Мы все отступили, но заблудились в джунглях, а когда Банджо подстрелили, он выронил нашу рацию. Другой парень, Ромео, наступил на мину-ловушку и получил бамбуковый шип прямо в ногу, поэтому не мог идти дальше, к тому же дико завывал. Я отправился на поиски рации, без нее мы потерялись бы, и нашел ее. Здоровенный парень по имени Фитц перекинул Ромео через плечо, а я взял Банджо, и мы выбрались из джунглей на поляну. На самом деле это оказалась разбомбленная деревня. Все вокруг было разрушенное, черное и обугленное, кое-где еще горело, и я выстрелил в воздух, вдруг кто-нибудь появится.
Тогда и услышал плач. Я искал, пока не нашел маленького мальчика, пяти или шести лет, сидящего рядом с убитой женщиной, очевидно матерью. Я взял малыша на руки, мы вызвали по радио вертолет, и ребенок отправился с нами. Я пытался выяснить, как его зовут, но он только твердил: «Везу, везу». Тогда я сказал: «Хорошо, тебя зовут Везунчик, и так скажу, дружок, имя тебе подходит».
Через несколько дней меня вызвали к одному из больших начальников, полковнику Дж. Б. Нейману, на личную аудиенцию. Я подумал, вдруг у меня проблемы. Я не сделал ничего плохого, но, несмотря на это, сильно нервничал.
Я сел за стол напротив полковника Неймана, и тот сказал: «Ну что, рядовой Фоли, кажется, у тебя есть ангел-хранитель». – «Сэр?» – не понял я. Тогда полковник рассказал, что кто-то из высшего эшелона – недосягаемо высокого – позвонил справиться обо мне. Полковник немного покопался и узнал о моих «героических усилиях» на поле боя: как я остался с телами приятелей Щена и Жаба, вернулся за рацией и помог Банджо, а еще спас из деревни вьетконговского ребенка.
Я совсем забыл сказать, что на маме Везунчика была черная вражеская роба. И полковник заметил: «Любой другой солдат решил бы, что проще пристрелить мальчишку». А я ответил: «Это был маленький мальчик, сэр, очень маленький. Он даже не понимал, отчего вокруг война. Он забрался мне на руки и крепко обнял за шею. Я не собирался допустить, чтобы с ним что-то случилось».
Полковник сказал: «Ты хороший солдат, Фоли, и верный патриот. Нам нужны такие, как ты. Назначаю тебе повышение и целую неделю увольнительной. Свободен».
Я встал, отдал честь и попрощался: «Да, сэр! Спасибо, сэр!»
Только на улице я задумался, кто же справлялся обо мне. И понял: связями воспользовались или ты, или бабуля. Я не собираюсь скрывать от тебя, мама: полковник предложил мне непыльную должность – работу в службе снабжения, по сути, сидеть целый день на складе и следить за поставками. Я отказался, мам, и вот почему.
Мне нравится быть солдатом. Я в этом хорош. Я видел, как разлетаются на куски мои товарищи по оружию – мои братья, гори оно все огнем, – и я должен почтить их память, оставшись на передовой и закончив то, что мы вместе начали. Я не могу прятаться в снабжении только из-за того, что принадлежу привилегированной семье и у меня есть связи.
Когда я вернусь домой с Гуама, меня назначат сержантом в новый взвод. Я стану командиром, мам.
Я хочу сказать тебе одно. И хочу, чтобы ты услышала меня громко и четко, не так, будто я кричу из другой комнаты или с дороги, как обычно, а так, будто стою перед тобой, мам, держу тебя за руки и смотрю глаза в глаза. Я планирую благополучно вернуться к тебе домой. Но самое главное – это не то, выживу я или умру, мама. Самое главное, чтобы ты каждую ночь ложилась спать с верой в то, что вырастила героя.
С любовью, твой сын
Ноябрь 1969-го
Someday We’ll Be Together
На этих выходных все происходит впервые. Мэджи никогда не бывала на острове Нантакет и никогда не отмечала День благодарения вдали от семьи. Когда миссис Левин позвонила и пригласила ее, сказав: «Теперь, когда вы с Тигром помолвлены, ты должна приехать познакомиться с семьей», Мэджи думала, что ее мать будет против. Однако та практически сама собрала сумку и вытолкала дочь за дверь.
– Все идет как надо, – сказала Джин Джонсон. – Тебе двадцать лет. Пора начинать свою собственную жизнь.
Мэджи знает, что родителям нужно кормить и одевать ее трех восьмилетних братьев; и кроме того, матери нравится Тигр. Она была вне себя от счастья, когда Мэджи показала ей письмо, в котором он сделал ей предложение. Мэджи написала ответ, согласилась, и они назначили дату: суббота, четвертое июля семидесятого года.
Тигр вернется домой в конце мая, как раз вовремя, чтобы подобрать смокинг.
В среду днем Мэджи, а также кланы Левин-Фоли и Уэйленов, прибывают на пароме на Нантакет. Мэджи переживает, что ее может укачать: она родилась и выросла в крошечной деревушке Карлайл, штат Массачусетс, и ее опыт передвижения по воде ограничивался гребной лодкой на Уолденском пруду. Но паром огромный, целый плавучий дом, в котором помещаются сорок машин. Они съезжают на сушу караваном: Мэджи в универсале с родителями Тигра и его сестрами Джесси и Кирби; другая сестра Тигра, Блэр, с мужем и четырехмесячными близнецами едут следом в черном «Форде-Гэлэкси». На берегу мать Тигра, Кейт, объявляет, что у нее есть сюрприз.
Кирби и Джесси хором стонут. Кирби очень красивая, настоящая модель – стройная, с золотистыми, как у Тигра, волосами и тонкими чертами лица, а Джесси – смуглая и загадочная, словно цыганское дитя.
Мэджи всегда хотела иметь сестру. Она отчаянно жаждет, чтобы все три сестры Тигра приняли ее, поэтому следит за каждым их шагом.
– Ну что за сюрприз? – спрашивает Кирби.
Кейт расплывается в улыбке. Мэджи считает мать любимого довольно сдержанной и правильной, поэтому очень удивлена таким внезапным энтузиазмом.
– Огромный сюрприз! Дэвид, не сворачивай.
Муж Кейт, Дэвид, очень добр и приветлив с Мэджи. Перед их отъездом из Бостона он отозвал ее в сторону и сказал:
– Не позволяй этой семье запугать тебя. Здесь много сильных женщин. Просто будь собой.
Дэвид спрашивает Кейт:
– Что за туза ты прячешь в рукаве, а, Кэти Николс?
– Нечто совершенно чудесное! – Она, как ребенок, хлопает в ладоши. – Веди, куда я говорю.
Мэджи вздохнет с облегчением, если они поедут в отель, а не в дом бабушки. В своем последнем письме Тигр написал, что все выходные ей придется принимать душ на улице. Мэджи запаниковала. На улице было всего градуса три; уже несколько недель стояли заморозки. Тигр же просто пошутил?
Караван из двух автомобилей с грохотом катится по мощеной главной улице с очаровательными витринами. Мэджи глазеет на тыквы в витринах, кукурузу у дверей, последние оранжевые и красные листья на деревьях по обочинам дороги.
– А Блэр знает, куда мы едем? – спрашивает Джесси.
– Нет. – Кейт опускает окно и машет рукой.
– Что это делает мама? – спрашивает Блэр у Ангуса. – Куда мы направляемся?
– Кажется, показывает следовать за ними. Может, хочет посмотреть на океан? У вас есть такая традиция на День благодарения?
– Нет, – растерянно роняет Блэр.
День благодарения они обычно празднуют в доме Экзальты в Бикон-Хилл. Например, как в прошлом году, когда Блэр съела моллюска, который ей не пошел, а на следующий день обнаружила, что беременна. Однажды, когда она была подростком, семья приехала на День благодарения на Нантакет. Было дождливо и холодно, Кейт разожгла в гостиной камин, забыв открыть дымоход, и гостиная наполнилась дымом, а Экзальту чуть удар не хватил из-за того, что сажа испортила фреску. Потом выяснилось, что перед отъездом бабуля забыла забрать индейку, заказанную в «Сейвенорс», и в итоге на День благодарения они ужинали в «Топке». В знак протеста против того, что праздник принял такой оборот, Блэр заказала говядину «Веллингтон». В этом году ей не хотелось возвращаться на Нантакет. Там было тесно, особенно после того, как Кейт пригласила Мэджи, но мама настаивала, что все поместятся.
– Понятия не имею, куда они направляются, но мне сейчас не до сумасбродных затей, – ворчит Блэр. – Дети вот-вот проснутся и потребуют есть!
– Да они только что заснули. У нас по крайней мере час в запасе, а то и больше. Поедем следом, отчего бы и нет? – Ангус гладит жену по ноге. – Пустимся в приключения.
Блэр берет мужа за руку и откидывается на сиденье. Ангус совершенно изменился, ведет себя заботливо и спонтанно. Он получил огромную премию от НАСА – десять тысяч долларов! – но отказался от предложения работать в следующей миссии. Ангус собирается спокойно преподавать, наставлять аспирантов и помогать с детьми.
Эта психотерапевт – Трикси – просто колдунья, Ангус действительно выглядит намного лучше. У него давно не было приступов, он куда расслабленнее и спокойнее. Муж улыбается и смеется, всегда рядом, всегда помогает. Блэр позвонила в приемную комиссию Гарварда, чтобы узнать, как обстоят дела с отсрочкой, и ей сообщили, что она может начать учебу в январе. После возвращения домой из Нантакета Блэр отлучит малышей от груди и проведет собеседование с нянями.
Родители направились на Мадакет-роуд. Если они хотели посмотреть на океан, почему бы не поехать в Циско? Это гораздо ближе.
– Куда мы едем? – недоумевает Блэр.
Кирби не может поверить, что в День благодарения им подкинули сюрприз. Весь смысл праздника в традициях, однообразии. Но если весь прошлый год оказался чередой огромных непредсказуемых перемен, так почему День благодарения должен стать исключением?
Интересно, участвует ли в этом сюрпризе бабушка. Экзальта приехала на остров в понедельник, что было совершенно неслыханно. Кирби всерьез задумалась, есть ли доля правды в словах Джесси, дескать, та лично видела, как в ночь высадки на Луну Экзальта и мистер Кримминс целовались, по-настоящему целовались!
Кирби не уверена, что бабуля и мистер Кримминс спят вместе – боже упаси! – но признает, что Экзальта стала мягче. Этой осенью Кирби долго добивалась благосклонности бабули. Даже раз в неделю обедала с ней в «Юнион Клаб», потому что Экзальта согласилась выделить три тысячи долларов, которые нужны для оплаты семестра в Женеве.