Солнце теплое, но не палящее, а поскольку Экзальты с ними нет, Джесси может посидеть в кресле, «Сонной лощине», которое не случайно так назвали. Она засыпает на солнце, но ее мама вспомнила о «Коппертоне», поэтому Джесси не обгорает.
Она просыпается, плавает вместе с мамой. Холодная вода освежает и очищает. Выбравшись на берег, они перекусывают бутербродами, сидя на полотенцах. У Джесси ветчина с сыром на чуть поджаренном португальском хлебе с маслом, немного салата и соленых огурцов. Это лучший бутерброд за все лето, если не считать того, что приготовил Пик в день знакомства.
После обеда Джесси лежит на животе и читает «Из архива миссис Базиль Э. Франквайлер, самого запутанного в мире». Через каждые несколько страниц она останавливается, чтобы помечтать, как в будущем окончит колледж и переедет в Нью-Йорк, Париж или Амстердам, где жила Анна Франк.
Без четверти три они собирают вещи, садятся в «Скаут» и едут к парому. Успевают ровно в тот момент, когда с трапа спускается Дэвид Левин.
– Беги, все в порядке, – понукает Кейт.
Джесси выскакивает из машины и бросается в объятия папы. Дэвид крепко обнимает ее:
– Доченька, моя отрада!
Джесси сжимает его в ответ и думает, что это папа – ее отрада, до этой секунды она даже не понимала, как сильно скучает по нему.
Дэвид отстраняется:
– Поверить не могу, какой ты стала взрослой и красивой.
Джесси краснеет, хотя, может, это от солнца.
– Не забудь, у нас свидание с мороженым, – говорит Дэвид. – Но сначала я хочу поцеловать маму.
Они едут домой, Кейт и Дэвид исчезают в спальне наверху, а Джесси долго плещется в уличном душе, а затем поднимается в «Пустячок», где замечает на столе конверт. У нее замирает сердце. Тигр? Но, подойдя ближе, она понимает, что это просто письмо от Дорис. Джесси забирает конверт в свою комнату и растягивается на кровати. Кожа опалена солнцем, в волосах и ушах, невзирая на душ, все еще прячутся песчинки, но летом так и должно быть.
Дорогая Джесси,
поверить не могу, что у тебя появился парень. Надеюсь, он наведается в Бруклин и мы познакомимся лично.
Джесси понимает, что эти строчки говорят истинную правду: Дорис не верит, что у подруги появился парень. И она права, но знать это ей не надо.
У нас тут куча новостей. Лесли поймали на краже жемчужных сережек из магазина «Филенс». Она пошла за покупками с Пэмми Поуп и рассказала той, что проще простого взять все, что угодно, не заплатив. Пэмми сказала, ей нужна пара жемчужных сережек. Легко, ответила Лесли. Она вынула свои золотые гвоздики и сунула их в карман. Затем у ювелирного прилавка Лесли попросила показать ей жемчужные серьги. Она вставила их в уши и притворилась, будто любуется на себя в зеркале, а когда продавщица отвлеклась, проскользнула в следующий отдел, потом в следующий, а затем выскочила из дверей на улицу. Пэмми была в восторге. Ей показалось, что Лесли все сошло с рук.
Через два квартала Лесли поймала полиция.
Ее отвели в участок, позвонили родителям и сказали, что кражу засняли на скрытую камеру, могут предъявить Лесли обвинение и она отправится в суд, а может, даже в центр для несовершеннолетних правонарушителей. Отцу Лесли удалось отговорить полицию, и он забрал дочь домой.
А теперь… Родители Лесли решили отправить ее в школу-интернат в Швейцарии (там живет ее бабушка), потому что не хотят, чтобы дочь покатилась по наклонной.
Так что, похоже, в седьмой класс пойдем только мы с тобой!
Увидимся через несколько недель.
Твоя верная подруга
Дневная драма и жгучее пляжное солнце измотали Джесси. Она намеревается использовать полученный от отца доллар, чтобы сходить в ресторан «Винсентс» за пиццей, но, как только родители уходят на ужин в «Шкипер», поднимается в свою комнату и отключается.
Джесси просыпается посреди ночи, страшно голодная.
Она знает, что в холодильнике «Пустячка» скудные запасы – полбанки соленых огурцов, виноградный джем, упаковка хот-догов, которые нужно еще приготовить, а сил на это нет. Джесси на цыпочках спускается по лестнице, но обнаруживает, что дверь в комнату мистера Кримминса открыта.
В комнате пусто и темно. Неужели мистер Кримминс после отъезда Пика переедет обратно на Пайн-стрит? Наверное, да.
Джесси пересекает двор и заходит на кухню «Все средства хороши», надеясь, что Кейт принесла из «Шкипера» остатки еды. С того времени, как уехал Тигр, мать ни разу нормально не ела. Конечно же, на столике лежит бумажный пакет, а внутри – коробка с холодной жареной курицей. Джесси так голодна, что сразу же вгрызается в ножку. Слышатся голоса. То ли проснулась не только она, то ли кто-то оставил включенным телевизор.
Джесси на цыпочках крадется по коридору. Никто не включал телевизор с тех пор, как Блэр уехала в больницу. Но Джесси видит, как в коридоре мерцает водянистый свет.
Она останавливается в дверном проеме, зажав в руке куриную ножку, и заглядывает внутрь.
Джесси видит силуэт сидящих на диване родителей, но внимание ее привлекает экран телевизора. Там из ракеты выходит мужчина в костюме астронавта.
Голос говорит:
– Мы видим, как вы спускаетесь по трапу.
Это высадка на Луну! Джесси знала, событие произойдет скоро, но из-за всех остальных тревог забыла, что сегодня. Она так рада, что проснулась.
Слышен еще один голос, далекий и искаженный, как будто человек говорит в консервную банку. Голос провозглашает:
– Это маленький шаг для человека, но гигантский скачок для человечества.
Ее родители встают, но тут Джесси понимает: нет, не родители. Это… бабуля и мистер Кримминс. Экзальта поворачивается к нему и протягивает обе руки.
– Билл, – говорит она, – ты когда-нибудь думал, что мы на своем веку увидим такое?
Мистер Кримминс притягивает Экзальту к себе и целует – взаправду целует, как герой одной из мыльных опер Блэр.
У Джесси падает челюсть. Позади Экзальты и Билла Кримминса по поверхности Луны идет Нил Армстронг.
Человек идет по Луне!
Экзальта не отталкивает мистера Кримминса, а целует его в ответ. Они целуются, и Джесси понимает, что бабуля тоже настоящая.
Она настоящий человек, у нее чувства к мистеру Кримминсу.
Бабуля отстраняется.
– Пойдем со мной наверх, – говорит она.
Джесси тихо, ох как тихо пробирается обратно по коридору на кухню.
Следующим утром солнечный свет заливает комнату Джесси, и она просыпается и смотрит, моргая, в потолок. А потом смеется. Забавно, правда? Ее охватывает целая гамма чувств, но больше всего ей смешно, ха-ха. Экзальта ведь старая! Мистер Кримминс еще старше! И все же они вместе. Джесси интересно, как долго длится их роман? Был ли то спонтанный поступок, навеянный чудесами космического путешествия? Или это происходило все лето? Или… Экзальта и мистер Кримминс ведут любовную интрижку уже много-много лет, с тех пор как умер Пенн Николс или даже раньше?
Джесси спрыгивает с кровати, проходит мимо закрытой двери спальни мистера Кримминса, пересекает двор и попадает на кухню, где застает отца за чтением газеты. На первой полосе заголовок «Человек ступает на Луну», а рядом – зернистая черно-белая фотография Армстронга и Олдрина, водружающих флаг.
– Мы пропустили высадку на Луну, – говорит Дэвид. – Слишком много выпили за ужином. Прости, Джесси. Я хотел разбудить тебя, чтобы мы посмотрели вместе.
– Ничего страшного. – Джесси не может смотреть отцу в глаза, иначе ухмыльнется как сумасшедшая. Она сует голову в холодильник в поисках сока.
– Мама поехала в больницу забрать домой Блэр и малышей, так что предлагаю на некоторое время уйти из дома, чтобы дать им пообвыкнуться. Можем пойти поиграть в теннис. Покажешь, чему научилась?
Теннис в воскресенье – хуже, чем церковь. Но Джесси нужно поговорить с отцом наедине, и игра может дать ей такую возможность.
– Хорошо, – соглашается она.
После завтрака Джесси с отцом одеваются в белое, берут ракетки и идут в клуб. У нее в животе порхают бабочки, которых становится тем больше, чем ближе они подходят к месту назначения.
Джесси явно нервничает из-за того, что собирается раскрыть секрет матери, но еще больше из-за регистрации отца на стойке клуба. А если его не пустят, потому что он еврей? Джесси почти предлагает пройти еще четверть мили, поиграть на общественных кортах в «Джеттиз», но ей не хочется настораживать отца или наталкивать на мысль, что якобы он недостаточно хорош для «Поля и весла».
Они подходят к стойке, сердце Джесси бешено колотится. За столом даже не Лиз, а какой-то подменный служащий, который не узнает Джесси и не знает, что она член клуба.
Дэвид улыбается.
– Доброе утро, – приветствует он растрепанную девушку с темными кругами под глазами, будто ее пять минут назад подняли с постели. – Я Дэвид Левин, зять Экзальты Николс. Мы с дочерью собираемся поиграть.
Девушка, которая только что проснулась, – «БРЕНДА», гласит ее бейджик, – даже глазом не моргнула.
– Зарегистрируйтесь, – ворчливо говорит она.
Джесси смотрит, как ее отец подписывается: «Николс Н-3» – и поворачивается к Джесси.
– Готова играть?
– Почему ты не подписался Левин? – спрашивает она по дороге к корту.
– Потому что член клуба – твоя бабушка.
– Да, но твоя фамилия – Левин. И моя тоже! Ты не подписался, не хочешь, чтобы кто-то знал, что ты еврей?
Дэвид хохочет, запрокинув голову. Он обнимает Джесси и притягивает поближе.
– Уж поверь, тут и так все знают, что я еврей. А знаешь, что еще они знают?
– Что?
Они перед одиннадцатым кортом, самым близким к воде.
Все лето Джесси играла только здесь, но при этом так волновалась из-за уроков, что ни разу не обратила внимания на то, как красиво вокруг. Сегодня небо ярко-голубое, и на ветру развевается американский флаг. Гавань усеяна лодками. Отсюда открывается вид захватывающий и эксклюзивный, ведь он доступен не всем.