Мама рассказала, что на днях была новость: машина наехала на остановку, насмерть задавила женщину, гулявшую с двумя маленькими детьми, на глазах у детей, дети кричали. Когда я слышу такие истории, у меня отключаются все защиты, отключается спасительная дистанция, я пропускаю это всё через себя. Одно время мама каждый день мне рассказывала про ужасные происшествия с детьми, о которых она читала в Яндексе. Я просила её этого не делать, но она всё равно рассказывала. Я спрашивала её: «Зачем ты это читаешь?» Она отвечала: «Ну я же должна знать». Я не знаю, как можно верить в Бога, который гарантирует благое устройство мира, какой-то порядок, смысл, справедливость. Эта наивная вера покидает любого честного с самим собой человека, если он хоть раз прочитал криминальную хронику. Либо Бога нет, либо Он ко всем этим делам в мире не имеет никакого отношения и совсем не похож на то, как Его обычно представляют. Либо Его нет, либо на самом деле Он что-то совсем другое, какая-то совсем другая реальность, а не то, что обычно о Нём думают.
Страх – наркотик, на котором все сидят. Страх и сахар – вот два главных наркотика и основа нашего развития. Мы платим за свои способности, за свой разум страхом и сахаром. Каждый новый уровень психической сложности требует горючего – сахара, а потом мы платим за новый уровень сложности новым уровнем страха. Это то, без чего мы не можем, – без сахара и без страха. Мерзкий липкий сахар, мерзкий липкий страх. Эти истории про детей, которые мама рассказывала мне каждое утро, – самая страшная боль, самая страшная бездна, в которую может заглянуть человек. Нельзя жить так, будто этого нет, каждый шаг, каждое чувство и мысль не могут не соотноситься с тем, что это реально, что такое происходит, что есть такое горе на земле. И когда мы радуемся, когда любим, когда всё как будто хорошо – наша радость всегда соотнесена с этой болью. Но иногда вдруг приходит, касается какое-то странное, неотмирное, бесконечное и ничьё блаженство, и оно наполняет собой всё, оно повсюду, течёт сквозь меня, сквозь всех, сквозь все наши поступки и ошибки, преступления и страдания, оно не оправдывает их и не осуждает, оно просто течёт и сияет сквозь всех и всё, и боль продолжает болеть, и любовь продолжает любить, и ужасное остаётся ужасным, и прекрасное прекрасным, и то, что было важным, остаётся важным, и проблемы по-прежнему нужно решать, но всё это пронизано неотмирным, бесконечным и ничьим светом, который не даёт ни смысла, ни утешения, кроме того, что это свет родины, единственный свет, в котором мы дома. Никому и не нужны на самом деле ни смысл, ни утешение, ни страдание, ни любовь, ни подвиг, ни слава, ни власть, ни мудрость – нужно только вот это неотмирное, бесконечное, ничьё, что течёт повсюду, наполняет собой всё, жить в этом, ходить в этом, пить это и есть это, засыпать и просыпаться в этом, дышать этим…
Человеческое бытие можно разделить на два основных сектора: Подвластное и Неподвластное. Это разделение касается корней наших страхов, религиозных чувств, науки, эзотерики, повседневного мышления и многих социальных процессов. Над Подвластным человек имеет власть, а над Неподвластным не имеет. Например, во власти человека записаться к врачу, если он болен, но не в его власти, каким окажется его диагноз, выздоровеет он или нет. В области Неподвластного находятся начала и концы, жизнь и смерть, любовь, случайность, совпадение, событие и много чего ещё. Неподвластное, в свою очередь, делится на три основных сектора: Благое, Нейтральное и Чудовищное. Благое Неподвластное – обретение друга, выздоровление от тяжёлой болезни, неожиданная удача и т. д. Нейтральное Неподвластное (в той или иной степени нейтральное) – погода, приехали ли соседи, что сегодня показывают по телевизору и т. д. Чудовищное Неподвластное – смерть, болезнь, несчастный случай. Постепенно всё больше становится область Подвластного и всё меньше – область Неподвластного: многие болезни научились лечить, во многих сферах жизни побеждают рациональность и расчётливость, наука открывает, что многое, казавшееся Неподвластным, теперь подвластно, что граница эта постоянно отодвигается. Природа, деление клеток – всем этим пытаются управлять. Но Неподвластное всё равно прорывается, причём мы постоянно слышим именно про Чудовищное Неподвластное: все эти происшествия в новостях одно другого ужаснее. Неподвластным пытаются управлять не только на уровне науки, но в первую очередь на уровне бытовых установок. Инфантильное всемогущество, бытовая магия. За Неподвластным не признают его неподвластность, считают, что мы – осознанно или неосознанно – им управляем, создаём его. Например, совершаем поступки, которые создают карму, а карма уже приводит к тому, что мы встречаемся с Благим или Чудовищным Неподвластным. Или что мы «притягиваем» Благое или Чудовищное Неподвластное своими мыслями и эмоциями. Или что мы воздействуем на него словами, энергией и т. д. Также Неподвластное становится чем-то метафизическим, персонифицируется, наделяется волей, любовью к одним и нелюбовью к другим. Можно спорить о том, как в мироздании могут сосуществовать Благое и Чудовищное Неподвластное, одна ли воля стоит за ними, или это две разных воли. Таким образом Неподвластное как будто обретает Лицо, становится неким единством, то-гда как никакого единства в Неподвластном нет, это миллионы разных процессов, не связанных между собой, объединённых только тем, что они не поддаются очевидному управлению. Однако люди упорно предполагают возможности неочевидного управления, верят в то, что Неподвластное – на самом деле Подвластное, надо только понять, как оно работает. В действительности очень может быть, что всё наоборот: то, что человек считает Подвластным, на самом деле Неподвластное, у человека нет вообще никакой власти, даже своим телом он не управляет. Современные нейробиологические исследования в своём радикальном изводе порой заставляют предположить, что человек не может даже поднять руку по собственному желанию. Вернее, что, когда человек поднимает руку, – это вовсе не волевой свободный акт. Человек хочет себя расширить на всё Неподвластное, пытаясь превратить его в Подвластное, и очень редко может увидеть всё по-другому: увидеть себя как песчинку в Неподвластном. И пусть Неподвластное будет Благим – вот то, что мы можем желать друг другу.
Позвонила Диме, хотела пригласить заехать к нам (у него дача рядом, в Лосево), а он сказал, что не чувствует запах сирени и других цветов, но чувствует запах помойки и всякие неприятные запахи и так уже несколько дней. Температуры или признаков простуды нет, но поскольку исчезновение запахов может быть симптомом COVID, он пока ограничил общение с людьми. Официально, как я понимаю, меры по самоизоляции уже в большой степени сняты, хотя заболевших очень много, очень много смертей, случаев внебольничной пневмонии, и в официальную статистику мы уже не верим. Кажется, пандемия в самом разгаре, но попадает в статистику лишь небольшая часть новых случаев. Я постоянно слышу про заболевших и даже умерших людей среди знакомых и знакомых знакомых. Больницы переполнены, говорят, что скорую дождаться стало нереально, может приехать на следующий день, врачи болеют, а ограничительные меры уже снимаются.
Денис обещал прислать описание своего маршрута в Хибинах и писать мне из Хибин там, где будет связь. Я всегда беспокоюсь, когда он уходит в горы, радуюсь за него, что он в горах, но и нервничаю немного. Я помню наш первый совместный поход в Саяны. Это был август 2007 года. Мы отправились из Красноярска в Шушенское, там сели на кызыльский автобус и доехали до Ергаков. В дороге Денис где-то потерял свою ковбойскую шляпу. Потом в окнах автобуса показались нервные, изломанные, словно нарисованные сумасшедшим художником-экспрессионистом очертания скал. Горы в этих местах похожи на гигантский силуэт лежащего на спине человека. Есть и лицо, и ниспадающие длинные волосы, и сложенные на груди руки, и ноги. Это спящий Саян, хозяин тайги, который знал язык животных и растений. Но пришла и ему пора уходить в мир теней. Боги не смогли найти в мире другого такого же человека и обратили Саяна в камень для вечной охраны тайги. Так и лежит он на страже вечности, бережёт свои богатства. Мы дошли до Карового озера и там встали на ночь. Был туман и сильный ветер. У меня был неудобный рюкзак и городская обувь, но шла я хорошо. На следующий день ходили в радиалку к Висячему камню. Этот камень располагается на покатой скале, касаясь её лишь малой частью своей поверхности. Висячий камень внешне создаёт впечатление неустойчивости, он словно вот-вот потеряет равновесие и соскользнёт в пропасть. Говорят, однажды камень сорвётся вниз и упадёт в озеро, брызги долетят до Спящего Саяна и разбудят его. Потом мы пошли уже с рюкзаками на перевал Художников. С этого перевала хорошо видна центральная часть Ергаков, как на ладони – пики Птица, Звёздный, Зуб Дракона, Конус, Зеркальный. Мы ходили вместе с человеком по имени Анатолий, с которым познакомились ещё в автобусе. Этот перевал по разным классификациям то ли 1Б, то ли 2А. Поднимаешься легко, но наверху оказываешься над пропастью и карабкаешься по крутой осыпи, приходится лазать над пропастью, над полками, держась за камни, с риском сорваться и разбиться насмерть. Мы шли уже во второй половине дня, и был риск, что нас накроет темнота. В тумане там нельзя было бы сделать и шага. Когда мы спустились с перевала, был тяжелейший участок гигантского курумника, ещё более трудный и опасный, чем сам перевал. Мы дошли до озера Художников, где разбили лагерь.
На следующий день мы ходили в радиалку на озеро Горных духов, мимо Параболы – двух вершин, соединённых перемычкой, которая имеет очень плавные и правильные параболические очертания. Согласно легенде, горные духи заколдовали здесь двух братьев, оставив их охранять сказочные сокровища. Мы попали под дождь, вымокли. На следующий день, 18 августа, пошли по реке Левый Тайгиш к Большому Буйбинскому озеру. Быстрая и бурная таёжная речка бежала, шумела на перекатах, вокруг росли кедры и пихты, попадались на берегу и рябины, жимолость, ольховник. Думали пойти на перевал Восточный, пошли туда, потом из-за отсутствия тропы на карте, плохой погоды и нехватки времени пошли обратно. Думали, что не успеем выйти с гор вовремя, я беспокоилась за бабушку и дедушку. Из-за погоды (дождь и туман) и тропы в буреломе мы шли очень медленно и знали, что потом нам предстоит ещё один перевал. Думали, что можем выйти дня на три позже, чем нас ожидают. 19-го продолжили путь к Большому Буйбинскому по ужасной лесной тропе через бурелом, по колено в грязи, с постоянно насквозь мокрыми ногами. Лил дождь, одежда превратилась в мокрые тряпки. Прояснения не предвиделось, времени катастрофически не хватало, ноги еле шли. Мы замёрзли так, что чуть не околели. Дождь замочил всё содержимое наших рюкзаков, включая спальники и сменную одежду. Мы по колено увязали в болоте перед озером. Около озера встали на стоянку, понимая, что уже никуда не успеваем и проходим меньше, чем мы думали. Нас с Денисом била дрожь, отнимались и побелели пальцы. Мы в муках поставили мокрую палатку, разложили мокрые спальники, включили газ и стали делать еду, которой тоже оставалось мало. Благодаря газу мы согрелись, Анатолий тем временем развёл костёр. Весь вечер мы сушили спальники и одежду. Следующим утром, 20-го, опять пошли в путь. Анатолий сказал, что останется на Безрыбных озёрах рыбачить и не пойдёт с нами дальше через перевал. Людей вокруг в тех местах не было совсем. Мы дошли с Анатолием до Безрыбных, оттуда уже был виден наш перевал (Зелёный), и меня успокоило, что он оказался много ближе, чем я думала. Я боялась, что до него ещё целый день под дождём по бурелому, теряя тропу на курумнике, и что сам перевал может быть почти как Художников. Но дождь перестал, небо стало проясняться, видно было, что перевал близко и, скорее всего, не трудный (1А). Мы простились с Анатолием и пошли вдвоём. Перешли перевал легко, на вершине встретили двух ребят, которые вышли в радиалку с базы на озере Светлом. Спустились до Золотарного озера, потом вместе с ребятами дошли до Светлого. Э