— Каково будет ваше решение, ваше величество?
— Знаешь что, Криспан, я думаю, что пришло время мне принять ванну…
Криспан Морну выудил из недр своего черного облачения распечатанный конверт.
— Вот полученные на этой неделе известия от наших агентов в Матрассиле. Очень скоро нам придется столкнуться с различного рода сложными проблемами. Например, сообщается, что во время очередного набега Ундрейд Молот, бич Мордриата, был сброшен хоксни, сломал себе шею и вследствие этого умер. Пока его набеги грозили Борлиену, наши соседи были вынуждены держать некоторую часть сил своей армии близ столицы. Но теперь, когда Ундрейд мертв, а ЯндолАнганола нет…
Советник Морну умолк и в повисшей звенящей паузе улыбнулся своей острой улыбкой.
— Я посоветовал бы вам предложить королю ЯндолАнганолу самый быстроходный корабль. И даже два, если это возможно, ваше величество, — чтобы он смог увезти свою фагорскую гвардию из Олдорандо как можно быстрее. Думаю, он возражать не будет. Проявите настойчивость, упирайте на то, что сложившуюся в столице ситуацию вы не можете держать под контролем, по причине чего его драгоценные чудовища должны немедленно покинуть город, иначе их перебьют всех до единого.
Король Сайрен Станд утер со лба пот и задумался.
— Совет хорош, но король ЯндолАнганол никогда не прислушается к нему, если этот совет дам ему я. Пусть он услышит его от кого-нибудь из своих друзей.
— От друзей?
— Да, от своих панновальских друзей. От Элама Эсомбера и этого презренного Гуаддла Улбобега. Устрой мне с ними встречу и заранее проинструктируй их, а я пока все же приму ванну, о которой так давно мечтаю. Хочется чего-нибудь сладенького. Ты пойдешь со мной, дорогая? — спросил он, повернувшись к жене. — Ты ведь тоже сластена.
Многие авернцы смотрели на творящуюся внизу смуту с презрением. Но некоторые видели во всем этом нечто большее, чем просто народное волнение. Вопросы, поднятые СарториИрврашем, на первый взгляд нелепые и даже примитивные, тем не менее перекликались с проблемами самих обитателей Станции Наблюдения, которым в их решении никакие бунты помочь не могли.
«Вера — сама непостоянность». Так утверждалось в трактате «О временах года Гелликонии, длящихся дольше, чем человеческая жизнь». Вера в технологический прогресс, вдохновивший людей на создание Аверна, через несколько поколений превратилась в ловушку для тех, кто находился на борту Станции.
Преданные самосозерцательному квиетизму, управляющие Станцией не видели выхода из этой ловушки. Им необходимы были перемены, но их-то они больше всего и боялись. Их чувствами руководили немытые и нечесаные грубые типы, с дикими криками несущиеся по Гусиной улице и по улице Возен, неучи, у которых была надежда, которой у них, божественных созерцателей, не было никогда. Распаленный выпивкой и дракой, человек с Гусиной улицы мог вволю поорудовать кулаками или просто поорать перед собором. Этот человек мог быть сбит с толку, но ему не суждено было познать всю глубину гулкой пустоты, которую ощущали вокруг себя Наставники всех шести семейств. «Вера — сама непостоянность». Так оно и было. На Аверне вера умерла, оставив после себя отчаяние.
И все-таки среди жителей Станции существовала и другая группа людей. Пока старейшины своими дрожащими голосами записывали на пленку то, что видели внизу, на Станции Наблюдения рождалось новое движение. Его адепты называли себя аганиперами. Все они были молоды и безрассудны. Отлично понимая, что у них нет ни единого шанса вернуться на Землю, а также нет шанса жить на Гелликонии, они видели единственную надежду в планете Аганипе. Собираясь в тех редких местах, где можно было укрыться от всевидящих камер, аганиперы общались горячим шепотом и уже строили планы, как угонят со Станции челнок, который доставит их на пустынную планету. В сердцах этих молодых людей горела надежда не менее пламенная, чем у тех, кто мчался с кольями по Гусиной улице.
К вечеру немного похолодало. Повторились новые подземные толчки, но в царящей на улицах суматохе на них мало кто обратил внимания.
Принявший ванну и значительно посвежевший, король Сайрен Станд наконец почувствовал себя в силах принять в своем кабинете посланника Эсомбера и престарелого Гуаддла Улбобега. Раскинувшись на мягкой кушетке, король усадил рядом с собой жену, приобнял ее за плечи и, составив таким образом продуманно радующую глаз композицию, велел звать к себе панновальцев.
После положенных по этикету приветствий, рабыня наполнила вином кубки, предварительно набитые лучшим лордриардрийским льдом.
Гуаддл Улбобег надел поверх легкого чарфрула броский саш. Неловко поклонившись, он смущенно взглянул на Криспана Морну, вероятно, чувствуя себя в присутствии сего мужа не слишком уютно. Пожилой человек явно нервничал.
В противоположность Улбобегу, Элам Эсомбер чувствовал себя совершенно свободно и был весел и приветлив. Как всегда изящно одетый, он пружинистым шагом приблизился к кушетке королевской четы и поцеловал руки им обоим с видом счастливого человека, обладающего полнейшим иммунитетом к любым бактериям.
— Смею поблагодарить вас, ваше величество, за представление, которым, как и было обещано, вы развлекли нас сегодня днем. Примите мои поздравления. Как говорил этот ваш ученый старикан! Человек он воистину дремучий, но как говорил! Сомнения только укрепят веру, вот и все, чего он добился. И тем не менее я не могу не отметить столь внезапный поворот фортуны, случившийся с королем-еретиком ЯндолАнганолом, этим любителем фагоров. Ведь еще только сегодня утром он стоял перед судом, который был вправе приговорить его к смерти, а к вечеру он уже стал героем — защитником сынов Господа.
Рассмеявшись приятным смехом, он повернулся к Криспану Морну, чтобы разделить с тем шутку.
— Это богохульство, — ледяным тоном отчеканил советник и еще больше почернел.
Эсомбер согласно кивнул и снова улыбнулся.
— Теперь, когда у Бога появилось новое обличье, у богохульства оно появилось тоже. Вчерашняя ересь, сударь, сегодня выступает словом истины, ведущим нас в край обетованный самым кратчайшим путем…
— Мне непонятно ваше веселье, — ворчливо подал голос Сайрен Станд. — Но полагаю, что хорошее настроение всегда лучше дурного. По крайней мере, я надеюсь, мне это будет на руку. Я позвал вас, чтобы попросить об одной услуге. Женщина, еще вина.
— Мы готовы исполнить любую просьбу вашего величества, — проговорил Гуаддл Улбобег, в волнении крепко сжимая в кулаке свой бокал.
Не спеша выбравшись из мягких объятий кушетки и, несколько раз прогулявшись по кабинету, Станд заговорил, придав своему голосу легкий оттенок торжественности.
— Я собираюсь просить вашего содействия в том, чтобы убедить короля ЯндолАнганола как можно скорее оставить пределы моего королевства. Я хочу, чтобы он сделал это прежде, чем успеет завлечь мою бедную младшую дочь Милую в матримониальные узы.
Эсомбер взглянул на Гуаддла Улбобега. Улбобег взглянул на Эсомбера.
— Так каким же будет ваш ответ? — спросил король Станд.
— Сударь… — начал было Эсомбер и тут же замолчал, уставившись в пол.
Откашлявшись, Улбобег немного помолчал и потом, словно одного раза было недостаточно, откашлялся снова.
— Могу я осмелиться спросить, ваше величество, как давно вы в последний раз видели свою дочь?
— Что касается меня, сударь, то я полностью нахожусь во власти короля ЯндолАнганола, — объявил Элам Эсомбер. — Причиной этому является неосмотрительность поведения, допущенная мною некоторое время назад. И что самое непростительное, моя неосмотрительность касалась, и тут, я думаю, меня нетрудно понять, самой королевы королев. Вот почему, когда сегодня утром король ЯндолАнганол явился к нам с просьбой о содействии, мы не могли… мы чувствовали себя обязанными…
Внимательно всмотревшись в лицо короля Олдорандо, посланник замолчал, дав возможность продолжать Улбобегу.
— Я, сударь, являюсь епископом Собора его святейшества Це’Сарра Панновальского, — пояснил Улбобег, — и таким образом наделен его святейшеством правом совершать некоторые церковные акты…
— В свою очередь я, — подхватил Эсомбер, — по сию пору удерживаю при себе грамоту с разрешением на развод, подписанную королевой МирдемИнггалой. Грамоту, которую я должен был передать его святейшеству Це’Сарру… или одному из представителей его Собора еще несколько теннеров назад — прошу прощения за то, что вынужден был произнести при вас это слово, которое, как недавно выяснилось, принадлежит фагорам…
— Вы понимаете, что мы сделали все возможное, — продолжил Гуаддл Улбобег не без удовольствия, — чтобы оставить его святейшеству побольше свободного времени во время его визита в дружественную державу, сняв с него часть обязанностей…
— Тем более что вопрос касался весьма приятной темы…
— О да, конечно, и чтобы не беспокоить ваше величество понапрасну…
— Все, достаточно! — заорал, не выдержав более, Сайрен Станд. — Ближе к делу, вы, пара болтунов! Достаточно проволочек!
— Вот именно, то же самое сказали и мы себе несколько часов назад, — согласно кивнул Эсомбер, сияя своей лучезарной улыбкой. — Ближе к делу и достаточно проволочек — отлично сказано, ваше величество… Так вот, волей, данной нам свыше, мы скрепили законом матримониальную связь между королем ЯндолАнганолом и вашей дочерью Милуей Тал. Обряд был очень простым, но чрезвычайно трогательным. Жаль, что вашему величеству не удалось присутствовать.
— Так они обвенчались?
— Да, ваше величество, они обвенчались и теперь зовутся «муж и жена», — согласно кивнул Гуаддл Улбобег. — Я возглавлял церемонию и принимал от новобрачных клятвы перед его святейшеством, которого я, в его отсутствие, представляю.
— А я был свидетелем и держал кольца, — вставил Эсомбер. — Кроме того, присутствовали несколько капитанов короля ЯндолАнганола. Фагоров, тороплюсь сообщить вам, не было. Это я гарантирую.
Сайрен Станд медленно опустился на кушетку.