кто я такая на самом деле. Никого это не волновало, кроме Хизер.
Я смотрю на Джеймса, который к этому моменту уже перестал вышагивать, и вижу на его лице проблеск сострадания, но затем гнев возвращается.
– Я знаю, что меня никак нельзя простить, но я хочу сказать, что я обожала каждый день, проведенный здесь. В конце концов я полюбила свою работу и отдавала ей все свои силы. Мне нравились уроки кулинарии с Джеймсом, прогулки вокруг озера… – Тут я делаю паузу, чувствуя, что Хизер снова смотрит на меня. Я не могу смотреть на нее.
– Как ты могла так рисковать су