– Сабрина – официантка в «Северном береге». Вчера вечером она согласилась стать моей девушкой.
Пик смотрит на Джесси. Такое ощущение, что он только что раздавил ее сердце колесами велосипеда или подобрал, словно ракушку на берегу, и выбросил в море. «Согласилась стать моей девушкой».
Сабрина пихает его локтем под ребра.
– Ты же знаешь, я согласилась только потому, что до смерти хочу поехать в Вудсток.
– Вудсток или смерть! – выпаливает Пик. – Через четыре недели у меня должно накопиться достаточно денег.
Сабрина улыбается Джесси.
– Устраивайся поудобнее. Потом можем пойти искупаться.
– Ой, я не останусь, – торопится Джесси. – Я только заехала поздороваться.
Она смотрит на океан сквозь накатывающие слезы. Вода искрится, и Джесси жарко после езды на велосипеде, так жарко, но она никак не может остаться здесь на пляже, не может плавать с ними. Сабрина – девушка Пика. Они встречаются, и Сабрина, а не Джесси поедет с ним в Вудсток. А как же тот день? Поцелуи в «Пустячке»? Это было не просто чмоканье в щеку, они вправду целовались. Что изменилось?
Пик сходил к костру, может, пару раз, и Джесси вправду с тех пор не видела его, но она тысячу раз мысленно переживала поцелуи и полагала, что он тоже.
Но поцелуй с Джесси, должно быть, не оправдал ожиданий Пика, потому что теперь ее низвели до статуса младшей сестры.
Она должна была позволить ему зайти дальше. Позволить запустить руку под рубашку. Но тогда все ощущалось столь новым, она не была готова. Кажется дико несправедливым, что теперь Пик целует Сабрину и засовывает руку под ее рубашку. Парочка пошла дальше, а Джесси осталась позади.
Она разворачивается и пробирается через лабиринт покрывал и полотенец. Даже в своем возбужденном состоянии Джесси старается никого не засыпать песком.
Один из транзисторных радиоприемников играет «Suite: Judy Blue Eyes» – «Я перестала веселиться».
– Джесси! – зовет Пик. Она слышит, но не оглядывается. По крайней мере, Джесси знает, что так делать нельзя.
На парковке она отстегивает свой велосипед от велосипеда Пика и от стойки и по-ребячески пинает транспорт обманщика на землю.
Когда Джесси возвращается во «Все средства хороши» – в любви и на войне все средства хороши, думает она и содрогается из-за того, каким жестоким кажется теперь название ее дома, – с кухни слышится жесткий голос матери.
Джесси плевать. Она напишет отцу и расскажет ему, как об нее терся Гаррисон, или об антисемитизме Экзальты, или о том, что Кейт слишком много пьет. Напишет, что не чувствует себя в безопасности, и ей разрешат вернуться домой. Нужно уехать с этого острова. Если она останется, то умрет. Или, по крайней мере, умрет внутри.
Даже сейчас у Джесси болит живот. Она уверена, что никогда больше не будет ни есть, ни спать, не будет счастлива и беззаботна. Джесси на собственном опыте убедилась, что любовь разрушает все.
Но когда она идет к лестнице «Пустячка», то слышит, как мать произносит имя мистера Кримминса, а затем Пика; любопытство берет верх, и Джесси направляется на кухню.
Кейт и Экзальта стоят друг напротив друга, скрестив руки на груди.
Джесси попала на разборки.
– Что происходит? – спрашивает она.
– Кримминсы уезжают, – отвечает Кейт.
– Уезжают? – повторяет Джесси.
– Убираются отсюда! – выпаливает мать.
Джесси поверить не может в свое счастье. Ей становится чуточку легче.
– Чушь, – вмешивается Экзальта. – Биллу Кримминсу уже далеко за семьдесят, а мальчику пятнадцать. Мы не можем просто так выставить их на улицу.
– Конечно, можем. Билл Кримминс – мошенник, – возражает Кейт.
– Я уверена, что он старался изо всех сил. И мне не хочется напоминать тебе, дорогая, но это мой дом, и единственный человек, который может решать, кто останется или уйдет, – я сама.
– Мама, пожалуйста, попробуй посмотреть на ситуацию с моей точки зрения. Подумай, как мне трудно…
– Джесси и Пик подружились. Девочке нужна компания ровесников. – Экзальта поднимает глаза и видит внучку. – Джессика, тебе же нравится Пикфорд?
Джесси наконец-то начинает думать как теннисистка. Такое ощущение, что Экзальта только что подала мяч ей на форхенд. «Целься в сетку!» – думает она.
– Вообще-то, бабуля, мне не нравится Пик. Совсем не нравится. Я думаю, он… – Джесси пытается подобрать стратегически верные слова. – Слишком прост. – Она переводит взгляд на мать. – А еще он опасный. Плохо влияет на меня. Он попросил поехать с ним в Вудсток.
– Вудсток! – вскрикивает Кейт.
Однако Экзальта непоколебима.
– Подумайте о том, как воспитывали мальчика. Или не воспитывали, в зависимости от обстоятельств. Как же его выселить? И я не поступлю так с Биллом, не после тех лет, даже десятилетий, что он верно служил этому дому.
– Он доставил нам больше проблем, чем помощи, – возражает Кейт.
– Это чушь, Катарина, и ты сама об этом знаешь. Слышать больше ничего не желаю. Они остаются.
– Мама… – начинает Кейт.
– Бабуля, – вступает одновременно с ней Джесси.
– Хватит! – отрубает Экзальта.
Джесси поднимается в свою спальню. Теперь она чувствует себя вдвойне обманутой. Даже втройне: ни пляжа, ни Пика, ни возможности избавиться от Пика.
Она даже не может заставить себя ненавидеть Сабрину. Та была милой.
Пик прав, что стал с ней встречаться. Она красивая, добрая, дружелюбная и старше Джесси. Проблема не в Сабрине, а в самой Джесси.
У нее ужасно болит живот. Несмотря на яркий солнечный день, она решает, что наденет пижаму и заберется в постель. У нее есть книга, которую можно почитать с удовольствием: «Из архива миссис Базиль Э. Франквайлер, самого запутанного в мире» – о детях, которые убегают из дома и поселяются в Метрополитен-музее.
Джесси тоже хочет убежать, поэтому она и мечтала о Вудстоке, но Пик, должно быть, забыл, как просил ее поехать с ним. Забыл, что пытался пристроиться к Джесси в кладовой, а затем дважды страстно целовал.
Это случилось. Она об этом не мечтала, но все произошло.
Джесси снимает трусики бикини и задыхается. Те испачканы кровью. Месячные, думает она. Они пришли. Это то, чего она желала, даже молилась, но теперь свершившееся не имеет значения. Теперь ей все равно.
Can’t Find My Way Home
Тигр в Камбодже. Экзальта отменила решение Кейт выселить Билла Кримминса за отсутствие результатов. Дэвид не хочет приезжать на остров. Кейт позвонила ему в офис с намерением рассказать о сделке с Биллом, но когда секретарь соединила ее, то муж сказал:
– Я сейчас очень занят. Мы можем поговорить позже?
Кейт чуть не набросилась на него с вопросами: «Когда позже? Как насчет сегодня в восемь часов?» – но не смогла бы вынести ответа, мол, восемь часов не подходит, и вообще никакое время не подходит, потому что дело не в занятости – Дэвид всегда занят. Дело было в том, что он вообще не хотел разговаривать с Кейт.
Она понимает, что все ее проблемы взаимосвязаны. Поскольку Кейт не может выгнать Кримминса, то стоит попробовать убедить Билла поверить, что он остается здесь благодаря ее благосклонности и лишь до тех пор, пока продолжает давить на шурина, требуя информации о Тигре. Кейт цепляется за идею, что миссия в Камбодже – блокирование поставок вьетконговцам – менее опасна, чем боевые действия во Вьетнаме, но кого она обманывает? Все миссии смертельны. Как только надежный источник подтвердит, что Тигр, по крайней мере, в безопасности, Кейт сможет прекратить одурманивать себя алкоголем и вернуть расположение Дэвида.
Она ловит Билла рано утром на пути к пикапу, запаркованному на Пламб-лейн:
– Простите мою вспыльчивость, Билл. Я была расстроена из-за Тигра…
Он сразу же смягчается, по его лицу Кейт понимает, что прощена. Билл – хороший человек и, Экзальта права, уже более трех десятилетий служит их дому и их семье. Сейчас Кейт затаила злобу и обиду на Билла Кримминса и, что еще хуже, разочарована в нем, и это, в совокупности с прочими неприятностями, разбивает сердце.
Билл кладет руку ей на плечо.
– Я понимаю, Кэти. Я сам потерял ребенка.
Кейт чуть не выпаливает: «Вы?» Она даже думает: может, жена Билла, которая умерла так давно, что Кейт никогда ее не знала, потеряла ребенка. Но потом она понимает, что Билл имеет в виду Лорейн, и чуть не рычит на него.
Лорейн не потеряна так, как Тигр. Сравнивать их не иначе как оскорбительно, но Кейт решает отпустить ситуацию. Она полагает, что, независимо от обстоятельств, Билл скучает по дочери.
– Я с радостью позволю вам и… Пику остаться, – выдавливает Кейт. Имя парня застревает у нее в горле, словно рыбья кость. – Живите, сколько вам нужно. С моей стороны было жестоко выбивать у вас почву из-под ног. Но прошу, продолжайте спрашивать шурина о любых новостях о Тигре…
– Конечно, – говорит Билл. Его глаза сияют. – Я тоже скучаю по нему, Кэти. Думаю о нем, как о родном сыне.
Между собственным ребенком и тем, кого ты считаешь своим, огромная эмоциональная дистанция, пусть даже Билл знал Тигра с самого рождения и они всегда были близки. Оба любят «Ред Сокс» и возиться с машинами. Доверил бы Тигр свою жизнь Биллу Кримминсу? Возможно, вынуждена признать Кейт.
– Спасибо, – шепчет она.
Кейт может предпринять еще кое-что, чтобы исправить окружающий хаос. То, что раньше казалось немыслимым. Как только Джесси и Экзальта уходят в клуб, Кейт повязывает волосы шарфом, надевает солнцезащитные очки и забирается в «Скаут».
Она поднимается по булыжникам Мэйн-стрит; ощущение такое, будто находишься внутри шейкера для коктейлей. Кейт проносится мимо памятника Гражданской войне и дальше по Аппер-Мэйн. Проезжает мимо двух своих любимых домов.
Оба особняка выходят на травянистые поля, окаймляющие холм Квотер-Майл. Один – типично деревенский, похож на амбар, с причудливыми решетками на окнах из волнистого свинцового стекла; другой – роскошный белый дом с портиком с ионическими колоннами и двумя застекленными крыльцами. Эти