«Да!» – думает Джесси. Такой поступок решит все проблемы. И это не слишком неправдоподобно. Они оставляют двери незапертыми днем и ночью, кто угодно может просто войти и исчезнуть с драгоценностями.
Но дом пустует крайне редко, а с появлением Блэр и вовсе никогда. Почему-то Джесси уверена, что если она устроит кражу со взломом, то обвинят именно Пика.
Блэр, думает Джесси. Она доверится сестре и спросит ее совета. Блэр выглядит довольно несчастной, возможно, ей не помешает отвлечься.
Может, она даст Джесси деньги взамен потери. Тогда можно пойти в «С. Дж. Паттен» на Мэйн-стрит, описать ожерелье и заказать новое.
Джесси оставляет бордовую коробочку на месте и направляется по коридору в свою комнату, которую теперь занимает Блэр. Дверь закрыта, значит, сестра внутри, а не внизу перед телевизором, и слава богу. От шоу «Летающая монахиня» ее не оторвешь.
Джесси стучит, Блэр хрипло отзывается:
– Входите.
Гудит кондиционер, сестра задернула шторы от солнца, слишком яркого даже в семь вечера. На ней желтое платье, которое начинает расходиться по швам. Увидев Джесси, она улыбается и приподнимается, чтобы сесть. Волосы сестры в беспорядке, она не воспользовалась даже губной помадой, а ее обхват так шокирует, что кажется, будто под платьем укрывается целая семья.
– Привет! – восклицает Блэр.
– Привет. – Джесси закрывает дверь и садится на постель рядом с сестрой. – У меня проблема.
– С мальчиком?
Джесси качает головой, вспоминая, как втиснулась в кладовую с Пиком и тот попытался поцеловаться. Жаль, конечно, упущенной возможности. Но все же эти переживания меркнут и отдаляются по сравнению с обжигающей трагедией пропавшего ожерелья.
– Или… У тебя начались…
– Нет. – Джесси вспоминает последний вечер в Бруклине. Лесли объявляет, что официально вступила в пубертат, Дорис гладит живот якобы от спазмов. Удивляясь своей былой невинности, Джесси делает глубокий вдох. – Бабуля подарила мне на день рождения ожерелье. Золотой узел с крошечным бриллиантом на золотой цепочке. Думаю, дедушка вручил ей это украшение на первую годовщину свадьбы.
– Ух ты. И она подарила его… тебе? То есть навсегда?
У Джесси наворачиваются слезы.
– Да. Сказала, это ожерелье для особых случаев.
– Еще бы.
– Но бабуля хранила подарок у себя в комнате. В прошлый четверг мы с мамой пошли в «Безумного Шляпника», и я надела украшение… не спросив разрешения у бабушки. Она играла в бридж, и я не могла спросить…
– И? – настороженно спрашивает Блэр.
– И я его потеряла! Наверное, сорвалось с шеи, – выпаливает Джесси. – Я весь дом обыскала! Прошла всю дорогу по городу, проверила, не зацепилось ли оно за платье. Оно пропало, Блэр!
Сестра падает обратно на подушки, переплетая пальцы на животе.
– Джесси…
– Я знаю! – Джессика плачет. – Не делай хуже, мне и так паршиво. Не говори, что я безответственно отношусь к хорошим вещам, это и так ясно.
– Джесси, мне так жаль.
– Оно бесценно! – вытирает нос Джесси. – Дедуля подарил его в 1919-м! Лежало пятьдесят лет, а я надела всего раз – и оно исчезло!
– Бабуле ты, конечно, не призналась.
– Я не могу! Просто не могу! – кричит Джесси.
– Рано или поздно она обнаружит пропажу. Ты же это понимаешь?
– Я думала, ты дашь мне денег, чтобы я могла пойти к ювелиру и попросить сделать еще одно. Не обязательно точно такое же. У бабули не очень хорошее зрение. Если она не будет присматриваться, то не заметит. И я верну тебе все до гроша, клянусь.
Блэр смеется.
– Ох, милая.
Джесси полагает, это означает «нет». Она роняет голову. Осталась одна надежда, что в ближайшие шесть недель Экзальта не заметит пропажу ожерелья, а потом Джесси поедет с Пиком в Вудсток и никогда не вернется.
– Подожди-ка, – говорит Блэр. Она пробирается через всю комнату к книжным полкам и просматривает названия. Книги в основном старые.
Некоторые принадлежали в детстве их матери, другие – бабуле. Блэр достает тонкий том и вручает сестре.
– Прочти и поймешь, что делать.
Книга называется «Ожерелье и другие истории», автор Ги де Мопассан.
Джесси уносит книгу в «Пустячок» и ложится на кровать, чтобы почитать; других вариантов все равно нет. Первый рассказ, «Ожерелье», о женщине, которая хочет произвести впечатление на людей на модной вечеринке и одалживает дорогое колье у знакомой, а потом теряет его. Бедняжка находит такое же ожерелье в ювелирном магазине, они с мужем продают все, что у них есть, и берут несколько кредитов, чтобы купить украшение. Героиня возвращает ожерелье знакомой, не упоминая, что это замена, и пара проводит годы в нищете, жена работает уборщицей, чтобы выплатить кредиты. Десятилетие спустя она встречает знакомую и узнает, что потерянное ожерелье вовсе не было ценным – со стразами вместо бриллиантов.
Джесси дочитывает рассказ и захлопывает книгу. История не помогает ей, потому что потерянное украшение было не подделкой, а настоящим, настоящим ожерельем, которое бабуля получила от дедули. Верно? Золото было тяжелым, а бриллиант выглядел настоящим. Может, Блэр думает, что бабуля подарила фальшивку, чтобы проверить, готова ли внучка ухаживать за прекрасным украшением.
Это было бы таким облегчением! Но Джесси сомневается.
Она понимает, почему Блэр предложила книгу. Есть только один правильный вариант действий: рассказать бабуле правду.
Но когда подвернется подходящий момент? По дороге на уроки тенниса? По дороге домой после тенниса? Вечером, после того как бабуля выпьет пару бокалов джина с тоником? Джесси начинает тщательно наблюдать за настроением бабушки. Всякий раз, когда она представляет признание Экзальте, ей становится плохо. Она не может решиться.
Затем после Четвертого июля Экзальта долго сидит в кабинете: по телевизору показывают Уимблдон. Ее любимый теннисист, Род Лейвер, выигрывает четвертьфинальный матч, затем полуфинальный. А в конце и финальный матч против Джона Ньюкомба. Род Лейвер снова становится чемпионом Уимблдона, и Экзальта радостно хлопает в ладоши. Джесси садится рядом на диван, бабуля поворачивается к ней и говорит:
– Разве это не чудесно?
Джесси хочет выпалить: «Бабуля, я потеряла ожерелье!» Но не может заставить себя испортить бабушке настроение.
Тем же вечером после ужина Джесси возвращается в «Пустячок» и обнаруживает на кухонном столе конверт. Она крадется к нему, как будто это голубь, который может улететь. Какова вероятность, что кто-то нашел ожерелье и оставил его в конверте для Джесси? Она зажмуривает глаза и смело открывает, решив: что бы ни было в конверте, это хорошая новость.
Там письмо, адресованное ей сюда, во «Все средства хороши».
Обратный адрес: рядовой Ричард Фоли, армия США.
Письмо от Тигра.
Джесси падает в кресло и берет в руки конверт, ей хочется разорвать его. Она держит письмо в обеих руках и думает о том, чтобы вскрыть, но почему-то знает: надо подождать.
Подождать до тех пор, пока не расскажет бабуле правду.
Следующим утром Джесси просыпается под звуки проливного дождя. Она надевает белое и собирает волосы в хвост, хотя очевидно, что тенниса сегодня не будет. Даже за время пробежки через задний двор во «Все средства хороши» она промокает. Бабуля сидит на кухне в зеленом кимоно с вышитым гибискусом, которое купила в Японии перед Второй мировой войной. Она пьет кофе и просматривает газету, что необычно, но потом Джесси замечает: бабушка читает спортивную страницу. Там большая фотография Рода Лейвера.
– Уроки тенниса отменены. – Экзальта одаривает Джесси доброй улыбкой. – Можешь идти спать.
Если Джесси ждала знак свыше, то вот он. Вернуться в «Пустячок» и зарыться под одеяло, слушая стук дождя по крыше, – заманчивый выбор, но все же трусливый.
Джесси присаживается напротив Экзальты.
– Бабуля, я должна тебе кое в чем признаться.
Бабушка смотрит на нее с интересом. Экзальта не накрашена, поэтому на лице видны все морщины, под голубыми глазами – мешки. Ее губы того же цвета, что и кожа. Волосы, которые при расчесывании выглядят серебристым блондом, сейчас кажутся серыми, цвета стали. Джесси пытается представить бабушку тринадцатилетней. Конечно, это было в 1907 году, до того как автомобили и самолеты стали доступными большинству людей, до того как Россия стала врагом.
– Я потеряла твое ожерелье. То, что дедуля подарил тебе на годовщину.
Экзальта моргает, и эта доля секунды, пока бабушка переваривает услышанное, – худший момент в жизни Джесси. Тишина, которая наступает следом, не менее ужасна. Джесси не видит иного выбора, кроме как заполнить ее.
– Я взяла ожерелье из твоей комнаты. Надевала на ужин с мамой в прошлый четверг.
Экзальта еле-еле кивает, Джесси задается вопросом, не привиделось ли ей, но выражение лица бабули тут же меняется. Уголки рта опускаются на долю дюйма. Она не взбешена новостью и не потрясена. Просто разочарована. Джесси показала, что ей нельзя доверять, как Экзальта и опасалась. Недостойна ожерелья. Недостойна семьи.
– Ты взяла его без спроса. Знаешь, как это называется, Джессика?
– Воровство, – роняет Джесси.
Более смелая и отважная Джессика Левин в восемнадцать или даже шестнадцать лет могла бы сказать, что раз бабуля подарила ей ожерелье, то оно ее, и внучка по определению не может украсть собственную вещь. Бабуля могла бы заметить, что приказала: ожерелье предназначено только для особых случаев, но ведь ужин в «Безумном Шляпнике» подходит под это определение, верно? Бабушка ведь не имела в виду, что Джесси должна ждать окончания школы или свадьбы?
– Воровство, – повторяет Экзальта. В ее устах слово звучит мерзко. Воруют только преступники – Бонни и Клайд, Джон Диллинджер. – И это не первая кража, не так ли, Джессика?
– Я… – Джесси дрожит. Как много знает бабуля? Джесс набирает воздуха и готовится… что? Лгать? Лгут только трусы. Секунду она молчит и перестраивается. Сказать правду, когда ты сделал что-то не так, – самое страшное, что есть на свете. Пусть Джесси была зла – инструктор по теннису прикоснулся к ней неподобающим образом, бабушка не разрешила использовать собственную фамилию, а брата призвали на службу, – ее действиям нет оправдания.