На участке растут лисички, а рядом с цирком я видела огромный архетипический мухомор. Соседи ездили в лес и привезли кучу грибов. На орешнике появились орехи, но Денис говорит, что почему-то на всех местных орешниках орехов сейчас не очень много – может, год такой. Кое-где на участке есть остатки одичавшей малины, земляники, смородины, крыжовника. Покупаем на рынке опять же малину, голубику, черешню. А где-то на местных болотах растёт даже северная ягода морошка, в детстве мы находили её и собирали. Тётя Лена недавно передала для Егора мисочку малины со своего участка. Начался август. Когда гуляем – видим на чужих участках прекрасные и разнообразные садовые цветы. Много где появились белые шары гортензии. Сейчас лето пышное, роскошное, изобильное: с грибами, ягодами, нарядными садовыми цветами. Сегодня Егор и Марта попросили яблоки с нашей яблони, Юля дала им, и они грызли. А по дороге на Малое Борковское Денис показал мне бальзамины, цветущие прямо у обочины. Погода переменчивая: то дожди, то солнышко, но бывают и очень тёплые, хорошие часы. Ходили сегодня с Юлей и Мартой на Блюдце. Юля рассказывала мне про человека, о котором они делали репортаж, – блаженного безумного активиста, который ходит по всему миру пешком, иногда с котом или собакой, чтобы собрать деньги на лечение больных детей. Ну и просто ему нравится ходить, конечно. Сейчас, кажется, идёт в Индию. Потом мы встретили К., красивую, светящуюся, и она сказала, что, мол, давай до конца лета ещё посидим разок, только дела свои разгребу.
Опять ездила в город к врачам и на платформе 67 км перед электричкой встретила Н., одну из нашей «магической группы» в 1999 году. Я не видела её шестнадцать лет, последний раз мы встречались, когда у неё только родился сын и мы с Надькой и Фешкой приезжали её навестить. Сын лежал в люльке, крутились какие-то лошадки. А сейчас он заканчивает девятый класс, собирается дальше идти на повара. Я окликнула Н., в электричке мы сели рядом, надо было разговаривать. Я пыталась о чём-то расспрашивать Н., поддерживать беседу, она меня почти ни о чём не спрашивала, видимо, не очень знала, о чём со мной говорить через столько лет. В результате моих вопросов Н. рассказала, что работает операционной медсестрой, живёт с сыном, часто ходит в походы с палатками по области со своей компанией и на концерты, на дачу приезжает раза три за лето проверить, как там что, а так – сдаёт её своим друзьям, а скоро и вовсе думает продавать. Сейчас на работу не ходит, потому что больница перепрофилирована под инфекционную из-за коронавируса. Ничего про общих знакомых нашей юности не знает, ни С., ни Р. не видела много лет. Я сказала ей, что мы в прошлом году списывались с Жекой, её бывшим парнем, хотели встретиться на даче, но до дела так и не дошло. Она сказала: «Ну понятно, столько лет прошло, у всех теперь разные интересы». Когда-то Н. сидела у меня в сарае и в неё вселялись духи, она писала на древнемагическом, ходила по своему замку в астрале, писала помадой стихи на стенах метро «Чёрная речка», брилась наголо, путешествовала автостопом по всей стране с диагнозом «синдром бродяжничества». Когда-то она бегала за С., который был моим парнем, и, когда я осенью съехала с дачи, а она осталась там жить перед экзаменами в медучилище, стала его девушкой. Когда-то она сообщила мне по телефону, что С. давно меня бросил и одновременно встречается с ней и с Натой (а сам С. от меня скрывался), и сказала: «Только ничего с собой не делай, пожалуйста». Когда-то она сказала мне после того, как мы с ней и с Р. лежали в сосновом бору, взявшись за руки: «Мы пережили вместе так много. Мы действительно семья». Я знаю, она помнит всё это. Но «столько лет прошло, и у всех теперь разные интересы». Я хотела спросить её, интересует ли её сейчас хоть что-то из того, что было тогда: магия, конец света, стихи, – но не стала. Теперь другая жизнь, и передо мной в электричке сидела чужая взрослая женщина в маске от коронавируса. Почему бы нам опять не полежать в сосновом бору, взявшись за руки. Почему бы нам опять не пережить конец света. Почему бы нам опять не уйти на войну, которая одновременно наступила и не наступила. Мы попрощались в Девяткино, и я не знаю, увижу ли её когда-нибудь ещё раз.
26. Разрушенная лестница. Книга Агнца
Снова началась жара, чудесная августовская жара, люди отдыхают на пляжах, купаются, я хожу по участку в купальнике. Всюду цветы: на участках – пышные садовые, в лесу – вереск, на аллеях – шиповник. Ночи уже почти тёмные, хотя небо не чёрное, а, скорее, очень тёмно-голубое. Часто видим на участке ежей, и во время прогулок тоже. Недавно встретили ёжика, он бежал через дорожку, но, увидев нас, замер и превратился в клубок, а как только мы отошли – снова быстро-быстро побежал. Видели большую лягушку, мама потрогала её травинкой, и лягушка от страха описалась, из-под неё потекла лужица. Сегодня ходили на Большое Борковское и в бар «Мотор», видели на холме за верёвочным парком пасущихся лошадей. Они часто там пасутся, иногда подходят к самому бару. На участке то там то сям вижу грибы: лисички, подберёзовики, сыроежки, поганки. Раньше подберёзовиков было особенно много, дедушка говорил, что на участке у нас грибница.
Сегодня мы купили какое-то особенное устройство для запуска мыльных пузырей. Там такая конструкция, что мыльные пузыри получаются огромные, больше человеческой головы, и почему-то они разных цветов: бывают золотые, бывают какие-то сине-малиновые. Мы долго пускали эти потрясающие пузыри, они разлетались по лужайке, в них отражались мир, деревья, мы с Гошей и Егором. Егор спросил: «Это пузыри из моего детства?» Я сказала ему: «Да, это пузыри из твоего детства, смотри на них внимательно». Егор так спросил, как будто сам он – не только в своём детстве вместе с этими пузырями и с нами, но и где-то ещё, вне времени, наблюдает себя-ребёнка и эти пузыри и думает: «Вот они, пузыри из моего детства». Как будто он одновременно и внутри своего детства, и вовне его, вовне любого времени, и там, из этой точки вовне, он видит и себя – ребёнком, и себя – взрослым, и себя – стариком. Оттуда, из вечности, он смотрит на себя во времени, себя в мире и узнаёт – вот они, пузыри из моего детства. Огромные, переливающиеся пузыри. Пузыри, которых, с одной стороны, до этого дня не было никогда и которые, с другой стороны, уже были вместе с этим летним днём, молодыми родителями, маленьким мальчиком, смеющимся от восторга. Это пузыри, которые есть всегда, вне времени, а здесь, в мире, свой единственный раз они случились сегодня, и Егор опознал этот единственный раз, узнал в них те пузыри, которые были и есть всегда, зафиксировал: вот этот день, эти пузыри из моего детства – так это было сегодня. Возможно, он помнил этот день ещё до рождения, как помним мы свою жизнь перед тем, как прожить её. Огромные золотые, сине-малиновые пузыри, в которых отражаются ребёнок, мама, папа, лес, старая дачка. Вот они, Егор, узнаёшь? – пузыри из твоего детства.
Недавно буля показала Егору икону Иисуса Христа, где он на облаке. «Он на облаке?» – спросил Егор. «На облаке», – подтвердила буля. Егор замолчал, задумался, потом сказал: «Так значит, он умер?» «Умер», – сказала буля. А про воскресение не сказала. Но сказала, что можно обратиться к Иисусу и попросить у него разные хорошие вещи, чтобы все были здоровы и т. д. Тогда Егор взял булин крестик и стал просить у Иисуса, чтобы все были здоровы и всё было хорошо, и долго так молился.
Время от времени мы с Егором гуляем по чудесному переулку на «Светлане». Это волшебное, зачарованное место. Вначале по обеим сторонам переулка идут участки, сквозь заборы видны старые дома, поляны, вездесущая гортензия. У заборов растут ели, над тропой нависают еловые лапы. Останавливаешься и заглядываешь, смотришь сквозь заборы-сетки: цветы, ели, малина. Кажется, что на этот переулок выходят зады участков: на некоторых участках как будто и вовсе нет ворот, калиток со стороны переулка, а на некоторых есть, но кажется, что ими не пользуются, и тропа к ним заросла. Дальше переулок переходит в лес, начинает идти по лесу. Стоят люпины с серыми пушистыми стручками. От тропы, идущей по лесу, можно свернуть к прячущимся за деревьями по обеим сторонам тропы дачным участкам, подойти к ржавой калитке среди деревьев, увидеть за ней поляну, яблони с созревающими, уже довольно крупными яблоками, черничники под забором. Пройти по тропке к другой калитке: там сосны на участке, солнце, огромная ель, какие-то ржавые бочки. Под ногами разбросаны еловые шишки. Одна за другой в лесу – эти ржавые калитки в Страну чудес, задние калитки садов, тропинки к которым заросли травой, листьями ландышей. Задние калитки, за которыми яблоневые сады. В одном месте вдоль тропинки идёт стена молодых елей. И ещё одна ржавая калитка в заборе-сетке. За ней – огромная белая гортензия и красные яблоки на яблоне, теплица. Потом начинается совсем лес. Укромные затишки, калитки в лесу. Домики, к которым подходят укрытые от мира подступы. Кот в траве. Косое солнце. Пение птиц. С одного из участков звучит музыка, похожая на саундтрек к фильму 1930-х годов. Пожилая женщина на верёвке развешивает бельё. Вьюны оплетают старые веранды. Девочка с собранными в хвост волосами вывозит велосипед. Мгновенное узнавание: и я была такой девочкой, я могла бы быть ей, жить в этом доме. Может, это и есть я? Я знаю, что этот переулок – одно из самых красивых, самых волшебных мест в мире. Когда идёшь по нему – Страна чудес подходит близко-близко, ещё немного – и ты войдёшь в неё навсегда и никогда не вернёшься.
Ходили на Осиновское озеро. Солнце, жара, провели там полдня. Егор играл на пляже с шестилетним мальчиком Димой. Им было интересно вместе, они строили замки, дом из веток, бегали друг за другом, прорывали в песке ходы для воды из ручья, сражались с пиратами, решали, кто из них король, и даже играли в обычную жизнь: будто бы Дима – папа Егора и Егор его будит с утра, а папа не хочет вставать. На аллеях всё больше вижу плодов шиповника и всё меньше цветков. На одном из участков сегодня видела огромные подсолнухи.