Вода и шерсть. В Олдорандо одежда и коврики были обменены у купцов на кое-какую утварь и упряжь для хоксни: мади не умели работать с металлом.
Как правило, на таких стоянках мади оставляли до следующего прихода своих больных сородичей. Так, некоторое время назад одна девочка, охромев, оставила Ахд и поселилась в Олдорандо. Потом, поправившись, она получила работу — стала мести полы во дворце короля Сайрена Станда. Ее звали Базкаарнет-она. Она была чистокровной мади, полуптица, полуцветок, в работе не знала усталости и делала все, что ей приказывали, чем сильно отличалась от ленивых олдорандцев. За работой она пела, и стайки маленьких птиц бесстрашно слетались к ней послушать ее песню.
Однажды, выйдя на балкон, король Сайрен Станд увидел Базкаарнет-она. В те дни король был молод и не считал необходимым окружать себя советниками и церковниками-наперсниками. Он приказал привести к себе красавицу мади. В отличие от большинства ее соплеменников взгляд девушки был разумен и способен фокусироваться на определенном предмете, как у человека. Кроме того, воспитанная мади, она была во всем покорна мужчине, что весьма устраивало короля Станда.
Он решил учить девушку олонецкому и для этого пригласил лучшего преподавателя. Но Базкаарнет-она за месяц едва сумела выучить с десяток слов. Так продолжалось до тех пор, пока король не догадался обратиться к своей подопечной с песней. Она сразу же повторила пропетую им фразу. После этого учеба пошла гораздо быстрее. Базкаарнет-она отлично выучила олонецкий, только говорить на нем, как все люди, она не могла, а только пела.
Многие были шокированы тем, что король настолько увлекся дикаркой, но самого Сайрена Станда возмущение придворных лишь забавляло. Он узнал от юной мади, что ее отцом был человек, беглый раб, который присоединился к Пути, чтобы не пропасть в одиночку.
Не обращая внимания на советы придворных, король Олдорандо взял в жены Базкаарнет-она, перед тем официально обратив ее в государственную веру. В первый раз молодая королева родила ему младенца о двух головах, который прожил недолго. Зато после этого королева-мади рожала еще дважды, и оба раза на свет появлялись девочки, хорошенькие, здоровые и вполне нормальные. Первой родилась Симода Тал, второй — подвижная, как ртуть, Милуя Тал.
Эту историю о королеве-мади принц РобайдайАнганол слышал еще в детстве. Теперь, одетый как мади и называющий себя Роба, он миновал городские ворота и добрался до королевского дворца. Написав несколько слов Базкаарнет-она, он попросил слугу передать записку королеве.
Стоя на солнцепеке, он терпеливо дожидался ответа и от нечего делать разглядывал ограду королевского дворца, оплетенную побегами зандала; цветы этого растения распускались лишь по ночам. Олдорандо показался борлиенскому принцу очень странным: проходя по улицам, он не видел ни одного фагора.
Встретиться с королевой-мади он хотел для того, чтобы расспросить ее о бывших соплеменниках и постараться узнать о них как можно больше. Со временем он надеялся стать первым из людей, поющим на языке мади не хуже самих мади. Перед тем как сбежать из отцовского дворца, он много разговаривал с Главным Советником, СарториИрврашем, и тот развил в принце любовь к наукам — что явилось дополнительной причиной его размолвки с отцом.
Со своей подругой Роба расстался у городских ворот. На прощание он молча поцеловал ее запыленную обветренную щеку, зная, что даже если решит снова присоединиться к Ахд, им вряд ли доведется встретиться еще раз. К этому времени Взгляд Согласия будет дарован кому-то другому, а кроме того, он сильно сомневался, что сумеет отличить девушку от других ее соплеменниц. Теперь, после стольких дней, проведенных среди мади, он твердо знал, что священным даром осознания и проявления своей индивидуальности в этом мире обладают только люди и, в меньшей степени, фагоры.
Слуга вернулся лишь через час; глядя на этого человечка, который явно был весьма высокого мнения о себе, Роба подумал о том, что скромность и незаметность мади является для них залогом безопасности. Не рискуя ступать под безжалостный свет раскаленного Фреира, дворцовый служитель выбрал длинный путь по периметру дворцового дворика, в тени аркады.
— Что ж, королева изъявила согласие принять тебя, незнакомец. Она милостиво дарует тебе пять минут своего внимания. Не забудь поклониться, когда увидишь ее, дикарь.
Приоткрыв ворота и набросив на голову капюшон, Роба невозмутимо двинулся через дворик по самому солнцепеку. Внезапно из дверей дворца навстречу ему вышли двое мужчин. Одного из них Роба сразу узнал и внутренне сжался: это был его отец, король ЯндолАнганол.
Откинув капюшон, Роба низко поклонился, постаравшись сделать это уважительно, но без подобострастия. Выпрямившись, он двинулся дальше все той же легкой походкой вечных скитальцев, перенятой им у мади, а король со своим спутником, не прерывая беседы, прошли мимо.
Королева встретила его на серебряных качелях. Пальцы ее босых ног были унизаны кольцами. Молчаливый лакей в зеленом одеянии монотонно махал над королевой опахалом. Зал, в котором королева приняла Робу, был полон зелени, цветов и карликовых деревьев в замаскированных кадках. По всему залу порхали пекубы и пели в листве.
Едва королева Базкаарнет-она узнала, кто такой Роба на самом деле, а это произошло в первую же минуту, она немедленно изъявила желание поговорить о его отце, короле ЯндолАнганоле. Она в буквальном смысле принялась петь ему дифирамбы, и Роба, который надеялся узнать тайны жизни и истории мади от самой дочери племени странников, пришлось слушать то, чего ему слышать совсем не хотелось.
Довольно скоро его терпение иссякло, и он невежливо с раздражением перебил королеву:
— Я пришел к вам, потому что хочу научиться петь на языке племени ваших предков, ваше величество, — рассерженно проговорил он. — А вы заставляете меня петь о проклятии моего рождения. Вы превозносите этого человека, но чтобы узнать его так, как знаю я, нужно родиться его сыном. В его сердце нет места ничему человеческому, он грезит о небывалой славе и мостит к ней дорогу трупами своих подданных. Религия и власть — больше его ничто не интересует. Религия и власть, а о Татро и Робе он забыл, едва они появились на свет.
— Долг короля — править своей страной, такова его судьба, — пропела в ответ королева-мади. — В умах королей всегда зреют планы, недоступные пониманию нас, простых смертных. Там, где живет король, другим людям жизни нет.
— Жажда власти и славы — это камень, — с жаром отозвался Роба. — И этот камень придавил моего отца. Меня, своего сына, он хотел заточить в монастыре на два года. Два года в застенке я должен был учиться любить славу и власть. В монастыре в Матрассиле мне пришлось дать обет молчания, чтобы меня представили каменному идолу Панновала — Акханабе… Зачем мне все это терпеть, ваше величество?
Я говорю вам — у моего отца сердце превратилось в камень, и я бежал от него, бежал со всех ног, чтобы присоединиться к вашим соплеменникам, добрая королева.
Базкаарнет-она ответила ему песней:
— Мои соплеменники, о которых вы говорите, это ничтожества, пыль земли. У нас нет разума, только Ахд, благодаря которому мы избавлены от чувства вины. Как вы, люди, называете это? Бессовестные. Да, мы бессовестны; мы можем только идти, идти и идти, оставляя за спиной свою жизнь. Из тысяч мади повезло только мне, несчастной хромой. Мой драгоценнейший супруг, король Сайрен, научил меня любить и ценить религию, которой не знают несчастные невежды мади. Как странно — существовать много веков и не знать, что появился на свет только благодаря милости Всемогущего! Вот почему вера твоего отца вызывает у меня уважение. С тех пор как он здесь, он каждый день подвергает себя бичеванию.
Когда пение королевы утихло, Роба спросил с горечью:
— И зачем же мой отец явился сюда? Неужели он ищет меня, сбежавшую часть своего королевства?
— О нет, нет! — последовала трель мелодичного смеха. — Ваш отец здесь для переговоров с королем Сайреном Стандом и церковными дигнитариями из далекого Панновала. Я уже виделась с ними, и мы приятно беседовали.
Роба сделал шаг вперед и теперь стоял так близко от королевы, что слуге пришлось махать опахалом с удвоенной осторожностью, чтобы не задеть принца Борлиена.
— И о чем же мой отец говорил с вашим мужем, могу я спросить? Вам, конечно, известно, что вот уже десять лет между нашими странами не утихает вражда и схватки на наших границах не прекращаются? О чем они могут договариваться? Что мой отец ищет здесь? Быть может, то, что у него и так уже есть?
— Кто может знать помыслы королей? — насмешливо пропела в ответ Базкаарнет-она.
Одна из ярких птичек случайно задела крылом лицо Робы, и он со злостью сбил ее на пол.
— Вы, ваше величество, вы должны их знать. Что они задумали?
— Твой отец носит в себе рану — я увидела это по его лицу, — пропела в ответ королева. — Он страстно желает сделать свою страну самой могущественной. Ради этого он готов принести в жертву даже свою королеву, вашу мать, принц.
— Он собирается пожертвовать моей матерью — каким образом?
— Он принесет ее в жертву истории. У женщины нет иной судьбы, кроме судьбы ее мужа, она всегда живет в его тени. Мы, женщины, всего лишь жалкие орудия в руках вас, мужчин…
Путь потерял для него четкие очертания. Его не оставляло ощущение надвигающегося зла. Соображения, которыми он руководствовался еще недавно, теперь казались ему ничтожными. Он сделал попытку вернуться к мади и среди них забыть о людском предательстве. Но Ахд уже не устраивал его: Путь требовал полного покоя или по меньшей мере отсутствия разума. Через несколько дней он оставил племя и отправился скитаться в одиночку, но тоже без цели. Он ночевал в лесу на деревьях и в брошенных логовах хищников; это принесло ему пусть слабое, но все же успокоение. Он быстро забыл песни мади и разговаривал с самим собой только на языке людей. Он жил, питаясь плодами фруктовых деревьев, грибами и той живностью, что шныряла под ногами.