Медленно Шэйн опустился на край кровати, вспоминая с отчаянием то время, когда он впервые услышал эти слова, которые затем неоднократно звучали в голове как неотвязная мысль. Ему было четырнадцать, когда он услышал слова, изменившие всю его жизнь.
— Никогда не будет по-прежнему, Люк.
— Лили, мы должны поговорить об этом.
— Тут не о чем говорить, Люк. Произошла ошибка. Ужасная ошибка. Я думала, Джон мертв. Я была напугана и одинока.
— Я всегда любил тебя, Лили, даже когда ты предпочла его мне. Я никогда не прекращал любить тебя.
— Люк, все кончено. И никогда не повторится вновь.
— Но мальчик? Майкл…
— Что касается меня, Майкл — сын Джона. И ничто, что бы ты ни сказал, никогда не изменит этого. Джон мой муж и всегда будет считать Майкла своим сыном.
— Ты хочешь, чтобы я отказался и ушел от своего собственного сына?
— Если ты любишь меня, как ты говоришь, ты уйдешь и забудешь обо всем, что было между нами.
Между ними повисла тишина. Четырнадцатилетний Шэйн пытался проглотить слезы, подкатившие к горлу, и сдержать боль, разрывавшую его сердце на части, когда, сидя на сеновале, нечаянно подслушал разговор матери с Люком Дэлтоном.
— Я уйду, Лили, потому что люблю тебя. Но не жди, что я забуду обо всем. Я никогда не забуду.
Шэйн тоже никогда не забывал. С тех пор, всякий раз вспоминая о матери, он видел ее в объятиях Люка Дэлтона. Когда она умерла, он плакал не только потому, что она ушла, но и потому, что с того самого дня она была для него потеряна.
После смерти матери наступила засуха. Люк Дэлтон, пользуясь своими правами на воду, заставил отца передать ему часть имения Лейзи X., угрожая обречь на голод и смерть его близких друзей и соседей. К моменту, когда бумага была подписана, несчастье уже случилось.
И Шэйн знал. Шэйн знал, почему Люк Дэлтон заставил отца проиграть это дело. Из-за матери — женщины, которую любили они оба. Где-то глубоко внутри у Шэйна было чувство, что отец тоже знал насчет Майкла, потому что он заставил Шэйна пообещать, что тот вернет отданную часть имения Лейзи X. и сделает так, что ни один Дэлтон впредь не потребует ни одного акра земли, их земли.
Шэйн провел усталой рукой по лицу. Пришло время сказать Майклу всю правду, правду, которая, как он опасался, разведет их в разные стороны. Подняв глаза, он увидел, что Майкл перестал нервно складывать вещи и бесцельно стоял, глядя в окно на собирающиеся грозовые тучи.
— Майкл, то, что я должен сказать тебе… — Шэйн остановился, не зная, как продолжить. Чертовски трудно потрясти до основания чью-то жизнь, переворошить его прошлое, лишить родителей.
— Что именно, Шэйн? Нельзя представить ничего хуже того, что я видел сегодня вечером.
Глядя в раненые глаза Майкла, Шэйн понимал, что эта боль будет гораздо глубже, длительнее, и от нее куда труднее отделаться. Шэйн отвел взгляд в сторону, проклиная свою мать и Люка Дэлтона.
— К сожалению, можно, малыш.
Голос его почти сломался на последнем слове; Сегодня Майкл узнает, что они лишь наполовину братья, хотя это не означает, что, будь все иначе, Шэйн любил бы его сильнее, чем теперь. Шэйн склонил голову, внимательно разглядывая рисунок на ковре.
Теперь он полностью овладел вниманием Майкла.
— Что ты пытаешься мне сказать? — Прежняя агрессивность покинула Майкла, но отзвуки ее еще звучали в его голосе.
— Это имеет отношение к тому, что случилось сегодня вечером.
Майкл повернулся к чемодану, лежащему на кровати.
— Не думаю, что мне еще что-то нужно знать о сегодняшнем вечере.
Шэйн опустил голову на усталые пальцы, не желая рассказывать ему о прошлом, опасаясь реакции Майкла на известие.
— Боюсь, что есть, Майкл.
Шэйн поднял голову, затем резко встал и подошел к окну, словно желая скрыться в сумерках надвигавшегося вечера, скрыться от того, что преследовало его на протяжении всего того времени, сколько он себя помнил.
— Ну, так что же? — голос Майкла звучал нетерпеливо.
— О Касси.
Слова выходили из уст Шэйна с таким же трудом, как меч Эксалибур из своего могильного ложа.
— Хочешь рассказать, как приятно вам с нею вдвоем, большой брат? Не беспокойся, я видел, помнишь?
Спрятанная боль всплыла на поверхность, подобно горячей лаве из глубины души, Шэйн не ответил, не зная, какие слова подобрать.
— Или ты хочешь сказать, что я могу заняться Касси, когда она надоест тебе?
— Касси не такая, — взорвался Шэйн, понимая, что впервые вложил в эти слова всю правду. На свете нет ни одной, похожей на Касси. И он любил ее. Каждую ее частицу, каждую ее черточку.
— Может быть, она решит, что ей нужен я, когда ей надоест возиться с тобой. — Голос Майкла звучал напряженно от нескрываемой боли.
— Этого никогда не будет, Майкл.
— Думаешь, я не смогу завоевать ее обратно, большой братец? Думаешь, у меня не получится? Я…
— Прекрати, Майкл! Ради Бога, речь идет совершенно не об этом.
Он замолчал.
— Тогда в чем же, черт подери, дело? — спросил Майкл, раздражение закипало в нем с новой силой.
— Касси твоя кузина! — выпалил Шэйн. Высказав наконец правду, голос его зазвучал мягче. — Вот почему мне пришлось вмешаться и не дать тебе влюбиться в нее.
— Но этого не может быть… — Майкл растерянно смотрел на Шэйна. — Черт, если она моя кузина, тогда она и твоя тоже.
— Нет, Майкл, мне она не кузина.
— Не понимаю. Если я связан с нею, то ты мне не… — Он внезапно замолчал, недоверие и паника застыли на его лице.
— Нет, мы с тобой братья, Майкл.
— Как же тогда, черт подери, я могу быть родственником Касси?
— Твой настоящий отец Люк Дэлтон.
Эти слова эхом прокатились по комнате. Лицо Майкла окаменело от шока. Затем его словно прорвало, и ярость буквально брызнула из него.
— Я не верю тебе. Ты все врешь, чтобы я оставил Касси в покое.
Шэйн повернулся к Майклу, и лицо его являло собой маску огорчения и сожаления.
— Как бы мне хотелось ошибаться, Майкл, клянусь Господом Богом!
Майкл постепенно успокаивался, и вместо гнева им овладела растерянность.
— Но как?
Осторожно, как мог, Шэйн пересказал то, что невольно подслушал двадцать лет назад, рассказал о тех горестных днях, воспоминания о которых терзали его все время, пока он хранил в себе этот секрет. Майкл опустился в кресло, набитое конским волосом, лицо его выражало смущение.
— Не знаю, что мне теперь делать, Шэйн.
— Понимаю. Думаю, пройдет какое-то время, пока ты привыкнешь ко всему этому. Только не забывай того, что я сказал: ты мой брат, и ничто никогда не изменит этого. Отец любил тебя, Майкл. Он очень гордился тобой, тем, как ты рос, взрослел.
Шэйн опустил тяжелую руку на плечо брата. Затем снял и медленно побрел к двери. Когда он собирался выйти из комнаты, его остановил голос Майкла. Слова прозвучали нерешительно, тихо:
— Что ты собираешься делать с Касси, Шэйн?
На мгновение Шэйн опустил голову.
— Не знаю, Майкл. Просто не знаю.
Закрывшись, дверь негромко стукнула. Этот звук эхом отозвался в воздухе, перенасыщенном бурными чувствами.
ГЛАВА 42
Дождь лил мощными потоками. Касси стояла у окна и через запотевшее стекло смотрела наружу. От каждого шквала ветра, от тяжелых потоков воды земля, казалось, вздрагивала и стонала. Касси свернула последнее письмо, вложила его обратно в конверт, подошла к комоду и убрала в ящик.
Она забыла о письмах, которые отыскала Милисент в первые дни приезда сюда, и вспомнила только теперь, после поразительных откровений вчерашнего вечера, желая отыскать ключ к своим тревогам. Она решила перечитать их и узнать, не содержат ли эти письма, столь бережно хранимые дядей, ответа на мучившие ее вопросы. Да, в них был ответ.
Мягкий и нежный человек, каким она знала и помнила дядю, ожесточился из-за любви к матери Шэйна. Из-за неразделенной любви, из-за отвергнутой любви. Окончательное, страшное отречение, когда он пообещал забыть собственного сына, ожесточило его и подтолкнуло к тому, чтобы воспользоваться зависимым положением соседей с одной-единственной целью — наказать отца Шэйна.
Вернувшись обратно к окну, Касси вздрогнула, заметив неясный силуэт приближавшегося всадника. Словно загипнотизированная, смотрела она, как он пробивается сквозь потоки низвергавшейся с небес воды. Когда он торопливо застучал в дверь, Касси невольно вздрогнула.
Милисент еще до грозы уехала в город и, видимо, застряла там. Касси знала — пришло время сведения счетов. Понимая, что она совершенно одна в доме, Касси на мгновение закрыла глаза, мечтая оказаться за мошной оградой, желая, чтобы непрошеный гость так и остался стоять там, на крыльце.
Стук в дверь возобновился, на этот раз сильнее и настойчивее. Преодолевая давление ветра, Касси осторожно приоткрыла дверь. Без всякого приглашения внутрь ввалился Джекоб Робертсон и принялся, дико озираясь, оглядывать ее аккуратно прибранную комнату. Касси попыталась сдержать стук своего сердца.
— Мой парень здесь, у тебя? — без всякой преамбулы спросил Робертсон.
— Сами видите, его нет. — Касси не знала, успокоиться ли ей или, наоборот, волноваться. Но ее ответ был вежлив. Почти.
— Он все еще с твоим братом? Я встретил Фредерикса, который пытался добраться домой. Он сказал, что часа два назад видел их обоих вместе.
Касси пристально вгляделась в лицо Робертсона. На нем явно читался не гнев, а страх.
— К чему эти вопросы?
— У тебя на башке два глаза, посмотри! — Он указал на окно.
— Имеете в виду дождь?
— И наводнение.
— Какое наводнение?
— Бурное затопление, и не дай Бог оказаться в это время в неподходящем месте, когда оно случается. Теперь ты скажешь мне, где мой парень, или ты хочешь дать ему утонуть?
— Майкл взял Зака и Эндрю на каньон…
Джекоб замер, его багровое лицо побелело, в глазах отразился страх, голос пропал почти до шепота.
— На каньон?
Касси почувствовала, как страх вспыхнул внутри, когда она буквально физически ощутила ужас, поразивший Джекоба.